Юлия Левако - Стекляшки

которая нуждается в помощи. Матери не до нее, она с новым мужем. Они пьют, и до ребенка

им нет никакого дела.

Я не знала, насколько правдива эта история. В принципе, она была банальна и стара как

мир. У меня она не вызывала огромного сочувствия, и не объясняло необходимости здесь

работать. На мой взгляд, все объяснялось желанием получить легкие деньги. Хотя с другой

стороны, здесь тоже было иногда тяжело. По крайней мере, я не осуждала ее. Каждый живет

как может. Ведь она никому не вредит, разве что себе.

Со временем, я поняла, что Алла была самой главной мужененавистницей нашего клуба.

Она презирала все мужчин, и рассматривала их исключительно как мешки с деньгами.

Именно от нее чаще всего можно было услышать нелицеприятные откровения о наших

посетителях, которые открывались ей во время приват–танцев. И я ее понимала. К

сожалению, работая здесь, я как–то по–другому стала относиться к мужчинам. Я начала их

почти презирать. Они приходили сюда и смотрели на нас, как на товар. Здесь они были

настоящими, они смывали маску благовоспитанности и приличий. Эта работа делала

~ 44 ~

циничным. Все гости воспринимались лишь как средство заработка. Ты ценен лишь потому,

что у тебя есть деньги. Но их это устраивало, их самооценка поднималась, и они

чувствовали себя героями. Заставить мужчину поверить в своей заинтересованности и

симпатии – было самой главной задачей. Мужчина от этого раздувался словно индюк, тут же

глупел и с радостью тратил кучу денег.

Тогда я, конечно же, не понимала, что нельзя все сводить под одну гребенку. Люди

разные, и мужчины в том числе. Но тогда я мало в этом разбиралась, и поэтому вывод был

сделан именно такой. Мужчины в моей жизни были только гостями, не было того примера,

который бы показал, на что равняться. Считается, что для мальчика очень плохо расти без

отца, поскольку нет ориентира, нет образца. Но могу сказать, что и для девочки это не

менее пагубно.

Кроме Аллы я стала общаться еще и с Анжелой. Она была очень веселая и простая. У нее

был жених, который знал, чем она занимается. По ее словам, он был совсем не против.

Скорее даже ему это нравилось. Он приходил со своими друзьями иногда. Еще он ее

избивал. Что держало такую молодую и красивую девушку рядом с таким ничтожеством,

мне было не понятно. По ее словам, она его любила. Но мне казалось, что это была

нездоровая привязанность. Я готова была поспорить, что в семье Анжелы были проблемы.

Все–таки то, как мы воспитываемся, то, какие отношения в семье, настолько сильно влияют

на жизнь в дальнейшем, что это чуть ли не определяет всю дальнейшую жизнь.

Несколько недель подряд прошло как один миг. Я не узнала ничего нового. Я пыталась

разузнать что–то о сестре, но все мои попытки так и остались безуспешными. Тем временем

я так уже освоилась, что мне стало казаться, что моя жизнь всегда была такой. Словно я всю

жизнь провела в этом клубе. Я стала танцевать намного лучше, хотя танцевать на шесте я

так и не научилась.

Когда посетителей не было, мы занимались кто чем. Некоторые занятия были

совершенно невероятными. Например, Анжела иногда вышивала. Некоторые играли в

карты. Я же решила взять небольшой холст и порисовать. Это было занятие, которое

приносило мне огромное удовольствие. Но я уже очень давно не брала в руки кисть. Себе я

говорила, что у меня просто нет времени. Но на самом деле у меня не было душевных сил.

Рисование давало мне свободу, которой мне так не хватало в моей жизни. Но после глотка

этой свободы так тяжело было возвращаться к реальности. Но та часть меня, которая еще

хотела бороться, все–таки не замолкала. И я чувствовала еще эту потребность. Мне

казалось, что если я полостью откажусь от рисования, то мой мир окончательно погрузиться

в болото обыденности. Я днем зашла в книжный магазин, чтобы посмотреть учебник по

маркетингу. И какого же было мое удивление, что в магазине был еще и небольшой

художественный отдел. Я купила себе кисть и несколько тюбиков краски. И вышло мне это

совсем недорого. После этого я была в таком сильном возбуждении. Мне не терпелось

опробовать. Но времени рисовать дома не было совсем. Зато сегодня был понедельник, и по

графику мне нужно было идти в клуб. Я уже знала, что по понедельникам редко бывают

гости. И поэтому у меня в голове и появилась это странная идея: взять все необходимое для

рисования в клуб. Я решила поступить так. Если не будет посетителей, то я дождусь, когда

девочки лягут спать и пройду в гримерку. И там буду рисовать.

Но все вышло иначе. Когда я переодевалась, то случайно из моего пакета показался холст.

И Кира это заметила.

~ 45 ~

– Ты притащила холст? Зачем?

Я так смутилась, что вероятно сильно покраснела. Не знаю почему, но у меня было

ощущение, словно я делаю что–то предосудительное.

– Купила по дороге в клуб. Хочу порисовать завтра.

– Так ты рисуешь? – в голосе Киры звучала искренняя заинтересованность.

– Немного. Сейчас не хватает времени.

– Ты где–то училась?

– Я закончила художественную школу.

Образовалось минутное молчание, после чего Кира сказала:

– А ты могла бы нарисовать мой портрет?

Это предложение было очень неожиданным, но в то же время заманчивым. У Киры было

очень необычное лицо, и уловить выражение ее лица будет настоящей удачей. Но с другой

стороны, мне стало страшно, что результат может Кире и не понравиться. А мне не хотелось

портить с ней отношения.

Но в итоге я согласилась.

Мы сели в зале под лампой, чтобы было достаточно светло. Кира сидела на диване,

облокотившись на спинку. Было в ей что–то царственное. Мне она почему–то напоминала

греческую царицу.

– Я не художник, а лишь любитель, так что многого от меня не жди.

– Ничего, мне просто нравится сам факт, что меня будут рисовать. Это так приятно.

Не знаю почему, но я всегда боялась показывать кому–то свои рисунки. Все то, что я

раньше рисовала для себя, обычно не покидало ящика моего стола. Иногда Лера просила

показать ей мои рисунки, н я обычно отказывалась.

Я приступила к написанию портрета. Для начала я стала делать набросок. Сначала у меня

рука е слушалась. Линии выходили не те, что нужно. Но потом я погрузилась в процесс, и

моя рука словно сама по себе вырисовывала контур. Я не заметала, как прошло почти вся

ночь.

Кира, надо сказать, оказалась прекрасной натурщицей. Она просидела в одной позе почти

все время, не жаловалась и не отвлекала меня разговорами. К концу смены набросок

карандашом был готов. Я показала его Кире.

– Девочка моя, да у тебя талант! Почему бы тебе не развиваться в этой сфере?