Валерий Жмак - Лев Яшин. Вратарь моей мечты

Симонян понимающе кивнул и тихо прокомментировал:

– Я смотрю, он даже во сне с мячом не расстается.

Нетто двинул вперед ферзя и с довольным видом откинулся назад:

– Мат, Эдуард.

– Нет, ну так нельзя! – в сердцах сплюнул тот. – Я же этого ферзя видел и контролировал! Как же я его прозевал?!

Симонян улыбнулся:

– Эдик, друг! Хочешь, я тебе свою медаль отдам?

– Не надо! Я еще молодой – свою заработаю.

Валентин Иванов выудил из спортивной сумки бутылку, откупорил ее и разлил по стаканам коньяк.

– Ну и ладно, – примирительно сказал он. – Когда заработаешь – тогда и поставишь. Давайте по чуть-чуть. За победу!

– По «чуть-чуть»?! – покосился на открытую дверь Нетто. – Качалин увидит – в два счета из сборной вылетим.

Ильин отмахнулся:

– Остынь, Игорь. Не увидит. Да и когда еще Олимпиаду выиграем?..

Все дружно подняли стаканы. Симонян предусмотрительно встал у двери и посматривал в коридор, чтоб компанию никто не застукал.

– Поехали!..

Выпив по глотку коньяка, все закусили нарезанным лимоном.

Вдруг относительная тишина нарушилась громкими звуками – со стороны тамбура в вагон ворвались звуки игравшей гармони…

– Не пущу! – грудью загораживала проход раскрасневшаяся проводница. – Не велено! Куда прете? Куда?!

В тамбур вместе с клубами пара ввалилась компания в полушубках и шапках-ушанках. Один из мужиков играл на гармони, второй держал в руках ведро, из которого торчали бутылки водки и шампанского. Остальные мужики напирали на проводницу, требуя срочного свидания с героями-футболистами.

– Да брось ты, мать! – уговаривал ее предводитель. – Мы же не погреться зашли! Мы же к нашим футболистам!

– Мы же тут все болели за них, переживали!

– Поздравить только пришли!

– От всей души! – поддерживали его друзья-товарищи. – Пару слов, и сразу освободим твой вагон!..

Перепалка в тамбуре происходила на глазах высыпавших в длинный коридорный вагон футболистов. На шум из своего купе вышел заспанный Гавриил Качалин, за ним подтянулись остальные представители тренерского штаба.

Поняв, в чем суть, Гавриил Дмитриевич пришел на помощь проводнице.

– Не пускать! – строгим голосом сказал он. – Мы же вас просили!

– Товарищ Качалин! – узнал его предводитель шумной компании.

Но его друзья не дали договорить, громко скандируя позади:

– Да здравствуют наши славные футболисты! Ура!!

Старший тренер с проводницей аккуратно оттеснили их в тамбур.

– Нельзя, товарищи, нельзя!

Молодые мужчины стали сдавать позиции, но внезапно уперлись в твердо стоящего за их спинами дедка, незаметно поднявшегося по ступенькам в тамбур. Старый тулуп, полинялая шапка, валенки; в руках завернутая в промасленную бумагу большая рыбина, по виду похожая на омуля.

– Сынок, – оправив пышную седую бороду, обратился он к Гавриилу Дмитриевичу, который и впрямь годился ему в сыновья. – Я ж тридцать верст по зимнику протопал. Христом-Богом… мне бы Яшина повидать. Я вот и подарок ему принес…

– Отдыхает Яшин, понимаешь, отец? – слегка смягчился Качалин. – Устал он после Олимпиады. Отработал на все сто и устал.

– Ну, что на все сто отработал, – это мы наслышаны. А как же это?.. – протянул дед гостинец.

– Хорошо, отец, – принял Качалин рыбину, – это я ему передам…

Постояв еще с минуту, поезд тронулся. Полустанок с толпой мужиков и старым дедом стал медленно отдаляться.

Лев Яшин продолжал крепко спать на своей верхней полке. Внизу Нетто со Стрельцовым затеяли новую шахматную партию, а на крючке над яшинской полкой в такт движению вагона раскачивалась золотая олимпийская медаль…

Бразилия, Рио-де-Жанейро

1957 год

– Я же тебе говорил, помнишь?

– Не помню. Что ты мне говорил?

– Говорил, что у тебя все впереди! Что все главные события за горизонтом. Забыл?!

– Не, совсем не помню.

– Как же так?! – горячился Яшин. – Когда я улетал в Мельбурн, а ты провожал меня в аэропорту!

– Ну… сколько лет уж прошло…

– Да сколько прошло?! Год всего!

– Да, как провожал – помню. А что говорил про горизонты – нет.

Тут Яшин понял: друг явно дурачится.

– Ах ты чертяка! – сгреб он Шаброва в охапку. – Значит, с памятью плохо стало, да?

Смеясь, товарищ вырвался из цепких объятий друга.

– Помню-помню, Лев. Но так тот разговор про сборную был, а сейчас мы летим в Америку в составе «Динамо»…

Да, футболисты московского клуба большой группой шли на посадку в самолет «Аэрофлота», следовавший рейсом Москва – Прага. Оттуда скандинавская авиакомпания SAS должна была доставить команду в португальский Лиссабон. А далее наших футболистов ждал утомительный одиннадцатичасовой перелет в бразильский город Ресифи.

Яшин устроился в кресле у прохода, Шабров – возле окна. Ему нечасто доводилось бывать за границей, поэтому он беспрестанно ерзал и смотрел в иллюминатор.

– Лев, неужели тебе не интересно? – толкнул он в бок друга.

– А чего там смотреть? Сейчас войдем в облачность и до самой Праги за бортом будет белое марево.

– Сколько до нее лететь?

– Часа два…

– А до Лиссабона?

– Еще часа три.

– А в Португалии теплее, чем в Москве?

– Конечно. Все, отстань. Я спать…

Лева достал из кармана маленький кулек с пищевой содой, высыпал немного на ладонь и проглотил. Затем устроил затылок на подголовнике кресла и прикрыл глаза.

– Что, опять болит? – участливо спросил Володька.

– Немного. Это я так… для профилактики…

К концу пятидесятых Льва все чаще стали беспокоить боли в желудке – сказывалась голодная военная юность, холод ульяновских степей с ночевками под открытым небом, две-три смены у станка без перерыва. В моменты обострений его успешно подменял в матчах второй вратарь команды Владимир Беляев. Однако в самых важных играх он сам занимал место в «рамке», невзирая на состояние. Глотал горстями прописанные докторами снадобья, терпел боль, но на матч выходил.

На входе в залив Гуанабара – к югу от центра Рио-де-Жанейро – раскинулся четырехкилометровый пляж Копакабана, считавшийся кузницей молодых кадров бразильского футбола.

Тысячи отдыхающих, лежаки, зонтики; чернокожие лоточники, продающие экзотические деликатесы и разнообразные сувениры; местная босоногая детвора, с утра до вечера гоняющая на песке старый мяч. Жара и яркое жгучее солнце. Ведь пока в Северном полушарии правила бал зима, в Южном гостило лето.

При желании футболистов московского «Динамо» не пришлось бы долго разыскивать на территории этой громадной зоны отдыха. Тела бразильцев были покрыты ровным бронзовым загаром, тогда как москвичи выделялись специфичной «раскраской»: темные от загара ноги до колен, и руки – до локтей. Ну еще разве что шеи и лица. Остальные части тел поражали первозданной белизной.