Игорь Борисенко - Рекреация

– По-моему, ты что-то хотел сказать? – быстро спросил он Рихарда, едва тот появился в бледном свете редких фонарей.

– Ага! – немец закурил и выпустил в небо большое облако дыма. Облако повисло на месте, словно не желало покидать хозяина. – Там, внизу, не стоит болтать лишнего. В столиках и стенах полно жучков, да и девки – с виду тупые, как полена, а кто знает, какие они на самом деле?

– А я ничего опасного и не сказал! – пожал плечами Оскар. К ним подошли несколько девушек, одна из которых без обиняков спросила:

– Мужчины, вам нужен секс?

– Пошли отсюда все, быстро! – лениво рявкнул Рихард, вынув ради такого случая сигарету изо рта. Девицы так удивились подобному способу общения, что даже забыли огрызнуться – просто исчезли в темноте за углом здания. Но тут на смену им наружу выползла изрядно протрезвевшая, но еще качающаяся Кудряшка.

– А-а-а!!! – истерично завизжала она, увидев своих недавних обидчиков. – Вот вы где, импотенты, педики!!

Рихард замахнулся на нее кулаком, но девица на удивление проворно повернулась и нетвердой походкой быстро пошла прочь. Ей навстречу из темноты выползла длинная мужская фигура – какой-то опоздавший. Нервно озираясь по сторонам, он наткнулся взглядом на Оскара и вздрогнул. Держась рукой за стеночку, словно опасаясь рухнуть, он спешно отошел за угол. Оттуда послышалось шушуканье, а потом громкие восклицания:

– Нет уж, отвали!! С нас хватит прошлого раза, извращенец!! Пошел отсюда!!

– Ого! – удивился Оскар. – Здесь, оказывается, можно встретить неприступных девушек!

Рихард метко бросил в урну окурок и усмехнулся:

– Сплошная фантастика! Сначала двое симпатичных мужчин отшивают девушек, потом девушки отшивают симпатичного мужчину! И это называется Балатоном! – он глубоко вдохнул, потягиваясь. – Ну что, уходим?

Его глаза отчетливо подсказывали Оскару другой ответ.

– Да зачем? Я же видел, как тебе понравилась та блондиночка – так погуляй!

Они спустились обратно в зал. Там уже было полно громких криков, неловких танцев и всякого бесстыдства. Некто со спущенными штанами спал прямо на стойке бара, и никто его не тревожил.

Пенелопа уже сидела на коленях Майка и обнимала его за шею. Они вдвоем пытались пить вино из одного широкого бокала, но это им удавалось плохо – большая часть жидкости попадала па рубашку толстяка. Блондинка угрюмо ковыряла вилкой полусъеденную форель, по, увидев Рихарда, засияла, как включенная в сеть лампочка.

– Н-ну как, полегчало? – спросил Ван Нес, после каждого слова дурашливо прыская от смеха, потому что Пенелопа шарила рукой у него в штанах, а языком слизывала вино, текшее по толстым щекам.

– Все нормально! – заверил его Рихард и в подтверждение этого залпом выпил большой бокал с вином. Оскар развалился на скамеечке, намереваясь наесться как следует, но тут он заметил давешнего долговязого мужчину, который воровато крался вдоль зала, словно вышедший на ночную кормежку трусливый кролик. Подойдя к столику, за которым спал очередной хлюпик, не выдюживший темпов пьянки, он заговорил со скучавшей девушкой, которая напилась еще не так сильно. Оскар показал на эту картину пальцем:

– Что это за страшилище? Никак не может снять девочку! Пенелопа оторвалась от облизывания Майка и посмотрела в указанном направлении:

– А, этот придурок, Тарик. Я знала, что все турки – извращенцы, но даже не могла предположить, какие! Он сначала притворялся нормальным, мог даже пошутить, поболтать перед сексом, пил мало. А потом его словно подменили. Я после этого с ним была один раз и больше ни за что не пойду. Он такие вещи делает – лишь бы женщине побольнее было, бьет, царапает. Потом заснет и всю ночь орет: «Ай, у них маски!! Они чудовища!! Они нас сожгут!!» С ним никто не пойдет, только какая-нибудь новенькая дурочка.

Майк, наверное, обиделся, что девица отвлеклась от него так надолго. Шутливо шлепая по заднице, он заставил ее слезть с колен:

– Подожди, милая, мне захотелось доесть вон ту симпатичную рыбку.

Но есть Ван Нес не стал, а обратился к Оскару:

– Смотри, вон ту дурочку он снял и поволок в свою берлогу! Выходит оттуда только ночью, будто он вампир или оборотень. Да-да, не смейся! Он света боится до смерти. Я однажды стоял наверху – как вы сегодня, ну, плохо мне стало, я в сортире проблевался – и туда, подышать. Тут он ползет.

Вдруг увидел – вдалеке идет патруль жандармов, а в руках у них мощные фонари. Он их увидал да как бросится наутек, только пятки сверкали!

– Он мне сказал, что скоро придут дьяволы и заберут его с собой в ад! – добавила Пенелопа, – И вообще, хватит про него! Я хочу съесть тортик, Майк!

– Оф-фициантка! – заорал тот, пытаясь встать. Столик задрожал, посуда зазвенела, но устояла. Оскар ласково усадил разбушевавшегося собутыльника обратно. На некоторое время Эиквист погрузился в раздумья. Какая странная личность, этот турок. Он чего-то боится – чего-то, что очень сильно повлияло на его психику. Что могло случиться здесь, в этом огромном вертепе? Может, ночью его посетили страшные инопланетяне и пообещали забрать с собой? А что, спьяну людям и не такое видится. И все же, турок слишком выделялся на общем фоне безмятежных и безудержных пьяниц. Может, это знак свыше? Тут Оскара обдало облако перегара – это уже хорошенько поддавший Рихард просяще шептал в ухо:

– Давай пересадим ко мне Чабу, а?

– Пожалуйста! – согласился Оскар, выходя из задумчивой прострации. На столе уже стоял торт, украшенный взбитыми сливками. Блондинка с трудом перелезла через веселящегося изо всех сил Майка, но садиться не стала, а поманила Рихарда из-за стола. Обняв немца, девица потащила его вглубь зала, где негромко играла музыка. Оскар сел и принялся за торт, который так ему понравился, что он съел три куска. Все это время он иногда оглядывал полутьму зала, но нигде не мог разглядеть покинувшую их парочку. Перемазанный в торте Майк с поклоном, во время коего он едва не рухнул лицом в остатки торта, извинился и сказал, что им с Пенелопой пора идти. Поддерживая друг друга, они исчезли тоже. Оскар остался один. Он опять обратил свои мысли к загадочному турку, вспомнив его взгляд, перехваченный наверху, у входа в кабачок. Он уже видел подобный – в Камеруне, у негров, которых легионеры вытаскивали из хижин на воздух. Негры точно знали, зачем их выволакивают наружу – для того чтобы отвести к большой яме в джунглях и убить. В их глазах не было ни надежды на спасение, ни даже желания бороться. Обреченность и смерть – только это у них и оставалось.

Те немногие, что еще не упали и не ушли, загалдели, вернув Оскара к жизни. Человек во фраке па голом теле, в съехавшей далеко набок бабочке, орал на весь зал:

– Игра! Игра! Конкурс на лучшую игру! – Все заревели, запищали, заулюлюкали, вздымая вверх руки.