Ориби Камм Пирр - Слова, которые спасут жизнь!

Посвящается моему старому знакомому, которому было плевать на меня, а теперь и мне на него, однако которому хочется сказать: «Спасибо» за волшебные мгновения и юность первой любви…

Осень настала резко. Яркость летних цветов сменилась буйством невиданных багровых красок. Каждое дерево было подобно звезде, сияло, выделялось из всех, красовалось перед людьми и солнцем. Каждое дерево манило и радовало глаз, пестрело разными оттенками. Но все они, яркие и сияющие, навевали какую-то грусть… Возможно, из-за серебристых капелек дождя, которые падали с неба?

Я снова пошла в школу. В те годы она казалась мне ужасно надоедливой и хотелось закончить её поскорей. Эх, осенью, в тихую дождливую пору всегда кажется, что жизнь слишком скучна и сера. И правда, та яркость, которая была за окном не шла в сравнение с тем, что отчего-то творилось на душе в ту пору…

Чистые тетради, новые очень сложные учебники, улыбки загорелых подруг… Всё это приелось, хотелось чего-то нового. Хотелось яркого, волнующего, а чего, я не знала сама…

В тот день по пути в школу на дорогах вновь серебрилась вода. Она бежала длинными полноводными ручейками, огибала меня и хватала за ноги. Мокрая и озябшая, я ковыляла дольше других. От этого опоздала и, выслушав возмущение учительницы, уныло опустилась за парту. В тот день я долго витала в облаках, смотрела в серое небо, думала о чём-то далёком от темы урока.

В тот самый день я увидела, как за соседней партой сидел какой-то мальчишка. Кажется, это тот самый новичок, о котором недавно говорила классная руководительница. Как-то звали его так странно, Бладе Кеепер, если не путаю. С виду тихий, а как выяснилось потом, даже очень. Он сидел сам за последней партой, почти не поднимая глаз, и что-то шептал под нос. Его лицо казалось на удивление знакомым, точно, мы уже встречались прежде. Ну да, конечно! Он жил на соседней улице, но я не знала его, а теперь жаждала понять и стать другом. До тех пор пока любовь не разгорелась во мне подобно фениксу, я была околдована этим человеком, точно каким-то волшебством.

…Свет мало-помалу пробивался из-за туч, серость раскрывалась и вступала в борьбу со светом. Миг, и алые бархатные кроны уже нависли над головой. Его тень, подсвеченная первыми золотистыми лучами, показалась мне особенно маленькой и хрупкой. «Отчего он такой? Молчаливый или задумчивый? В глазах точно застыли слёзы… И все равнодушно стоят в стороне, уткнувшись носами в учебник. Если бы они ещё читали его, но нет! Они просто выказывают так безразличие! Неужели сложно подойти и спросить? Не надо интересоваться жизнью, достаточно сказать: «Привет!» Эти мысли заставили меня по-новому посмотреть на всё. Скучный урок превратился в игру в гляделки. И теперь я уже мыслила, что могу или могла бы сделать.

Возможно, не все отличались таким равнодушием — откуда мне было знать? Я сказала лишь от того, что хотела подчеркнуть своё отношение — я не могла знать за других, никак не могла…

Мне очень хотелось стать другом этого человечка. Серость его глаз так и говорила об одиночестве, и, пусть мы перебросились от силы парочкой слов, мне казалось, что я уже знаю всё о том, что было с ним и по какой причине. Этот отчасти странный порыв сложно объяснить какой-то вразумительной причиной. Я просто поняла, что должна так сделать, решила, увидев эти глаза, его сизый силуэт, похожий на безликую тень.

«Так не должно ведь быть! Обычно люди живут по-другому…» С того дня я зареклась, что не буду стоять в стороне. Я смотрела в окно — багровая листва вдохновляла и точно подталкивала вперёд, говорила, что вскоре всё будет так же хорошо и в его жизни. Может, и средь моей. Впрочем, это одно и тоже, — если я увижу радость на чужом лице и буду знать, что я её сотворила, разве можно не улыбнуться в ответ?

Однако время шло, а в жизни моего печального друга мало что изменилось. Он редко общался, никогда не рассказывал о себе. Частенько убегал на переменках и курил, много курил, даже если на улице шёл проливной дождь… К слову, последних было очень много! И начались так резко, прямо в один миг. За дождём то и дело мерещились слёзы, но, к счастью, так лишь казалось. Одноклассники смеялись, мол, бросила его десятая девушка. Вот их, может, и бросила, но у него я и одной не заметила! Логично же — иначе он не был бы так одинок.

К нему относились с презрением. Все. Но не я. Этот взгляд точно приказывал задуматься о многом и заставлял трепетать мою душу…

Я видела, как над ним смеялись, за то, что тих, не криклив и умён — странная причина улыбок. «Конечно, он будет один, конечно, не будет общаться! Какое сердце выдержит скольких обид? А потом ещё двойки, а как ему, бедному, извините, быть? Наслушаешься такого про себя и даже жить расхочется…» — так думала я, печально проводя глазами по дорожкам, где ступали ноги Бладе, по линии его жизни, если можно то так назвать.

Вскоре выяснила, не такой и тихоня. Он — отличный скрипач! Что и услышали все на ближайшем школьном концерте. Мало того, что скрипач, ещё и на фортепиано играть умеет, и поёт… Вообщем, я была приятно удивлена в тот день. Насладилась красивой музыкой и чудесным ароматом духов.

Не подумайте, что я влюбилась, нет! Мне просто было больно смотреть, как над таким человеком жестоко издевалась судьба. Больно, несправедливо, жестоко. Так не должно быть! И это я знала всегда. Так твердили мне с раннего детства родители, когда объясняли, когда учили жизни. Наверное, и Вам говорили?

Листья постепенно рыжели, падали, кружили в вальсе и уносились ветром с дерев. Я завороженно глядела на них, так само, как и на Бладе. Сам Кеепер, казалось, не замечал моих странных действий. Он мало разговаривал, ворчал, был немного груб и одинок. По сути говоря, за месяц ничего не изменилось…

Потом я случайно узнала, что друзей у него совсем нет. Что он устал от такой жизни, что хотел бы оборвать её, лишь бы не мучиться. Но смерти боялся, лишь говорил о ней. Порой точно звал — кидал вызов судьбе.

Как грустно! И это говорит тот, кто, если бы захотел, мог стать новым Моцартом или Листом? Не верю, не могу верить словам! Отказываюсь напрочь. Даже думать…

-Родители, а что они? — услышала я разговор, — Не нужен я им. И друзьям. Мальчишки, говоришь, те, что в классе? Школа — то так. Они тоже мне не друзья.

К слову, жил он где-то не здесь, теперь, когда они переехали, добирался до школы он долго. В новом «родном» районе — также был одинок.

Вот Вы можете представить это?!

Вскоре я была очень испугана. Отсутствие Бладе навевало мысли о грустном. После пошёл слух, что он болен, возможно, даже неизлечим. О, сколько слёз пролила я в тот день! Не могла держать себя в руках, билась в немом изнеможении. Лишь силой воли заставила сделать каменное лицо. Раньше ушла со школы, не могла успокоиться, а после понять — из-за чего эти слёзы? Что-то зарождалось в моей душе, мешало одиночеству и не могло согласиться с ним, ведь по сути, я была так же одинока, как и он, просто никогда и никому не кричала об этом.