Mystery_fire, flamarina - Я тебя знаю

— Да. Я. Их. Краду, — раздельно, словно через силу произнося каждое слово, выдавил из себя Северус. А потом криво усмехнулся: если уж признаваться, так во всём. — Как и все остальные принадлежности, учебники, и даже иногда еду. Добро пожаловать в мой не-волшебный мир!

Северус отвернулся. Спуск с дерева был за его спиной. Она могла незаметно слезть с дерева и идти к себе. К своим чистеньким лужайкам и садовым гномам из камня. Проклятый магловский мир со своими проклятыми магловскими законами! Неужели он всегда будет так нелепо отнимать у него то, что ему дорого? Было тихо, только ива скрипела от ветра. Она ушла. Она должна была уйти, по-другому и быть не могло. Но он не мог обернуться и увидеть пустоту. Не сейчас. Ещё минута...

Лили стояла у него за спиной, не шевелясь и почти не дыша. В маминых романах, которые она иногда украдкой читала, была такая фраза: «Этот человек достоин лучшей судьбы». Лили никогда не понимала, как такое может быть, но сейчас поняла. Приняв решение, она сделала шаг вперёд и с размаху опустила руки ему на плечи. Северус едва заметно вздрогнул, но сразу же расслабился. Лили различила едва заметный вздох облегчения: он был рад, что она осталась.

— Ты делаешь это потому, что любишь знания. Потому что гораздо умнее, чем можешь себе позволить. Потому что ты достоин лучшего, — Северус обернулся и с надеждой посмотрел ей в глаза. А Лили продолжала: — В этом нет ничего предрассудительного! Виноват не ты, а те, кто поставил тебя в такую ситуацию, — её глаза загорелись праведным гневом. — А магазин не обеднеет от пары тетрадок и учебников. И если нет другого выхода, то... я пойду с тобой! — закончила она.

— Ты... — всё ещё не веря себе, повторил Северус. Но как только до него дошло, что она имеет ввиду, он вскочил, возмущённый до глубины души: — И думать забудь! Ты что, это небезопасно! А если тебя поймают?!

— А если тебя поймают? — парировала Лили. Северус не выдержал и самодовольно усмехнулся:

— Не поймают. Я знаю, что делать.

— Ну, так научи меня! — предложила девочка, всем своим видом выражая решимость идти до конца. Исход этого спора зависел только от упрямства. И как бы ни был упрям Северус, с ней ему тягаться было бесполезно. Тем более что она уже приняла решение, а он... хотел согласиться. Не мог не хотеть. И точно: Северус вздохнул и с напускным, «взрослым» равнодушием кивнул...

...— Сев, ты это видел? А какие у неё стали глаза, когда я заговорила о сбежавших гусях! — Лили хохотала, спрятав лицо в ладонях. Тот только рассмеялся в ответ. На обычно бледных щеках Северуса проступил румянец: выброс адреналина, сопровождавший каждую такую вылазку, лихорадкой бушевал в крови, делая его смелым и беспечным. Жизнь в такие минуты казалась прекрасной и удивительной, а будущее рисовалось в исключительно радужных тонах. Ещё год — и он уедет в Хогвартс, ещё год — и вырвется из этого магловского мирка... Тем более, что он больше не был один.

Северус, часто промышлявший мелкими кражами в окрестных магазинах и сменивший за свою не слишком длинную жизнь достаточное число «подельников» (двоих ребят постарше в прошлом году, кстати, даже арестовывали), вынужден был признать, что лучшей сообщницы, чем Лили, придумать было сложно: зеленоглазая фея с мечтательным выражением лица бодро несла чепуху, заговаривая хозяйку лавочки и попутно набивая карманы канцелярскими принадлежностями. Северусу в его неизменной безразмерной куртке оставалось взять на себя учебники и тетради.

— Поразительно! — Северус склонился над их совместным «уловом». — Ты ничего не забыла и не взяла ни одной лишней вещи! И это на ощупь. Лили, ты — гений... — он поднял на неё глаза, горевшие неподдельным восхищением. Лили смущённо потупилась. Конечно, воровать канцтовары — не лучшее времяпрепровождение для «юной леди», как иногда говорила мама (Лили читала, что «леди» — это титул, однако маму это мало волновало), но всё же она была польщена. Всё это было так... необычно? Интересно? Волнующе?

— Знаю, — она сделала книксен, продолжая ему улыбаться. — Но это ведь всё для тебя...

— А это для тебя, — Северус вытащил из кармана брелок для ключей.

Изящная вещица из матового металла, изображавшая витраж готического собора, привлекла в магазине внимание Лили. Это было видно по её внимательному, словно бы уже хозяйскому взгляду... По сравнению с тем, что добыла для него она, это была сущая мелочь, но зато мелочь желанная: она явно хотела этот брелок. Северус протянул ладонь с брелоком Лили. Но его рука повисла в пустоте. Улыбка медленно сползала с его лица, уступая место недоумению: в глазах Лили стояли слёзы. Словно он оскорбил её или ударил. Она мотнула головой. Ещё раз. Он смущённо опустил руку — её словно обожгло холодом, настолько очевидным и резким отчуждением веяло от его подруги.

— Нет, Северус, нет, — твердила она, качая головой. Ей хотелось уйти, скрыться, но он загораживал спуск. Она не могла выразить ужасного, непоправимого чувства неуместности происходящего. Словно на её глазах разбили любимую чашку. Или сорвали цветок, который она долго и с любовью выращивала. Только глубже. И больнее. — Я... я не такая, — прошептала она, надеясь, что он поймёт. Но Северус только дёрнулся от этих слов, как от удара, помедлил, а потом горько усмехнулся:

— А я, значит, такой... — произнёс он, словно царапая себе горло каждым словом. — Что ты об этом знаешь?! — Северус не выдержал и сорвался на крик. — Ты поиграешь и уйдёшь в свой чистенький домик с ситцевыми занавесками... А я так живу! Это тупик Прядильщиков! — воскликнул он, разводя руками, словно пытаясь включить в этот отчаянный жест весь свой маленький мирок: запутанные улицы, гаражи, маленькие лавочки и где-то в глубине — здание, которое он называл «домом». — Зачем... — его голос предательски дрогнул, и он, проглотив комок в горле, продолжил уже шёпотом, силясь сдержать подкатившие к горлу неуместные, злые, безнадёжно-мокрые слёзы. — Зачем ты играла со мной, делая вид, что понимаешь?

Лили набрала воздуха в лёгкие — но только развела руками и обессилено выдохнула: слишком сложно было вместить это в слова. И надо ли было? Один раз она взобралась на большой, только что сервированный к приёму гостей стол. А потом обнаружила, что не может сделать ни единого движения, чтобы не сбить какой-нибудь бокал, смахнуть блюдо или рассыпать соль. Вот и сейчас она чувствовала себя точно также. Расплакаться и убежать. Нет: убежать и только потом расплакаться... Всё же она бросила взгляд на Северуса: злые, яростные, но подозрительно сильно блестевшие глаза, поникшие плечи. Он выглядел потерянным, но его по-прежнему нельзя было жалеть. Нечего было и думать, чтобы приобнять его или похлопать по плечу. Медленно-медленно Лили подошла к краю деревянного настила. Нет, всё-таки она не могла оставить его, ничего не сказав: