Владимир Вычугжанин - Рука из могилы (сборник)

При тщательном осмотре квартиры на подоконнике мы обнаружили кровавый отпечаток пальца. За дело взялись эксперты, и вскоре они установили, кому принадлежал кровавый след – Шатрову (фамилия изменена), признанному опасным рецидивистом за многочисленные злодеяния и судимости. Вторым гостем Малькова в тот роковой для хозяина вечер был также неоднократно судимый односельчанин, но уступавший значительно Шатрову в масштабах замашек и преступном опыте.

Когда мы задержали особого рецидивиста и предъявили ему обвинение в убийстве Малькова с неопровержимым доказательством его вины, Шатров даже и бровью не повел.

– Что вы мне «мокруху» шьете? – спокойно заявил он. – Я об убийстве Малькова в первый раз от вас слышу. Отпечаток моего пальца на подоконнике?! Кто же не знает, какие вы мастера подтасовывать факты, сыскари?!

Держался он хладнокровно, стойко и на допросах в Пензе, куда мы его доставили. Его собутыльник и дружок также занял позицию полного отрицания своего участия в той попойке.

Шли уже четырнадцатые сутки, как мы поочередно с Вячеславом Васильевичем вплотную занимались Шатровым, а результат был все тот же. Работали без выходных. Утром четырнадцатого дня, воскресенье, началось для меня новым бесплодным допросом Шатрова, а в полдень я отправился на обед.

По дороге я поделился своей неудачей с сослуживцем Анатолием Ивановичем Саврасовым: так, мол, и так, без толку столько дней бьемся мы с бывалым рецидивистом, все наши усилия – как об стенку горох!

Анатолий Иванович внимательно меня выслушал и дал мне очень ценный совет.

– Знаешь ли ты сильные и слабые «точки» подозреваемого?

– Обижаете, – говорю, – Анатолий Иванович! За столько-то дней я его вдоль и поперек изучил.

– Ну и какую слабинку ты в нем выведал?

– А вот, – говорю, – очень любит «наш» Шатров покушать! Он, пожалуй, и черта съест!

– А ты вот возьми и накорми его хорошенько, а уж тогда веди с ним разговор!

Признаться, я с недоверием отнесся тогда к словам Анатолия Ивановича. Ну и что с того, думаю, что я накормлю рецидивиста? Да он мне и «спасибо» за это не скажет!

Но, отобедав дома, взял с собой сала, шматок потолще, взял колбасы, кефира – словом, все, что нашел в домашнем холодильнике, прибавил хлеба и булок побольше и принес к нему в ИВС.

Вызываю Шатрова. Он приготовился к «глухой обороне», а я ему:

– Садись, Шатров, покушай! – и выкладываю принесенные из дома продукты.

Вижу, смотрит он то на меня, то на еду с явным недоверием.

– Да ты не стесняйся! – говорю. – И ничего плохого не думай, – это хорошая еда. В том, что ты убил Малькова, я нисколько не сомневаюсь. И вину твою все равно буду доказывать. Но я-то сейчас из дома, только что пообедал. Пообедай и ты!

Шатров сначала неуверенно протянул руку к продуктам. Но его волчий аппетит вскоре взял свое, и он оторвался от еды только тогда, когда от принесенного мной оставались лишь жалкие крохи.

– А оставшееся, – говорю, – возьми с собой в камеру, после доешь. Иди!

На следующее утро, в понедельник, сидим мы на планерке у Шитова. Приходит начальник ИВС и приносит пять(!) исписанных листов бумаги – явка с повинной Шатрова! Все обстоятельства совершенного им убийства матерый рецидивист подробно изложил.

Приглашаем следователя прокуратуры, и тот его допросил, оформил все, как положено. Но вот загвоздка – не признается третий собутыльник, тоже арестованный! Замучившись с ним, мы его уже отправили в Шемышейку – пусть там с ним разбираются.

Когда Шатров чистосердечно признал свою вину, мы ему и говорим: а твой приятель не подтверждает изложенных тобою обстоятельств преступления – он начисто все отрицает!

Шатров самодовольно ухмыльнулся:

– Это я его напугал! Видишь, говорю, что я сделал с Мальковым? То же самое будет и с тобой, если проронишь хоть слово. Устройте нам очную ставку – и он заговорит!

На очной ставке стоило Шатрову лишь крикнуть:

– А ну, рассказывай правду! – с прибавлением многих непечатных выражений, как третий собутыльник враз разговорился…

Правда же заключалась в том, что Мальков и его гости тем вечером сильно «перебрали»: пили водку, брагу, еще водку. И вот, захмелев до одури, Мальков обозвал опасного рецидивиста «козлом». А для людей с большим стажем «отсидки» нет оскорбления страшнее. И Шатров схватил нож…

На суде немолодой рецидивист, которому уже тогда было за пятьдесят, просил осудить его… к высшей мере наказания. Но суд решил, что преступление Шатрова «не тянет» на расстрел, и назначил ему наказание: пятнадцать лет лишения свободы.

– Надо и в преступнике уважать человека, – подводит итог подполковник Цыкунов, – поверьте, многим из них доступно и понятно, что такое доброта и человечность!

Упомянул Виктор Александрович в своем рассказе и об убийстве директора ресторана в Наровчате. Эта история интересна тем, что здесь сыщикам противостояли немалые силы «сверху».

Как убеждать преступников сознаться в своей вине, когда они чувствуют за собой такую сильную поддержку? Потому-то и приходилось оперативникам применять различные приемы и комбинации для получения признания всех четверых преступников. Мастерство Цыкунова и его коллег взяло вверх над происками влиятельных людей и их нечистоплотными интригами.

Запомнилось это дело Виктору Александровичу и тем, что подозреваемый написал буквально следующее в заявлении на имя прокурора области: якобы Цыкунов ударил его на допросе… видеоплеером по затылку.

– Это мы сейчас знаем, что такое видеоплеер, – смеется Виктор Александрович, – а тогда и не подозревали, что существует на свете такая хитрая штука! Не говоря уже о том, чтобы крушить такую сложную технику о такой «несложный» затылок.

Все-таки пришлось объясняться с прокурором области. Благо Виктор Федорович Костяев быстро разобрался, что это заявление – клевета на сыщика.

Речь сейчас пойдет о другой банде, которая очень точно рассчитывала свои действия, уповая, что греха таить, на беспечность и разгильдяйство многих наших хозяйственных руководителей.

В 1992 году эта преступная группа успешно «гастролировала» во всех без исключения районах нашей области, навестив за одно и несколько районов Мордовии. «Крушили» преступники в основном кассы в системе Агропрома. Иногда по две кассы за одну ночь. Но не «брезговали» и магазинами.

Почерк гастролеров был повсюду одинаков. Забираясь в очередную контору совхоза или колхоза они взламывали металлические ящики или мощные сейфы, где хранились деньги предприятия. Похищали наличные, а вместе с ними и все, что было ценного в конторе, и исчезали.

Что только не предпринимала милиция. И рейды, и оцепления, даже двойные, – все было бесполезно. Преступники продолжали нагло грабить колхозные кассы и сельские магазины, оставаясь по-прежнему неуловимыми. Впрочем их длительная безнаказанность объяснялась довольно просто по признанию самих бандитов, когда их уже арестовали. Они ни разу(!) нигде не встретили ни одного сторожа или охранника. Если последние где-то и числились в штате, то только на бумаге.