Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Туман (сборник)

Вова не верит до конца, но вроде как чувствует опасность спинным мозгом, как опытный подводник, хватает мыльницу, вскакивает в тапки и прямо в чём мать родила бежит в штаб. Выражение «в чём мать родила» для подводника означает в РБ и тапках.

Ну всё, теперь можно и успокоиться – Вова не то что до штаба, он и до Москвы добежит, если надо, при этом никому не попадётся и в точности всё исполнит. А НЭМС уж точно в обиду не даст.

На НЭМСов (начальников электромеханической службы) мне вообще везло всегда. Хотя думается мне, что если механик дослужился до звания капитана первого ранга на боевом флоте и занимает должность заместителя командира дивизии, то априори он не может быть тем, с которым не повезёт. Это же всё-таки не люкс какой-нибудь, а свой человек. От сохи, так сказать. А тот НЭМС, к которому бежал сейчас Вова, был мало того что строгим, но справедливым, так ещё и довольно колоритным представителем этой когорты: высокий, плотный, широченный, с квадратной шеей и маленькими гусарскими усиками. Чтоб подчеркнуть своё пролетарское происхождение, по штабу он всегда ходил в лодочных тапках и с расстёгнутым галстуком, который висел, как после эякуляции, на зажиме в виде позолоченной лодочки. НЭМС любил, как он сам говорил, потрогать этих напыщенных командиров, люксовских выкормышей, за вымя. А тут-то уж такой повод что сам Босх велел!

И тут я вспоминаю, что на улице-то ранняя весна совсем, а Вова-то мой прямо в тапочках и побежал, а там тебе и лужи, и сугробы, и лёд – ну прямо все бонусы заполярной весны на щербатом асфальте! Жалко стало мне Вову. Дай, думаю, гляну я на него в перископ, авось ему от этого теплее и суше станет. Ну мало ли. Смотрю в перископ – а Вовы уже и не видно за штабом флотилии, добежал уже, значит. Может же, гад, когда захочет! От безделья, неопределённости и муторных ожиданий начинаю водить перископом туда-сюда и играть в морской бой в полном три-дэ. Вожу, вожу, и такое необычное чувство, знаете, когда вы мельком увидели какую-то настолько странную картину, что даже не придали ей значения в связи с её невозможностью и уже смотрите в другую сторону, а до мозга доходит, что вы только что увидели, и он такой вспышкой яркой эту картинку зажигает в голове. Вот оно самое. Смотрю внимательно. Ого!

НЭМС бежит в нашу сторону прямо в тапочках и с этим галстуком расстёгнутым, который на животе у него вихляется, как маленький чёрный флажок с оборочками. Брызги от него во все стороны, комья снега – вообще дороги не разбирает. И лицо красное такое…

Я вот сейчас точно же ни в чём не виноват, начинаю я уговаривать сам себя. Точно не виноват, но всё равно – страшновато внутри-то. Спускается. Дышит тяжело, что понятно – чай, не мальчик уже.

– Где? – рычит на меня.

– Рабочие в корме уже.

– На хуй мне эти рабочие! Лосьон где?

– А вот, одна коробка осталась, остальное унесли уже.

НЭМС начинает распихивать пузырьки с лосьонами по карманам. Два – в брюки и по два в каждый карман куртки, ещё два сжимает в руках.

– В корме, говоришь? Зови.

Сам становится у переборки в третий отсек, широко расставив ноги и держа в чуть разведённых руках бутылочки с лосьоном. И так их держит, что костяшки пальцев побелели – нормально он завёлся. Если бы сейчас из третьего во второй отсек ехал танк с фашистами, то из танка бы сильно завоняло, без вариантов. Но работяги, видимо, уже успели по флакону накатить и идут во фривольном настроении и расслабленные.

– О, здоров, Егорыч! – кричит их старшой.

– Хуёрыч! – отвечает НЭМС и начинает метать флаконы в работяг. Сначала те, что в руках (судя по звуку – одним попал в тело, а другим промазал), а потом выхватывая по очереди из карманов. Двумя руками, как ковбой, бьёт, при этом приговаривает:

– Егорыч. Да мой. Егорыч. Тебе! Сука! В рот! Не влезет. Я вас, блядей, научу Родину любить.

Из третьего начинает вкусно пахнуть свежестью, огурцами и спиртом. Вокруг всё железное, и флаконы разбиваются со смачными звонкими бэмсами, щедро поливая вокруг себя лосьоном. Работяги сначала опешили, но потом дали дёру в корму. Егорыч, держа на весу последний флакон, бежит за ними – хочет бить наверняка, так как в отсеке уже и так свежо, а рабочие всё ещё недостаточно покалечены. Те заскакивают в четвёртый и держат оттуда кремальеру. НЭМС безуспешно её дёргает и бежит обратно в центральный. Я успеваю сделать вид, что я и не смотрел вовсе, но когда он с лосьоном наперевес заскакивает, начинаю оправдываться, что я сразу хотел их выгнать и нет моей вины в том, что так произошло. НЭМС раздражённо отмахивается от меня, бормочет: «Так, переходим ко второму акту» – и хватает переговорное устройство. Включив на нём кормовые отсеки, орёт:

– Десять! Минут! На одиннадцатой даю ЛОХ [17]в корму! Не потравлю лохом вас – дам ВВД в отсеки! Мне по хуй! Меня в тюрьму не посадят – я двадцать лет на железе! Я уже психический мутант, а не человек! Десять! Минут! У вас!

В центральный поднимается командир – его привлекают шум и непонятные запахи; увидев НЭМСа, он начинает приветливо улыбаться:

– Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга!

– Ага. Ты. А ну-ка пошли к тебе в каютку отойдём, мил чеаек.

И так с флаконом и уходит. Каюта командира далеко, и, к сожалению, из неё ничего не слышно, но дрожь по переборкам доходит. Да, НЭМС там орёт. Жирные, сочные «… яти», «…уи» и «…ецы» просачиваются через систему кондиционирования и гроздьями свисают с подволока – им явно тесно в командирской каютке. А в конце глухой «звяк» явно ставит точку в судьбе последнего флакона лосьона «Огуречный». Рабочие в это время спешным порядком выгружают коробки в люк третьего и явно собираются бежать с поля боя. От командира НЭМС приходит уже спокойный, как лев, съевший антилопу.

– Кто дежурный?

– Йа, – тоненько пищит из-за перископа наш молоденький минёр.

– Вызови мне машину из дивизии. Не буду же я в таком виде разгуливать по территории.

– Есть вызвать машину!

НЭМС садится в кресло и смотрит на меня:

– Чего я сюда в тапках-то прискакал, а?

– Не знаю, тащ капитан первого ранга. Торопились, наверное.

– Эти-то ушли?

– Сбежали, побросав орудия своего труда. Только лосьон и забрали.

– Пиздец, да?

– Сам в шоке, тащ капитан первого ранга!

– Ладно. Если что – звони немедленно! Если утаишь, пойдёшь на поводу – порву, как Тузик грелку. Веришь?

– Ага.

– Не ага, а так точно! Ладно. Я пошёл. Надо валидолу. Или корвалолу. Или валокордину…

Так, бормоча название седативных препаратов, НЭМС уходит. Минут через несколько в центральный заглядывает командир. Видя, что НЭМСа уже нет, смелеет и врывается в центральный, пылая гневом: