Юлия Левако - Стекляшки

танцевала. В технике они не уступали друг другу. А между тем, в танце Милы всегда была

какая–то пошлость. В танце же Киры была одна лишь красота и грациозность. Она

одухотворяла эту сцену.

Я смотрела на нее, и понимала, что очень бы хотела так же танцевать, но никогда не

смогу, и дело не только в том, что во мне нет той грации, которая была у нее, но самое

главное – во мне не было той внутренней страсти, огонька, без которого этот танец потерял

большую часть этого несравнимого драйва.

Весь этот вечер был прекрасен. Давно такого не было. Я уже совсем расслабилась, как

вдруг увидела в числе только что пришедших посетителей знакомое лицо. Это был парень,

который учился в моем же университете. Правда, на другой факультете. Лично знакомы мы

не были. Но у нас было много общих знакомых. Это была катастрофа. Моей первой мыслью

было убежать как можно скорее отсюда, спрятаться в гримерке и не выходить до конца

вечера. Но это было неисполнимо. Я знала, что не могу так поступить. Я решила, что раз уж

так произошло, я не буду ничего предпринимать. Да, я рисковала стать известной на весь

~ 28 ~

университет. Но у меня была своя цель, почему я находилась здесь и не могла уйти. Я зашла

в гримерку, надела Надин парик и вернулась. Лена посмотрела на меня удивлённо, но

ничего не сказала. Подошла моя очередь выти на сцену. Удивительно, но мне уже было

совсем спокойно. Я стала танцевать и тут я поймала взгляд именно того человека. Но я

старалась не обращать на это внимание. Танцевать под живую музыку было намного

сложнее, но безумно приятно. Мне пытались предлагать чаевые, хотя обычно мне они не

доставались. Но эта музыка была так чувственна, что видимо сподвигла людей на щедрость.

И тут ко мне подошел мужчина, который сидел рядом с тем самым парнем, что учился в

моем университете. Он протянул мне купюру и сказал:

– Вы не окажете нам честь подсесть за наш столик?

Я лишь улыбнулась натянутой улыбкой в ответ. У меня не было никаких объективных

причин отказываться. Я подумала, что это его друг попросил позвать меня, потому что узнал

меня и решил удостовериться в этом.

После того, как Алла поднялась на сцену, я вернулась в зал и прошла выпить воды. Но

они уже показывали мне знаками, чтобы я подсаживалась к ним.

Я пошла.

– Садись к нам, красотка. Давно здесь работаешь?

Они уступили мне место с краю.

– Нет, совсем недавно.

– Отлично двигаешься, может быть ты станцуешь для нас приватный танец?

– К сожалению, я не танцую приватные танцы, я вообще не раздеваюсь.

– Она у нас скромница, – сказала Мила, которая как раз сидела с тем самым мужчиной,

что позвал меня за этот столик.

Мила всегда улыбалась, но глаза были всегда холодными. И вроде она говорила приятные

вещи, но у меня от ее слов всегда холодок по коже. Я уже привыкла ко всем, кто тут работал,

но к ней у меня было какое–то недоверие.

– Жаль, но мы ведь никому и не скажем. Один разок персонально для нас.

– Нет, ничего не получится. Но вы можете обратиться к другим девушкам, они с

радостью согласятся.

Я старалась скрыть свое раздражение. В обычной жизни я старалась никогда не

контактировать с людьми, которые вызывают у меня антипатию. То есть стрессовую

ситуацию я решала единственным способом – просто уходила. Поэтому я не умела отвечать

на оскорбления или колкие замечания. Не могу сказать, что такое поведение делало меня

счастливой, потом я искала слова, чтобы поставить обидчика на место, но тогда–то было

уже поздно. Я не умела постоять за себя, и чувствовала себя неуверенно, словно страус. Но

сейчас жизнь вытащила меня на свет, не давая убежать и спрятаться. Пришлось искать в

себе резервы.

~ 29 ~

– Конечно, согласятся. Мы ведь щедрые малые, не обидим. Ну что ж, мы подождем пока

созреешь.

И они засмеялись таким смехом, словно создали мировой заговор.

Тут меня позвали на сцену. Это самое приятное в этой работе. Я бы считала работу здесь

просто идеальной. Если бы мне не надо было общаться с этими мужчинами. Я не умела

быть милой, когда это необходимо, и не умела раскручивать мужчин на деньги.

Я танцевала и смотрела на тот столик, где сидели эти мужчины, со сцены. Они

представляли собой зрелище очень интересное. Было видно, что они чувствуют себя

расслаблено. Почему–то я подумала, что где–то дома сидят их девушки, даже не подозревая

о том, чем занимаются их молодые люди. И не узнают. Ни один парень не пожелал бы,

чтобы его девушка трудилась на шесте и зарабатывала тем, что разводила мужиков. Но сами

они были без ума от этого. Парадоксально, не правда ли.

Просидев с ними почти весь вечер, я чувствовала сильное напряжение. Я злилась на себя

за то, что не могла просто расслабиться и так же непринужденно болтать. В наше время

уметь говорить глупости непрерывным потоком необходимо. Это называется

коммуникабельностью.

Хотя я не справедлива. Можно быть умным человеком и при том очень болтливым. Но ум

и мудрость – это не одно и тоже.

После того как они ушли, я наконец успокоилась. Я знала, что если меня увидят здесь,

это в мгновении ока станет общеизвестно. Но это неважно. Моя жизнь уже никогда не будет

такой как раньше, как я думала до последнего времени. Это невозможно хотя бы потому, что

я сама изменилась. Поменялось мое мироощущение. Когда я вначале принуждала себя

общаться с посетителями, да и самими девушками. Но сейчас мне стало проще подходить к

этому. Хотя я по–прежнему не настолько откровенно общалась с девочками, с посетителями

я нашла свою манеру общения. Они меня забавляли. Так уж им хотелось показаться

важными и значимыми. Они видимо считали нас очень глупыми, и на нашем фоне себе

казались умными. Они и не догадывались, что многие девушки просто им подыгрывают,

потому что так им выгоднее. И хоть у меня и не получалось, как у Милы, выставить себя

полой дугой и выкачать из его все деньги, но я могла просто молчат и мило улыбаться. Это

тоже создавало почву к разговорам. Видимо в жизни, где их никто не слушает, ему было

сложно выговориться и показать себя во всей красе своего интеллекта, поэтому здесь они

это компенсировали. Мы их слушали, подымали их самооценку, и они готовы были за это

платить. Здесь были те же психологи, только раздетые. Да и платить нам приходилось

гораздо меньше, если уж говорить честно.

На следующее утро я шла в университет с тревогой в душе. День сегодня был очень

ветреный, хотя и не очень холодный. Но я не любила ветра, потому что они вносят какой–то

хаос. Деревья все словно чем–то обеспокоены, словно хотят убежать, но не могут. Их