Rominiys - Кошкин домик

С пола донеслось пищание и что-то неразборчивое, удалось уловить только:

— Не сжигайте Чиффи....

— Лучше Кикимер пойдет готовить постель хозяина, — и паршивец исчез, прихватив с собой все деревяшки и эльфу в придачу.

Я схватился за голову, а с кровати донёсся смешок.

«Герми!»

Девушка подняла голову, смотря на мир невидящим взглядом. Её волосы пребывали в полной растрёпанности, но, похоже, хозяйку это совершенно не волновало. Куда насущнее оказалась потребность сориентироваться и побороть мерзкое чувство во рту.

— Гермиона, очнулась? Как голова, не болит? С тобой всё хорошо? Как же ты меня напугала.

— Тише Гарри, голова и вправду болит. Ты перенёс меня в комнату?

— Эльфы. Они же и переодели. Я не смотрел. Если ты не ориентируешься в пространстве, то кровать под тобой, бокал над головой, только протяни руку, — она пошевелилась, и бокал с красной жидкостью оказался зажат в ладони. Жадный глоток, и голова вновь падет на мягкую подушку.

— Вино?

— Самое сладкое, что смогли найти, ещё есть сэндвич с телятиной. Рекомендую попробовать.

Она лежала молча, иногда отпивая вино из бокала и откусывая хлеб. Чиффи исчезла, и вызывать её по новой желания не было. Серьёзный разговор не шёл, поэтому раз в несколько минут мы прибрасывались простыми фразами.

— Ты хотел сжечь эльфов?

— Только одного, но его казнь заменена на трудовую повинность.

— Эксплуатация эльфов — это плохо, Гарри. Даже если это Кикимер.

— Смотри сквозь пальцы и не думай о них сейчас. Больше мне интересно, что это было там в ванной.

— Ничего сверхъестественного. Лёгкая форма тяжелой истерики на почве нежелание пить отраву.

Я неодобрительно покачал головой.

— Раз шутишь, значит не всё так плохо. Снейп предупреждал же, что перерывы чреваты последствиями, — на имени профессора девушка едва заметно вздрогнула.

— Профессор Снейп, Гарри, — устало протянула она. — Я думала, время ещё есть, но теперь понимаю, что это не так. Извини, я могу ещё поспать? Не нужно сидеть тут и смотреть на то, как я это делаю, — мне показалось, что она немного смущена, но во взгляде раскрасневшихся глаз было что-то ещё. Что-то, что мне не понравилось. Поддавшись порыву, я подошёл к кровати и навис над нею, заглянув в эти мутные оконца, и не увидел ничего, кроме удивления.

«Показалось?»

— Гарри, ты слишком близко, — Герми заалела и попыталась зарыться в подушку, но отступать было некуда.

— Так и задумано, я тут подумал, что вино вкуснее зелья, как думаешь?

— Уверена, что так, — лёгкий поцелуй с моей стороны лишь подтвердил слова, стерев из памяти едкий привкус от прошлого. Так гораздо лучше. Несколько приятных мгновений внеземной лёгкости — и моя подруга решила, что можно немного пошалить. Поцелуй неожиданно углубился, и я едва успел на него ответить. Язык Гермионы не спешил захватывать новые горизонты, словно выманивая меня, дразня и давая возможность делать что заблагорассудится. В неспешном противоборстве прошла минута или чуть больше, и у меня начал кончаться воздух.

Контакт разомкнут лишь затем, чтобы осознать произошедшее и определить, последует ли продолжение.

Её глаза казались огромными и прекрасными, словно в них отражена вселенная. Губы манящие притягательные, а дыхание пьянит и согревает. Она приподнялась, завлекая меня в очередной поцелуй и утягивая за собой в кровать. Не знаю, сколько это продолжалось, поцелуи один за другим чередовались тяжелым дыханием. Приятная на ощупь кожа мгновенно покрывалась мурашками, стоило мне провести по ней ладонью. Вино в бутылке уменьшилось на две трети, и сам не знаю как, но я оказался под ней. Майка заголена так, чтобы Герми могла ощущать меня своими руками, а я в свою очередь пробирался по бедру вверх. Она хихикнула, когда пустой бокал упал на ковёр и не издал ни единого звука. Снизу чувствовался довольно сильный дискомфорт, но я старался не обращать на это внимание, ровно до того момента как, она начала ерзать и тереться.

— Герми... что ты! Ох-х! — она подалась вперёд, так, чтобы пот на наших животах перемешался, и вновь мир потонул в долгом поцелуе.

* * *

Луна ступала неспешно, освещая дорогу масляной лампой, переделанной под магический фонарь. Босые ноги, привыкшие к прохладе, шлепали, оставляя за собой едва заметные в полумраке водяные следы. Волосы девушки спали на плечи и со стороны казались не слишком опрятными, и в некотором роде Лавгуд надеялась, что кто-то поможет ей с этой маленькой проблемой. Быть может, не сейчас — потом. Во взгляде отразилась мечтательность, что едва не стало причиной удара в выросшую словно из ниоткуда стену.

Луна перестала считать повороты на втором, и сколько она уже блуждала, сказать было сложно, но вот впереди появилась прореха света. Подойдя ближе, девушка расслышала знакомое имя: "Герми..." — и произнесший еще более знакомый голос. Луна отчётливо видела спину, красивую и ровную, на которую водопадом спадали каштановые кудри. Завитков было настолько много, что волшебница едва ль могла сказать, сколько их. Подушечки пальцев начало покалывать от мыслей и воспоминаний, когда она казалась этой прекрасной кожи, этих рук, живота... груди. Луна видела, что Гермиона неспешно раскачивается — вперёд, назад, вперёд, назад, снова и снова, дрожа от наслаждения чужих прикосновений. Руки Гарри блуждали под намокшей от пота тканью, касаясь чувствительных мест, чем вызывая глухие стоны. Темп трения ускорился, вздохи стали ритмичнее и глубже. В груди Полумны стало приятно, а внизу живота — жарко, и стоило дверной щели стать больше, как она расслышала прекраснейший из звуков. Герми выгнулась отклоняясь назад и упала на ноги Гарри, вытаскивая из-под себя свои собственные. Они часто дышали, тяжело хватая воздух. Одеяло наполовину сползло на пол, где тёмной лужей валялась майка Гарри.

Дверь осторожно закрылась.

Луна прильнула лбом к спасительной прохладе двери в комнату, где только что произошло нечто красивое. Лицо девушки горело и, быть может, даже парило на стылом воздухе коридора. Сердце колотилось ещё долго, но девушка нашла в себе силы отпрянуть от спасительной поверхности и отойти подальше, за ближайший поворот, чтобы там осесть на пол. Луна знала это чувство. Джинни доводила её до него не единожды, но сейчас было по-другому. Сладкая истома и мелкая дрожь уже начала покидать девушку, когда она окончательно осознала, что её выбор правильный. Если она может испытать такое, лишь наблюдая, тогда что будет, если они дотронутся до неё? Вскоре дыхание выровнялось, а пол стал уж слишком холодным, чтобы на нем сидеть. Периферия слуха и какое-то внутренне чутье подсказали девушке, что из комнаты вот-вот кто-то выйдет.