Игорь Борисенко - Рекреация

– У него классная внешность, брат. Такого поношенного старого мальчишку никто не воспринимает серьезно, и он отлично этим пользуется. Александр стал у нас прекрасным контрразведчиком.

– Серега тоже мало изменился, только поседел слегка, – сказал Лида тихим скрипучим голосом.

– Это точно! Сидеть в деревне полезно для здоровья со всех сторон. Я остался в городе, и посмотрите на меня! – Женька попытался вытянуть свою коротенькую шею, чтобы все увидели размеры его огромной лысины… Улыбаясь, они несколько мгновений разглядывали друг друга. Потом Лобанов стер улыбку с лица и выпрямился в кресле:

– Ну, все, воспоминания прекращаются и начинается напряженная работа, братки. Веди его, Шура, и чтобы через неделю он в упакованном и готовом к употреблению виде прибыл на аэродром сил ПВО.

– Женя, можно мне пройтись по городу? – спросил Серега напоследок. Лобанов покачал головой:

– Нет. Не стоит лишний раз светиться, и к тому же для здоровья плохо. Пока, я буду забегать с проверками.

Кременецкий и Лида вышли в коридор и направились к лифтам Корпуса Спецподготовки. По пути им изредка встречались молодые люди и девушки в одинаково унылой униформе и с одинаково худыми и серыми лицами.

– Я гляжу, жизнь у вас далека от того, чтобы бить ключом. Как они, интересно, работают?

– Так и работают. Наши времена канули в лету вместе с нашей энергичностью и многим другим. Эти все будто спят на ходу. Живые трупы, люди, умершие при рождении. Знаешь, что самое страшное? Негде взять других. Поэтому тебя выдернули из берлоги назад в наш кавардак… Я хотел ехать сам, но босс быстро объяснил мне глупость этой затеи. Здоровье у меня ни к черту, Сережа. Вполне возможно, что когда ты вернешься, меня уже похоронят.

Серега попытался как можно веселее возразить другу:

– Брось ты, еще погуляем с тобой, отпразднуем успех!

– Что такое? Раньше не замечал за тобой столь глупой, неоправданной оптимистичности.

– Жизнь в деревне, наверное. Лида рассмеялся.

– Хотя шутить ты не разучился. Шутки шутками, а у тебя шансов сойти в могилу не меньше моего.

Вздохнув, он медленно вынул из кармана сигареты с фильтром и протянул пачку Кременецкому.

– Нет, спасибо, брат. Я отказался от этого сухого уличного воздуха, запечатанного в бумагу лет пять назад.

– Молодец. Кстати, в Европе табака уже почти не садят и там все ведут «здоровый образ жизни». Эх, раз мы шевелим языками, поговорим и о деле. Как у тебя обстоят дела с венгерским, немецким, итальянским, французским и, конечно, шведским языками?

– Боюсь, никак. Может быть, немецкий я помню неплохо, итальянский и французский – плохо, а остальные два никогда и не знал.

– Жаль, что ты так сильно расслабился на пенсии…

– Ну, кто ж знал!

– Да ладно, – Лида вяло махнул рукой. – Есть у нас новые методики и техника, и эти варварские языки выучишь за четыре ночи. Еще тебе предстоит медицинское обследование, физические тесты, спецтехпроверка. Выдадим тебе лучшее снаряжение, какое у нас есть, и отправим.

– Легко и просто! – пробормотал Серега. Перед ними с шипением раскрылись дверцы лифта.

На шестое утро он проснулся другим человеком. Это произошло, конечно, не за одну ночь, постепенно. Просто утром того дня, проснувшись в жесткой казенной кровати, он первым делом вспомнил свое новое имя: Оскар Энквист, свой обшарпанный сейчас, а когда-то красивый многоквартирный дом па улице Дроттнингеттен в Стокгольме… Он поглядел много красивых фильмов о Швеции прошлого и пару унылых про ее настоящее, еще больше ему затолкали в мозги в гипнопедическом кабинете. Долгую историю о том, как он сбежал с измученной осадой родины и скитался по Европе, он мог бы в любой момент придумать сам, ведь за семнадцать с лишним лет работы агентом он и впрямь исколесил старушку вдоль и поперек…

Он с удовлетворением осознал, что с трудом припоминает, кто он на самом деле и какие дела ждут сегодня. Со стариковским кряхтением новорожденная личность встала с кровати и побрела в ванную ополоснуть тяжелую после сна голову. Зазвонил красный телефон без номеронабирателя, и Серега с ругательствами, капая на пол, вернулся в комнату.

– Да?

– Доброе утро, – это был Лида. – Как ты себя чувствуешь?

– Шведом.

– Замечательно. Послушай, как твой левый глаз?

Это был вопрос, не обещающий ничего хорошего. Шесть лет назад, когда он полностью ослеп на левый глаз, один профессор в новосибирском центре офтальмологии вшил ему вместо хрусталика микроскопический рентгеновский анализатор, который проецировал на сетчатку изображение именно из этого диапазона. Тогда это казалось крутым и полезным приобретением, так как радиационный фон почти везде позволял просветить, например, человека па предмет наличия оружия, да и многого другого. Однако созерцать постоянно абсолютно чуждую для мозга картину, причем даже через закрытое веко, оказалось опасно для рассудка. Непрерывное видение двумя глазами двух разных действительностей приводило к жутким головным болям, при воспоминании о которых теперешнего Серегу передернуло.

– Нет, спасибо, больше я не буду спать в плавательных очках со свинцовыми вкладками. Когда я уходил, доктор поменял эту дрянь на искусственный хрусталик. Ни за что не соглашусь вставлять ее опять.

– А как-то раз, в пьяном виде, ты хвастался, что она спасла тебе задницу. Не помнишь?

– Ну и что? Я себя не смогу заставить. К тому же, кто из нынешних коновалов сможет вставить ее обратно?

– Дружище, не так долго ты отсутствовал. Профессор Покровский хоть и постарел, но еще оперирует.

Серега неразборчиво булькнул, огорошенный этим известием.

– Серега, мы что-нибудь придумаем!

– Вы придумаете, садисты. Какие-нибудь свинцовые жалюзи па веко, чтобы я стал похож на терминатора.

Лида был понятливым малым, поэтому он закончил разговор. Через полчаса за Серегой пришла маленькая девушка с комариным писком вместо голоса.

– Господин Ледяхов приказал вас проводить в гараж! – заявила она, хмуря бровки. Хитрый Лида знал, как избежать ненужных споров…

На седьмой день Бог создал человека. Оскар Энквист тоже не был выношен в материнском чреве, а был создан по желанию могущественного, только на этот раз коллективного, разума. Он стоял у зеркала, отогнув на лоб некое подобие пиратской накладки на глаз (только со свинцовой изнанкой). Смотреть обоими глазами было трудно: опять, с непривычки, так и хотелось зажмурить левый глаз. Им Кременецкий видел какую-то серую неоднородную поверхность – наверное, бетонную стену за зеркалом. Сергей представил, что смог бы оказаться напротив себя самого, там, на месте отражения. Он увидел бы чудовище, у которого на фоне смуглого живого человеческого лица четко просматривались контуры черепа, с треугольной дырой на носу и круглыми глазницами. Поверх этих черных кругов были бы словно нарисованы два разных глаза – один коричневый, второй черный… Серега тяжело вздохнул. Содрав повязку, он надел плотно облегающие лицо очки и опустил с левой стороны специальную шторку.