Сабина Рейн - Он мой ангел

– Скарлетт нравятся нефилимы, – заметил я, откинув всю остальную часть рассказа Айгуста. – Помню, когда она призналась в этом, я чуть не упал в обморок.

– Скарлетт не знает о нашем существовании, поэтому для нее нефилимы – всего лишь очередная легенда, о которой пишут в книгах, впрочем, как и все остальное.

– Я бы хотел встретиться с ней еще раз. Когда я смогу вернуться к заданиям? Только когда Скотт поправится?

– К сожалению, да. К этому времени ты отдохнешь и наберешься сил.

– Айгуст, – следующие слова дались мне очень тяжело, но я не мог не спросить: – Кто займет твое место?

– Я не знаю. Когда душа Скотта вернется в тело и он очнется, будет видно, – учитель улыбнулся и положил на мое плечо свою сморщенную, худую ладонь.

Я посмотрел вдаль и прищурился. Мне впервые хотелось плакать. Говорят, что одна слеза ангела способна исцелить человека от всех болезней, а что, если я заполню слезами целую пробирку, это исцелить Айгуста? Я в очередной раз проглотил нарастающий ком в горле и придвинулся ближе к Айгусту. Он улыбнулся и приобнял меня. Казалось, в одном прикосновении могут быть собраны решения всех проблем, особенно если это объятия близкого тебе ангела или человека. Но сейчас даже объятия не помогли мне понять, что делать дальше.

– Есть полная уверенность в том, что покинувшая Скотта часть души вернется в оболочку? Если верить вашим словам, все придет в норму. – Айгуст кивнул. – А можно узнать, когда именно это случится?

– Нет, об этом никто не знает. Душа Скотта обязательно соединится с оставшейся в теле частью. Мы впервые сталкиваемся с тем, чтобы китара атаковала таким образом. В случае Скотта все намного сложнее, чем с другими ангелами и демонами.

– Как думаете, ему сейчас очень больно? – Мне было важно знать. Я даже представить не могу, что с ним творилось. Я слышал только рассказы о проклятиях, но сам, слава богу, не испытывал подобного.

– Еще один нюанс, с которым мы столкнулись впервые. Насколько тебе известно, обычно страдает лишь та часть души, которую забрали, если, конечно, китаре не удалось забрать все до капли, но здесь страдает та, которая осталась в теле.

Я опять нахмурился. Это все чертовски сложно и странно. Загадка на загадке. Разве китары не должны действовать по одной схеме? Разве все не должно происходить одинаково со всеми ангелами и демонами? Какой китарам прок заставлять мучиться ту часть души, которая заключена в оболочке, если они не могут ею полакомиться? Это будто сложный ребус: ты вроде понимаешь решение, но в то же время оно ускользает, а картинки головоломки меняются.

Все сводилось к тому, что китара, которая прокляла Скотта, была с ним знакома, и я даже поверил в это. Но теперь я абсолютно ничего не понимал. Что она задумала? И ради чего напала? Зачем отклонилась от проверенной схемы? Полагаю, месть была жестче, кинь она отобранную часть души в костер. Разве нет?

– Не пытайся понять, что к чему, Крис, ответы со временем приходят сами, – тихо сказал Айгуст, словно поняв по моему лицу, о чем я размышлял.

– Не могу выкинуть все это из головы. Мне очень хочется узнать, что происходит сейчас со Скоттом и что он чувствует, – признался я.

– С каких это пор? – с нескрываемым любопытством спросил он.

– Разве ангелам не пристало жалеть других?

– Так тебе его жаль?

– Если только чуть-чуть.

– Когда Скотт придет в себя и немного окрепнет, ты сам сможешь у него все спросить, а сейчас мне пора в Академию. Силы потихоньку покидают меня, поэтому я не откажусь от отдыха.

Я помог Айгусту подняться и дойти до зала, а там и до кровати. Грудь Айгуста высоко вздымалась и тяжело опускалась, словно он пробежал марафон и пытался отдышаться. Я сидел на краю постели и гладил его ладонь до тех пор, пока наставник не уснул. Мне совершенно не хотелось уходить. Рассматривая ангела, которого считал практически отцом, я пытался запомнить каждую морщинку на его лице. Аккуратно подняв края мантии, я увидел худые, покрытые гусиной кожей ноги и провел по ним пальцем, на котором остался песок. Я поморщился от боли. Хотелось отправиться к Высшим и кричать на них долго и громко за то, что они заставили испытывать Айгуста такие муки. Рассказав мне все, пойдет ли он теперь к Высшим и будет ли молить их о том, чтобы они поместили его душу в капсулу? Мне бы этого не хотелось, но остановить его я не посмею.

Подойдя к окну, я раздраженно фыркнул и отвернулся. Меня безумно раздражала погода Ангуста. Хотелось добраться до солнца и выключить его на время. Эти улыбающиеся ангелы даже не догадывались о том, что из окна за ними наблюдал ученик, который боялся будущего? Но ведь никто не обязан горевать и печалиться вместе с тобой.

Накрыв Айгуста одеялом, я последний раз окинул взглядом его комнату и вышел. В коридоре я встретил Валентину и без лишних слов схватил ее за запястье, отпустив его лишь только тогда, когда мы оказались за пределами Академии. Она ошарашенно смотрела на меня и часто моргала, пытаясь прийти в себя. Я схватил девушку за плечи и быстро сказал:

– Покажи, как выглядит Храм Пяти Библий издалека.

Рот Валентины открывался и закрывался в течение нескольких секунд. Затем она снова быстро заморгала. Возможно, мои слова прозвучали слишком резко, но я больше не намеревался ждать, я собирался выполнить самое глупое обещание в моей жизни. Это сложно, но выполнимо. Может быть, у меня получится провернуть все без каких-либо проблем.

В конце концов Валентина сдалась и, распахнув красивые крылья, схватила меня за руку, взлетая. Я вскрикнул и крепче ухватился за ее неожиданно сильную руку. Мои крылья по-прежнему были невидимы, а значит, и летать у меня скорее всего не получится. Надо было спросить у Айгуста о них.

Ангельский город не слишком большой, но я был уверен, что Храм Пяти Библий располагался где-то на его краю. И я не ошибся. Когда Валентина отпустила меня, я приземлился на невероятно мягкое облако. Неужели она злилась на меня? Но разве я сделал что-нибудь такое, что ей могло не понравиться? Не припомню.

Я поднялся на ноги и поправил края одежды. Я ожидал увидеть нечто похожее на земные церкви, но моим глазам открылась куда более величественная картина. Здание напоминало шикарную усадьбу, в которой могли бы жить земные императоры. Храм был белоснежным и неимоверно огромным. Строение ограждал высокий забор, а вход охраняли два ангела высшего разряда.

– Если ты притронешься к ограде, то тебя ударит ангельская молния, и ты пролежишь без сознания три дня, – пояснила Валентина, смотря вперед.

– Почему именно три? – не отрывая взгляда от Храма, поинтересовался я.

– Бог любит троицу. – Краем глаза я заметил, как Валентина пожала плечами и сделала шаг вперед. – Так… может быть, ты объяснишь, зачем хотел увидеть Храм? Это чем-то тебе помогло? – осторожно спросила она.