Кайя Асмодей - Соперница интриганки

Я опустила глаза и тихо спросила:

– Ты еще недостаточно наказал меня?

Он застонал.

– Да очнись ты. Я не пытаюсь тебя наказать. Это ты наказываешь меня, таскаясь за мной всюду!

– Денис, пожалуйста… – прошептала я, – я больше никогда ничего не сделаю ей… или еще кому-то. Я изменюсь. Я стараюсь.

Он уставился в небо, долго молчал, а потом вздохнул и сказал:

– Лия, я надеялся, что мне не придется этого говорить… Ты мне просто надоела. Да, я, конечно, вспылил, когда узнал, что ты сделала моей подруге. Но я не бросил бы тебя из-за этого.

– Ты говорил… – начала я, но он оборвал:

– Да, говорил, люблю. Не страдаю склерозом. Но, послушай, я так говорю каждой, с кем хочу лечь в постель. Ты отлично знаешь мужскую психологию, странно, что ты не поняла.

– Ты не торопился со мной лечь в постель, – выдохнула. – Хочешь убедить меня, что я была лишь развлечением, но…

– Лия, я с самого начала сомневался, что ты будешь интересовать меня долго. И я просто не хотел тебя привязывать к себе еще больше.

– И что же заставило тебя передумать?

– Потраченное на тебя время. Ты обиделась тогда из-за дневника… и я подумал, вот же блин, мы расстанемся сейчас, а я ее даже не трахнул. И я со всей поспешностью снял тот домик… ну а дальше ты знаешь.

Я молчала, а он повел плечом.

– Найди себе кого-нибудь. Не жди, что я вдруг снова воспылаю к тебе чувствами. Этого не будет. Последнее время я тяготился отношениями с тобой, срывался на тебе, делал тебе больно. Ну чего мучиться?

Мы стояли друг против друга и молчали.

Он уже отвернулся, чтобы уйти, я остановила его вопросом:

– Что во мне не так?

– Ты идеальная. – Он посмотрел на меня через плечо. – И это невообразимо скучно. Для кого-то ты станешь подарком судьбы, но не для меня.

Он ушел.

Я ошиблась. То, что я приняла за многоточие, оказалось точкой.

В первый день осени на Банковском мосту я просила у грифона с золотыми крыльями, исполняющего желания, чтобы Денис не бросил меня из-за чертового дневника. Кажется, я неправильно сформулировала желание…

Дома я рыдала, родители не могли меня успокоить. Отец орал, что убьет этого проклятого мальчишку, мама умоляла нас всех успокоиться. Вконец озверев, отец сказал, что больше он не желает слышать имя «Денис» в своем доме. И если я не прекращу истерику, он отправит меня за границу в закрытую школу для девочек.

Страшнее того, что Денис меня больше не любил, было только лишиться возможности хоть изредка видеть его.

Я сделала над собой невероятное усилие и обещала отцу, что больше ничего подобного не повторится.

Может, я внешне и успокоилась, улыбалась, разговаривала и даже шутила, но внутри я плакала.

Ночью в окно постучала Ульяна. Я впустила ее, как пускала последние две недели.

Она тихо заползла под кровать. Сколько я ни уговаривала ее спать на диване, она отказывалась. Приходилось стелить ей пенку для йоги, простынь и оставлять флисовое покрывальце. Подушки она тоже не признавала.

Я не знала, как ей помочь. О себе она мне так толком ничего и не рассказала. Она ничего у меня не просила: ни еды, ни крова. Если я предлагала что-то, она либо принимала это, либо нет. Я понятия не имела, где она ходит целыми днями, чем занимается, откуда она и чего ждет от жизни. В глубине души я ответила на все эти вопросы, но ответы мне не нравились. Я была склонна согласиться с предположением Дани, что девочка сбежала из клуба, где находилась в сексуальном рабстве. При побеге она прихватила с собой алмазы бандита, владеющего клубом. А похитил он ее, судя по загару и умению подражать экзотическим птицам, где-то в Африке. Может, ее родители работали врачами или исследователями.

Каким-то необъяснимым образом эта девочка вошла в мою жизнь. И если не видела ее целый день и больше, я начинала волноваться за нее. Ей было всего 13 лет, и я даже думать не могла о том, что она пережила в том клубе.

– Как дела? – спросила Ульяша из-под кровати.

Помолчав, я прошептала:

– Денис бросил меня.

– Снова?

Впору было расхохотаться от ее вопроса.

– Окончательно.

Я почувствовала, что ее ладонь шлепает по краю кровати в поисках моей руки. Я коснулась ее темных пальцев. И она крепко сжала мою руку.

– И что ты в нем нашла?

– Он особенный. Он умный, у него потрясающая фантазия. Он умеет изящно говорить, когда хочет, умеет быть нежным и властным, умеет рассмешить… он может заставить меня плакать. С ним я чувствую себя живой. С ним я так счастлива, что…

– Он не особенный, – сказала Ульяна. – Будь так, он никогда бы не бросил тебя.

Ото всех приглашений на новогоднюю ночь я отказалась. Я сняла наш с Денисом домик и днем 31-го на такси вместе с Улей уехала туда, оставив заранее купленные подарки для родителей и родственников под огромной елью в гостиной. Я знала, что мне будет больно. Но даже не представляла насколько. Все в этом доме было пронизано нашей с Денисом любовью.

Но тут никто не мешал мне плакать. Я легла на постель, где мы с Денисом занимались любовью, закрыла глаза и позволила слезам течь, пока не иссякнут.

Ульяна не трогала меня. Она ушла в лес, а вернулась с небольшой елочкой.

Я к тому моменту взяла себя в руки и даже помогла девчонке нарядить елку конфетами.

Уля призналась:

– Всегда мечтала сделать это.

– Что сделать? – удивилась я.

– Нарядить дерево. Елку.

Мы сидели на полу у горящего камина, воздух был наполнен хвоей и мандаринами.

Мы обменялись подарками. Я подарила ей комбинезон, теплый, тонкий и удобный. Ульяна была в восторге. Она же преподнесла мне алмаз в спичечном коробке, оклеенном фольгой от шоколада, и призналась:

– Мой самый любимый.

Я вздохнула.

– Ульяш, это слишком дорогой подарок. На Новый год дарят что-то чисто символическое.

– А это не только на Новый год, а еще и на день рождения.

– Но мой день рождения уже был.

– А это на следующий. – Она серьезно посмотрела на меня. – Возможно, я не смогу тебя поздравить.

От ее слов мне стало не по себе. Я спросила:

– Если тебя не будет на моем дне рождения, где ты будешь?

– Я не знаю.

В новогоднюю ночь мы с Денисом сидели у него, жгли бенгальские огни и ели оливье. Его мать справляла не дома, а я со своей уже посидела за столом. Андрей укатил с Милой отмечать куда-то к пальмам. Когда я перед отъездом рассказала ему о примирении с другом, он буркнул, что рад за нас. Но я чувствовала, он почему-то совершенно не рад.

Денис полулежал в кресле в наполовину расстегнутой белой рубашке. На нем были брюки от черного костюма и носки с краснорогими оленями, которые я ему подарила вместе с коричневым портфелем из телячьей кожи. Не знаю уж, действительно ли телячьей, но стоил он бешеных денег.