Elinberg - Сердца трех

— Это что, проницательность оборотня? — спросил Сириус. В данный момент слова Ремуса его совершенно не обрадовали. Девичью влюбленность Сириус выносить не хотел, да и брать на себя ответственность за такую молодую девушку? А если он что-нибудь сделает не так и испортит ей жизнь? Нет уж, не будет он ничего делать в отношении нее, даже если она действительно кажется ему красивой и совсем не глупой.

— О, нет, умение слушать женщину, а особенно ее подружку, — Ремус застегнул пиджак. — Иди уже займись чем-нибудь полезным, а то напишу твоему начальнику, что у тебя здесь не работа, а отпуск.

**

Флер читала книгу. Завтра утром ее должны были наконец отпустить домой, и Флер не терпелось наконец выбраться из замкнутого пространства. Вчера вечером Тонкс рассказала ей о том, какк справились Виктор Крам и Невилл. Флер искренне порадовалась за Невилла, ведь он получил самые высокие баллы. Его идея с метлой была великолепна. Ей было грустно только потому, что Фрэнсис ни разу не пришла ее навестить. Конечно, с ней нельзя было поговорить искренно, как с Тонкс, с которой Флер проболтала аж до полуночи, но она все же знала Флер дольше всех. Ей так хотелось снова услышать ее рациональные и иногда резкие ответы, услышать, что она в порядке, и Снейп больше не пытался… не пытался.

— Привет, — Гарри появился в ее палате. — У меня сейчас была Защита. Профессор Люпин сказал, что зайдет к тебе поговорить после уроков, — Флер безмерно удивилась. Обычно они никогда не пересекались больше, чем на пять минут, и она даже не знала, как к ней относится лучший друг Сириуса.

— Неожиданно, — призналась она. — Как твои дела с Роном?

— Молчит, как рыба об лед, — довольно заявил Гарри. — Только мне все время кажется, что я что-то не делаю из того, что должен.

— Подсказать? — улыбнулась Флер.

— Ну давай.

— Тебе не кажется, что Гермиона — более беззащитная цель для мести Рона? — осторожно заметила Флер. — С нее началось его унижение, и я не думаю, что он оставит это просто так.

— Черт, я даже не подумал об этом, — признался Гарри. — Мне теперь с ней постоянно ходить?

— А что, она тебе неприятна? — подколола Флер мальчика. Она ясно видела, что из замкнутого аутсайдера он превращается в уверенного и сильного парня, каким и должен был быть с таким отцом. К тому же его мгновенное смущение доказали ей, что влюбленность в Луну была абсолютно теоретической, тогда как Гермиона показала ему часть того, зачем вообще заводят девушек. И до сих пор равнодушное сердце Гарри дрогнуло.

— Нет, но я же не всегда могу быть с ней рядом, — пожал плечами Гарри. — Рон ее трогать не станет, только…

— А вдруг он ее опозорит на Святочном балу? — предположила Флер.

— Ты думаешь? — засомневался мальчик. — Еще три недели, вряд ли он столько протерпит.

— Гарри, я точно поняла, что он не самых честных правил игрок, — принялась аккуратно настаивать Флер. — Мне кажется, тебе стоило бы ее пригласить, чтобы не допустить подобного, — Флер молилась только о том, чтобы мальчик не вспомнил про Крама. Но он и не вспомнил. И это, Гарри, то самое желание, которое ты мне проиграл.

— Ладно, я подумаю, — отмахнулся Гарри. — Я к тебе по другому поводу. Ты подумала про моего отца?

— Гарри, я не могу, он ведь откажет мне, — повторила в сотый раз Флер. В прошлый раз мальчик ушел от нее в гневе, но ей так не хотелось начинать этот разговор. За эти дни в Больничном крыле она каждые пять минут то приобретала уверенность, то ее теряла. Казалось, она никогда не определиться.

— А если я проведу подпольную работу, как ты со мной и Гермионой? — Гарри сел на кровать рядом с ней.

— Ах ты маленький манипулятор, — Флер взъерошила ему волосы. — То есть ты надо мной смеешься?

— Да нет, я только сейчас понял, что вы дружите, а ваша эта женская солидарность, — Флер рассмеялась. — Но твои доводы вообще-то вполне логичны. Так вернемся к подполью, если мы с Тонкс на папу надавим, ты попробуешь?

— То есть вариант с его инициативой невозможен? — уточнила Флер.

— Это же папа, у него тысяча отговорок, — возвел глаза к потолку Гарри. — Ладно, я пойду, а ты готовься, я папу уговорю.

Флер вздохнула. Она попрощалась с Гарри, понимая, что безумно привязалась к мальчику. Она чувствовала в нем что-то родное, и летом, когда ей придется уехать, она будет страшно скучать по его неординарной манере мышления.

— Флер, — девушка вскочила с кровати. К ней сразу же за Гарри пришла та, кого она так хотела видеть. Фрэнсис с их последней встречи казалась измотанной, но выглядела все равно лучше, чем Флер. Девушка стояла на границе ее палаты, не решаясь зайти. — Прости, что я не приходила, — проговорила она. — Просто мне… нельзя.

— Что ты говоришь такое, — Флер бросилась обнимать подругу. Фрэнсис устало вздохнула.

— Тебе не понравится мой ответ. Просто поверь, что нельзя, — она не зашла дальше порога, хотя Флер приглашала ее.

— Господи, ты что, не понимаешь, что это ненормально? — Флер схватила Фрэнсис за руки, однако синяков не обнаружила.

— Он извинился. Тогда, — кратко ответила Фрэнсис. -Но его бесит… Ты бесишь. То, что ты нравишься Блэку. И он хочет… отомстить. За Гарри.

— Господи, да что он может сделать? — улыбнулась Флер. — Фрэнсис, ну зачем тебе все это?

— Он уже сделал, Флер. Он рассказал ему про спор. Я не знаю, что и как, но он был невероятно доволен. Ему просто нравится, что я у него есть, а у Блэка… никого не будет, — Флер застыла. Она смотрела на Фрэнсис и не хотела верить. Ведь со стороны спор казался циничным. Особенно для человека, который слишком долго был один. Если ему не было все равно, то теперь точно будет. Еще как. — Мне пора, я не должна была вообще сюда приходить, — призналась она.

— Фрэнсис, но он же чудовище, — Флер была готова заплакать.

— Нет, он просто… Никогда не видел хорошего к себе отношения, и Блэк сыграл в этом просто огромную роль. Он подверг его смертельной опасности просто для того, чтобы поржать. Стоит подумать, кто из них большее чудовище, — и она вышла, не дав Флер возможности ответить.

Следующие несколько часов Флер провела в какой-то неведомой прострации. Чувство ужасной несправедливости боролось с осознанием, что факт спора действительно оскорбителен. Ей так хотелось найти Сириуса и сказать… Сказать, что она поспорила только для того, чтобы больше никто не посмел на него смотреть? Чтобы дать уверенности себе? Что он нравится ей до умопомрачения, до какого-то сумасшествия, до той же степени, по которой Тонкс игнорирует проклятье Люпина, и Фрэнсис продолжает видеть за гадкими поступками очень обиженного жизнью человека? Ей хотелось плакать, и она держалась до тех пор, пока профессор Люпин действительно не зашел к ней.