merckucio - Сделай свой выбор

Она посмотрела на меня проницательным и изучающим взглядом. Слез, слава богу, уже не было.

- Так ты действительно ничего не знал о магии, о себе?

- Нет, конечно! Мои дядя и тетя ничего такого мне не рассказывали…

И тут прозвучал колокол. Надо идти на занятия.

В дверях мы столкнулись с Роном. Он посмотрел на меня, как прокаженного.

- Как ты мог? Я же доверился тебе! Почему ты с ними?? – в его глазах стоял укор и немой вопрос.

- Рон, не делай из этого трагедию! Я всего лишь решил, что Гермионе будет нужна защита…

На следующий день

- …Зельеварение – это искусство, которое дано постичь немногим. У нас новая знаменитость – Гарри Поттер! Я думаю, мой факультет сделает из вас человека, но пока ваши лавры не значат ничего!

Урок зельеварения проходил в одном из кабинетов, находящихся в подземельях моего факультета. В нем стоял полумрак и это немного пугало. Да и декан тоже нагонял страха. Но после его вчерашней речи, и разговора с ним и с Малфоем наедине, где мы обсуждали нашу драку, я не сильно опасался его. Он сказал, что внутри факультета может происходить что угодно, но за его пределы ни я, ни Драко не должны выносить внутренние конфликты. Так что, предупредил он, если такое произойдет еще раз где-то за пределами Слизерина – проблемы будут у обоих. Он лично об этом позаботится.

- Мистер Поттер, что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

Как я могу это знать?

- Я не знаю профессор.

- Мисс Грэйнджер?

Я заметил, что Гермиона тянет руку изо всех сил.

- Усыпляющее зелье!

После вчерашнего разговора она взяла себя в руки. Она перестала плакать, но при этом отстранилась от всего мира. За вчерашний день ей трижды пришлось при помощи магии остужать попытки других студентов их факультета оскорбить или задеть ее. После этого от нее отстали. И только вечером, когда мы сидели в гостиной Слизерина, она на секунду обняла меня, потом посмотрела на меня. В ее глазах я увидел боль, надежду и решимость.

- Я поняла, Гарри, что ты мне хотел сказать. Я постараюсь быть достойной ученицей Слизерина!

Я вздохнул.

- Надеюсь, меня ты не будешь избегать или обливать холодной водой?

- Конечно же, нет! – она еще раз меня обняла. Слава богу, после первого учебного дня в гостиной никого не было – все разбрелись отдыхать.

- Просто… мне тоже не помешает твоя поддержка. Меня тоже уже достали своими подколами и высказываниями.

- Конечно, ты всегда можешь на меня рассчитывать! – и она улыбнулась.

А сейчас она представляла собой хладнокровную ученицу, которая старается получать знания изо всех сил.

- Пять баллов Слизерину. А вы, мистер Поттер, ответьте – где вы будете искать безоаровый камень?

Опять промашка. Надо было хотя что-нибудь прочитать!

- Я не знаю, сэр…

- Мисс Грэйнджер?

- В желудке козы!

- Еще пять баллов Слизерину!

Она молодец, а я – идиот. Надо хоть попросить ее, чтобы она помогла восполнить прорехи в моем образовании.

- Садитесь, мисс Грэйнджер. Вот видите, мистер Поттер, слава – еще не все, что надо иметь при себе. Мисс Грэйнджер, не смотря на свое происхождение, весьма неплохо изучила предоставленную литературу, а вы нет. Пусть это будет вам уроком на будущее! – он ехидно и небольшим презрением посмотрел на меня. – А теперь записываем! Сегодня мы готовим… Я не вижу, чтобы кто-то записывал! Все, быстро записали ответы мисс Грэйнджер, и приступаем к работе!..

В классе никто не смел пошевелиться.

Месяц спустя

Мы выходили из Большого зала вместе. Я и Гермиона. Я держался как можно ближе к ней, чтобы и она и я чувствовали себя спокойней. Я волновался за нее, так как не мог быть с ней в спальне девочек и не знал, что там происходит.

За последний месяц я много узнал об отношении чистокровных волшебников к маглорожденным и полукровкам. Наш факультет прямо изливал в окружающий мир свое мнение о них. Поэтому к ней, как представительнице именно маглорожденных, на «чистокровном» факультете было свое, предвзятое отношение.

- Да будет пир!

Профессор Дамблдор объявил начало праздника.

Я никогда не праздновал Хэллоуин. Точнее, семья Дурслей его праздновала, но я в это время сидел, наказанный, в чулане. Сначала, первые годы я плакал от обиды, а потом я понял, что слезы – это последнее, что мне поможет. И стал постепенно забирать это в себя, не показывать это им. Да, я все равно плакал в подушку, голодный и избитый, но при них я уже себе такого не позволял.

Но сегодня был настоящий праздник. Мы с Гермионой сидели за столом Слизерина и наблюдали за волшебством, которое творилось вокруг нас. Летающие свечи, тыквы, внутри которых горел колдовской огонь, вся эта атмосфера… Все было прекрасно!

За последние недели мы привыкли с ней надевать на себя маски. Мы хладнокровно пресекали попытки остальных слизеринцев нам навредить. Благодаря нашим совместным занятия, на которых обнаружилось, что у меня неплохие способности в чарах и защите, а у нее в зельях и трансфигурации, мы неплохо справлялись. Мы нашли уголок в библиотеке, в котором нас никто не донимал, и старательно занимались. Иногда мне приходилось нелегко, но Гермиона всегда меня поддерживала и наставляла. Ее железная воля и логика старательно делали из меня настоящего волшебника, который умеет пользовать тем, что ему дано. Иногда, конечно, приходилось утешать и ее. Все-таки нападки со стороны однокурсников не до конца разбивались об ее хладнокровие. Иногда ей надо было выплакаться.

Время от времени к нам присоединялся Рон. Мы частенько общались с ним, вместе давали отпор всем, кто считал, что «львы» не должны сюсюкаться со «слизнями». Это были представители как одного, так второго факультета. Но Рон в этом отношении проявил стойкость, так как он согласился с теми доводами, которые я ему рассказал. Он понял, что другого выбора у меня не было, а Гермиона просто сделала фатальную ошибку.

Именно из-за нее мы и стали искать информацию о том, как можно отменить решение или скорее приговор, который вынесла Распределяющая Шляпа.

Оказывается, это было невозможно. Магия Основателей была настолько сильной, что пришедший на его факультет не мог с него перевестись. При любых попытках этого ученик мог потерять магию и стать сквибом, а мог и вообще умереть. Так что пришлось придерживаться старого плана, то есть держать удар.

Так же мы обнаружили в процессе поисков и пару книг по чистокровным семействам Англии и их обычаям. А так как наш факультет был пристанищем большинства из них, мы решили узнать своих однокурсников получше.

От своих соседей о комнате (а их было трое – Забини, МакНейр и Стивенсон) я уже знал о многом. Сначала они относились ко мне с подозрением и отвращением, но в последствии, видимо поняв, что от моего общества не отвертеться, они решили пойти на компромисс – я не трогаю их, а они меня. О дружбе или хотя бы взаимопонимании пока и речи не могло идти, но мы были не врагами, а просто соседями. Иногда даже я принимал участие в их беседах, и они, в принципе, были не против.