Валерий Жмак - Лев Яшин. Вратарь моей мечты

Перед прощальным матчем многие зрители спрашивали друг друга: будет ли игра постановочной или футболисты сыграют по-настоящему, в полную силу? Но никто не мог ответить на этот вопрос, покуда не прозвучал стартовый свисток арбитра Тофика Бахрамова.

Начало встречи сразу расставило все точки: борьба на поле разворачивается нешуточная, настоящая и вряд ли пройдет по составленному кем-то заранее сценарию. Лев Яшин никогда не участвовал в договорных матчах и тем более не потерпел бы подобного позора в своем прощальном матче. Только честная игра! И только на победу!

Шел второй тайм матча. Определив, в какой части поля находятся партнеры-полузащитники, Яшин сильно выбил мяч из своей штрафной площади. Короткая пауза в матче закончилась, и на поле снова началась борьба…

«Лужники» были переполнены – люди сидели не только на скамейках, но и заняли все проходы между секторами. Практически весь тайм трибуны восторженно аплодировали. Среди болельщиков находился отец Льва – Иван Петрович, младший брат Борис, Валентина с дочерьми. Присутствовали на прощальном матче и друзья, рука об руку шедшие с ним по жизни. Были приглашены и любимые наставники, благодаря которым Лев Иванович превратился из юного любителя в высочайшего профессионала.

Бобби Чарльтон в середине поля перехватил мяч и разыграл нехитрую комбинацию с воинственно настроенным Гердом Мюллером. Тот очень старался – буквально лез из кожи вон, дабы забить напоследок Яшину, ведь больше судьба ему такого шанса не подарит. В некоторые моменты напористость Мюллера напоминала Яшину действия англичанина Джимми Гривза в лондонском матче на «Уэмбли». Тот тоже искрился желанием забить, да не вышло.

Лев Иванович вышел на матч слегка погрузневшим, но умения и опыта отнюдь не растерял – действовал грамотно и быстро, и в нескольких моментах спас команду от гола.

Прошло уже несколько минут второго тайма, а на табло горели цифры «два – ноль» в пользу сборной клубов «Динамо». На седьмой минуте счет с подачи Еврюжихина открыл Хмельницкий. А спустя три минуты Сабо мощным ударом метров с двадцати пяти удвоил результат.

Игроки сборной мира сдаваться не собирались и, плетя в центре поля «кружева», напирали, напирали, напирали…

Почти всю игру за спиной Яшина стоял с фотоаппаратом Алексей Петрович Хомич. Он был обвешан фотокамерами с различными объективами и делал снимок за снимком. Вот настойчивый Бобби Чарльтон прорывается к штрафной и наносит мощный удар по нашим воротам. Яшин в головокружительном полете отбивает мяч на угловой.

Взводя затвор камеры, Хомич удовлетворенно улыбнулся. Кажется, на этот раз удалось сделать снимок, о котором он так долго мечтал: парящий над землей, словно преодолевший земное притяжение, вратарь.

Трибуны шумели и, не жалея ладоней, аплодировали.

Лев Иванович посмотрел на табло. Счет прежний – два – ноль; на часах, отсчитывающих время матча, идет пятьдесят вторая минута.

Он поднял руку. Судья, уже поджидавший знака, моментально – как было условлено, остановил игру.

На краю поля появился преемник Яшина – вратарь Владимир Пильгуй.

Шум, беспрестанно шедший от трибун, будто по команде стих. Более сотни тысяч зрителей встали, чествуя своего кумира, навсегда покидающего футбольное поле.

– Какая удивительная тишина настала на трибунах, – негромко произнес в микрофон Озеров, сидя в комментаторской кабинке. – Впрочем, что удивительного – уходит целая эпоха. Эпоха Яшина в футболе. Эпоха блистательная, неповторимая… и я…

Глаза Николая Николаевича заволокло слезами. Выдернув из кармана платок, он промокнул им лицо.

– …и я уверен, что он навсегда останется в нашей памяти, в наших сердцах!..

Оставив ворота, Яшин шел по футбольному полю мимо остановившихся игроков обеих команд. Навстречу ему бежал Владимир Пильгуй. Коротко обнявшись с преемником и отдав ему свои перчатки, Лев Иванович поднял вверх руку, приветствуя зрителей, и направился дальше.

«Ну вот и все… В последний раз я на этом изумительном изумрудном газоне… – размышлял он с невыносимой, сдавливающей грудь тоской. – Последние секунды в окружении товарищей по команде, зрителей…»

У кромки поля его обступили корреспонденты и операторы с фото- и телекамерами. Не обращая на них внимания, юбиляр шагал по беговой дорожке к выходу со стадиона.

Кто-то из болельщиков, с трудом сдерживая слезы, нарушил минутную тишину и начал хлопать в ладоши.

И вот уже громовые овации зрителей, заполнивших трибуны гигантского стадиона, словно нарастающая лавина, накрыли уходящего Яшина. Ему аплодировали все. И оставшиеся на поле футболисты, и обнявшая дочек, плачущая Валентина, и Володька Шабров, и тренерский состав обеих команд.

В эти последние мгновения пребывания возле футбольного поля, его, конечно же, переполняла грусть по ушедшим годам, по тому, что никогда уж не вернется сюда в составе сборной или родного «Динамо». Однако не только грусть щемила душу Яшина. Было еще и чувство огромной благодарности великой игре – футболу. Тому футболу, что сделал его жизнь счастливой, тому футболу, что наполнил ее яркими незабываемыми событиями и соединившему его с замечательными людьми.

Не оглядываясь, Лев Иванович еще раз поднял руку в прощальном приветствии. Затем вошел в тоннель подтрибунного помещения и… исчез в темноте.

СССР, Москва

Март 1990 года

Квартира Яшиных сияла идеальной чистотой – повсюду ни пылинки, ни одной лишней вещи. Все говорило о том, что здесь ждут гостей.

В зале был накрыт праздничный стол по случаю вручения Льву Ивановичу золотой медали «Серп и молот» и присвоения ему высокого звания Герой Социалистического Труда. Валентина хлопотала вокруг стола, внося последние штрихи в его сервировку. Дочери доносили с кухни недостающие приборы.

Покончив с подготовкой стола и сняв фартук, Валя зашла в спальню. Лев Иванович, одетый в парадный костюм, курил в приоткрытую форточку. Опираясь на костыль, он глядел на разыгравшуюся за окном мартовскую вьюгу.

Неслышно подойдя сзади, супруга обняла его, прижалась щекой к плечу.

Глядя на медленно падающий снег, он произнес:

– Валь, отвези меня на «Динамо».

– В такую погоду?! – удивилась она просьбе. – Что ты там забыл?

Заглянувшая в спальню Ирина шепнула матери:

– Мам, а кто же гостей будет встречать? Ведь скоро приедут.

– Да подожди ты! – отмахнулась та. И, поглаживая его плечо, мягко сказала: – Лева, а как же гости? Там журналистов полный подъезд, телевидение. Горбачев со «Звездой» должен подъехать…

Яшин повернулся, и Валентина тотчас осеклась на полуслове – на его лице отражалась мучительная боль.