Кэти Макгэрри - Скажи, что будешь помнить

Перевожу взгляд на папу.

– Откуда у них та записка, которую Эндрю прислал с цветами? Мне даже как-то не по себе стало. Я думала, мы можем доверять людям, которые приходят в наш дом, но чувствовать себя в безопасности, зная, что кто-то наблюдает, а потом рассказывает обо всем репортерам, чувствовать себя в безопасности трудно.

Улыбка стекает с маминого лица. Она смотрит на папу. Он берет мамин телефон и куда-то идет. Щелкает дверной замок. Садится. Кажется, на кровать.

– Мне нужно, чтобы ты ответила честно. Ты боишься оставаться одна?

Так и хочется закатить глаза. Охранная система в доме такая, что и в Форт-Ноксе бы позавидовали.

– Мне спокойнее, когда здесь никого нет. Меня только тревожит, что кто-то из наших знакомых не уважает мою личную жизнь.

– Шон считает, что кто-то в цветочном магазине, где Эндрю заказывал букет, позвонил в некоторые газеты. Сделать с этим мы ничего не можем, разве что перестанем заказывать цветы у этого флориста.

Снова вибрирует сотовый, и я снова не отвечаю. Папа смотрит на меня и ждет ответ.

– Я доверяю каждому, кто вхож в наш дом, – говорит он. Но в любом случае твоя безопасность на первом месте.

Телефон звякает – пришло письмо. Я беру его, открываю почту и вижу электронный адрес Шона.

– Шон только что прислал мой график после вашего возвращения и порекомендовал лежать в постели, отдыхать и учить наизусть речи. По одной в день. Скажи ему, пари принято, и я его выиграю. Еще он сказал, что вам нужно было спуститься еще пять минут назад, и чтобы я вас поторопила, а в противном случае можете не беспокоиться из-за опоздания.

Папа не смеется, чего я ожидала, и остается совершенно серьезным.

– Он прав. Ты моя дочь. Ты важнее всего.

Отвянь, Эндрю. Я знаю своего отца, а ты нет.

– Я в порядке, папа. Все будет хорошо, обещаю.

– Твоей маме было бы спокойнее, если бы ты не оставалась одна. А еще она чувствует себя виноватой из-за того, что нас не будет рядом в твой день рождения.

– День рождения меня не беспокоит. Отметим, когда вернетесь. – Мы с папой близки, поэтому я добавляю: – А насчет того, что я одна… Знаешь, мне сейчас одной комфортнее. Друзьям я доверяю, но в их знакомых и родственниках не уверена. Да и чувствую себя не настолько хорошо, чтобы кого-то принимать. Хочу тишины и покоя.

Отец кивает:

– Быть у всех на виду нелегко. Отдыхай. У нас по возвращении много важных дел, и ты нужна мне на сто процентов здоровая.

– Буду готова.

– Когда вернемся, ты только скажи, чего хочешь, и оно твое. Я передам Шону, чтобы внес изменение в расписание. Люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Папа подмигивает и дает отбой. У меня лучший в мире папа. Правда. Выключаю видеочат, открываю на ноутбуке электронное письмо от Шона и прокручиваю расписание мероприятий. О большинстве мне уже известно, но я замечаю, что уровень моего участия в них повысился, и это вызывает приятное волнение. Я нужна, то, что я говорю, находит отклик, и это поразительно круто.

Выступление перед «Дочерями американской революции» – есть.

Посещение игры с участием «Луисвилл Бэтс» – есть.

Читаю краткий обзор мероприятия и глазам своим не верю. Элль присутствует в сопровождении Эндрю. Эндрю и Элль появляются в «Камере поцелуев» [4] Игра, обычно проводящаяся в перерывах спортивных мероприятий. Участники, которые попадают в камеру, обязаны поцеловаться. .

Извините? Что я буду делать? Нет, не буду. Ни за что на свете.

Сотовый у меня в руке. Один звонок с приглашением в видеочат, потом другой. От злости дрожат пальцы. Если отец сейчас же не ответит, мне не останется ничего другого, как только сесть в машину, рвануть в Вашингтон и долго, громко кричать.

Звонок принят. Я набираю побольше воздуха в легкие, готовясь к длинной и гневной тираде, но ошарашенно молчу, когда на экране возникает Шон.

– Успокойся, Элль. Все не так плохо, как ты думаешь.

– Вы хотите, чтобы я целовала Эндрю. Это и есть плохо, как я думаю.

– Чмокнешь по-дружески. Вот и все. Считаные секунды жизни.

– Где папа?

– Ты слишком близко принимаешь это к сердцу.

– Где папа?

– Твой отец уже опаздывал, потому что слушал твой с мамой разговор, а потом еще говорил с тобой. Он занят.

– Тогда я поговорю с ним позже.

– Если сделаешь все, о чем я прошу, начиная отсюда и до выборов, я не только уговорю твоего отца разрешить тебе записаться на курс программирования, но и договорюсь насчет стажировки.

Я даже моргаю от удивления – откуда он об этом знает?

– После победы на выборах планируется ваш переезд в Вашингтон. Ты тоже. Но если выполнишь нашу просьбу, я уговорю твоего отца разрешить тебе с мамой остаться в Кентукки до окончания школы.

Весь мой ответ – непроизвольный выдох. Лишь теперь до меня в полной мере доходит, какие последствия влечет папина победа. Родители переедут и, конечно, захотят, чтобы я переехала с ними.

– И еще. Твои папа и мама видели расписание и полностью его одобрили. Они знают про «Камеру поцелуев», а ты знаешь, как они о тебе заботятся. Ничего особенного твои родители в этом не увидели и отнеслись как к пустяку. Ты просто реагируешь излишне остро и идешь на поводу у чувств. Всего-то поцелуй в щеку. Невинная игра. Зрителям понравится – забавно и пикантно.

Может, я еще не совсем выздоровела, потому что меня опять тошнит. Как объяснить Шону, что для меня это не пустяк? Да и хочу ли я что-то объяснять?

– А почему бы папе не поцеловать маму?

– Люди хотят видеть молодых.

– Тогда пусть целуется кто-то еще.

– Когда же ты поймешь? Дрикс завоевывает их умы, доказывая, что идеи и программы твоего отца успешно работают. Ты, Элль, завоевываешь их сердца.

Открываю рот, хочу предложить альтернативу получше, но Шон опережает.

– Так ты в деле или нет? Мне нужно знать. Твое присутствие на игре будет широко освещаться в прессе. Предполагается, что ты поддержишь традицию. Отказ сочтут за оскорбление, люди это отметят. К тому же расписание уже составлено. Если мы позвоним и скажем, что этого не будет, пресса сочинит свою историю. Будешь капризничать или сделаешь то, что мне от тебя нужно?

Печаль топит меня изнутри, и уголки рта ползут вниз.

– Ладно.

– Спасибо. Ты рассудила по-взрослому, и я это ценю. Как уже…

Даю отбой. Может, я и принимаю «взрослое» решение, но никто не сказал, что мне нужно быть «взрослой» с Шоном. Закрываю глаза, вдыхаю и выдыхаю. Плакать не стану. Из-за Эндрю не стану. И из-за Шона не стану. Вообще плакать не стану.

Звонит сотовый. Наверняка Шон. Сбрасываю. Через несколько секунд он предпринимает вторую попытку, и я снова сбрасываю. Каждый сброс – молчаливое выражение презрения. Звонок – сброс. Звонок – сброс. Я могу продолжать так всю ночь. После четвертого раза он сдается.