Кайя Асмодей - Соперница интриганки

С того дня я перестала ждать новостей о его воссоединении с Лией. Однако жетон он так и не снял.

С весны я пошла на подготовительные курсы в тот же институт, где учился Денис, но на факультет искусств, кафедру дизайна среды. Мне хотелось связать свою жизнь с ландшафтным дизайном.

Денис после института зашел ко мне. Одетый в темно-синие костюмные брюки, голубую рубашку и поверх синий обтягивающий джемпер с круглым вырезом, друг выглядел очень красивым и строгим. Я накормила его борщом, после он завалился на мою кровать и принялся читать.

Я остановилась в дверях, наблюдая за ним, и уточнила:

– Я тебе не мешаю?

– Не-а, – отозвался он.

Мне позвонила Таня и попросила выйти в скайп, но я сказала, что у меня гость. После проведенных вместе с подругой каникул мы снова активно участвовали в жизни друг друга. Стали чаще общаться по телефону и в Интернете. Правда, рассказать все, что планировала, я так и не смогла. Обошлась лишь малой частью.

Она не знала ни про ссору с Денисом, ни про мою дружбу с Кирой против Лии, ни про ночь с Вовой.

О последнем я умолчала по той причине, что в моей жизни его больше не было. В последний день каникул я написала ему смс: «Вова, мне очень жаль. Я не смогу ответить на твои чувства».

Я испугалась разговора с ним в школе и поэтому заранее слабовольно заслала эсэмэску. Понимала, что это ничтожно мало для ответа на его проникновенное письмо. Но я ничего не могла поделать. Я не любила его. А о нашей ночи сейчас, когда злость и обида ушли, вспоминала с теплотой.

Денис иногда меня подкалывал на эту тему: «Будет что внукам рассказать».

Я взяла стопочку билетов по истории – приходилось потихоньку готовиться к выпускным – и, проворчав Денису: «Подвинься», улеглась рядом.

Около получаса мы читали.

– Знаешь реформу тысяча восемьсот шестьдесят пятого года? – спросила я.

– Это из билета по реформам тысяча восемьсот шестидесятых– тысяча восемьсот семидесятых годов, их последствия и итоги? – уточнил он.

– Ну да.

– Отмена цензуры, что ли?

Я хмыкнула.

– А ты хорошо помнишь.

– Я хорошо знаю, – самодовольно заявил он.

– Может, проверишь меня?

Он положил открытую книгу на грудь.

Я хотела дать ему билеты, но он не взял. Он придумывал вопросы сам. А я отвечала. Или, вернее, подглядывала в ответы на билеты. В конце концов, он сказал:

– Пока ты лишь выучила сами вопросы. Занимайся дальше.

Он встал с кровати.

– Мне пора.

– Что будешь делать дома? – полюбопытствовала я.

– Я не домой. Встречаюсь с ребятами из универа.

– Ты вроде называл их снобами.

– Да, – улыбнулся он, – я встречаюсь со снобами. Они ничего при ближайшем рассмотрении.

Он ушел, я созвонилась по скайпу с Таней. Мы полчасика поболтали, а потом она умчалась в гости к Максиму. Они ловили момент, пока у него никого не было дома. Родители на работе, младший брат на тренировке по легкой атлетике.

Я немного завидовала ей. У них было все просто. Влюбились, начали встречаться, познакомились с родителями друг друга. Теперь у них общие интересы, друзья, совместные планы на будущее.

А я так и сижу – вся в дорогих подарках, одинокая, но даже не девственница.

Через неделю мы с Денисом вернулись с вечернего спектакля «Кыся», и он позвал меня к себе посмотреть новую серию «Сверхъестественного». Его мать уехала в командировку, оставив записку: «Вернусь во вторник». Сегодня был четверг.

Мы устроились перед плазмой в кресле. Денис сменил свитер на домашнюю футболку, а джинсы на шорты. На мне же была тесная кофточка на пуговках, и, чтобы не париться в ней, я расстегнула большую часть пуговиц.

– Поправилась? – подколол Денис.

– Мама с размером не угадала, – вздохнула я.

– А я уж подумал, ты соблазнить меня решила, – ухмыльнулся он, бросив характерный взгляд на мою расстегнутую кофточку, и включил телевизор.

Я свела края кофты и сидела так, совершенно не соображая, что происходит на экране. Его замечание меня смутило. И я поймала себя на мысли, что расстегнула кофту на автомате, даже не задумываясь. Я настолько привыкла воспринимать его как друга и давно забыла о своих бессмысленных попытках обратить его внимание на себя.

– Тебе не нравится серия? – спросил он.

– Нравится, – проронила я, не глядя на него.

– Ну да, слабовата…

Я чувствовала, что он смотрит на меня, и не могла заставить себя посмотреть на него.

Наконец он снова уставился в экран. Но сериал занимал его недолго, и вскоре взгляд серых глаз снова обжигал меня. Я покраснела, упорно продолжая смотреть в экран.

– Стефа, – промолвил Денис.

– Что? – Я лишь быстро скосила на него глаза.

– Ты милая, когда краснеешь.

Я обмахнулась рукой, соврав:

– Тут жарко.

– Ну… ты можешь снять кофту, львенок, – тихо рассмеялся он.

У меня сердце стучало так, как будто это не сердце ударяется о грудную клетку, а сосед с перфоратором долбит стену. Мне казалось, Денис слышит, и от этого мои щеки пылали все сильнее.

Я все еще продолжала делать вид, что меня очень интересует происходящее на экране. Но краешком глаза видела, Денис вообще уже не смотрит телевизор, а глядит на меня и явно забавляется.

– Ну что? – не выдержала я и повернулась к нему. – Я тебя веселю?

Он кивнул.

– Немного. – Его взгляд остановился на моих губах.

Когда я осенью всячески пыталась соблазнить Дениса, я очень боялась не распознать его сигналы, когда он соблазнится. Думала, ему придется проговорить целую тираду, пока каждый из нас поймет все правильно. Но оказалось, что, когда он захотел сказать мне о своем желании, слова не понадобились, он это сделал одним лишь взглядом за какую-то долю секунды.

Я была растеряна, напугана и совершенно не готова к такому повороту.

Денис коснулся большим пальцем моей щеки и нежно провел по ней. Я облизнула губы, и тогда он наклонился и приник к ним.

Я так долго об этом мечтала…

Он целовал меня нежно и осторожно, словно боялся напугать.

Умом я понимала, что теперь между нами все иначе, но в глубине души еще жил страх, что сцена в палатке может повториться.

Похоже, Денис это понимал. Его руки не коснулись меня, а когда он оторвался от моих губ, то откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился на полоску кожи, виднеющуюся в разъехавшихся краях кофточки.

Я не знала, что сказать. И он как нарочно молчал. Мне казалось, неловкость нарастает, и чем дольше мы будем молчать, тем тяжелее заговорить.

Возможно, он хотел, чтобы я проявила инициативу и мы продолжили. Скорее всего. Показал мне, что он не прочь. И если когда-то мне этого было достаточно, то теперь – хотелось определенности.

Я набралась храбрости и спросила:

– Ты намекаешь на дружеский секс?