Мария Метлицкая - Женщины, кот и собака

Нет, он хороший мужик! Это же видно! Ну, или выглядит таковым… Так хочется верить, что есть на земле хорошие мужики. Остались еще. И Владислав – среди них.

Она все правильно сделала. Совершенно ни к чему. Уверена! Хотя… И молодец, что не взяла телефон. Меньше будет соблазнов.

Ирина вздохнула, словно жалея о чем-то, и быстро уснула.

Вечером собирались в гости. Она открыла свою сумочку, чтобы достать пудреницу и помаду.

Из бокового кармашка выпал листок бумаги.

На нем были написаны номер телефона и три слова: «Ну, если вдруг…»

Сердце екнуло и часто забилось. Ирина почувствовала, как ее слегка бросило в жар. Посмотрела на дверь, быстро сунула бумажку обратно в сумочку и… улыбнулась.

«Ну, если вдруг…» Смешно! И не безнадежно, ведь так?

Нет, так не бывает! Так быть не должно! Говорят, жестокость судьбы людей озлобляет. И уж никак не прибавляет душевности.

Впрочем, она и не озлобилась. Просто рассыпалась.

Тогда вообще все было довольно паршиво. Жизнь изменилась до неузнаваемости. Девяностые годы… Не все удержались под напором ветра перемен. А ветер был ураганным! Многие ломались… Особенно мужики. Бабы – они ведь народ живучий. Крути их, ломай! Сгибай пополам! А им – хоть бы хны! Хотя нет, какое там «хны»?!

…Она тоже попала под эти лопасти. Но устояла. Не перемололо в муку.

Бабушка почти три года безнадежно болела. Все понимали – возраст… Но принять это было непросто. Бабушка, на которой держалась вся семья! Ни она, Ольга, ни ее мать, Елена Николаевна – единственная дочь бабушки – никогда не знали ни магазинов, ни готовки, ни стирки. Бабушка Антонина Васильевна всю свою долгую жизнь тащила тяжелый воз на себе. Дочь Леночка была объявлена больной и несчастной: сердечница, ранняя вдова, женщина тонкой организации, слезливая, утонченная, экзальтированная…

Елена Николаевна за все переживала отчаянно. Сразу укладывалась в постель, бледнела лицом, замирала и в тот же миг переставала принимать пищу.

Бабушка Тоня крутилась вокруг нее, ставила ей компрессы на голову, отпаивала валерьянкой и сладким чаем.

Тут же вызывался врач из поликлиники, и Леночке выписывался больничный.

– Пропадете вы без меня! – ворчала бабушка, надевая в прихожей старенькое драповое пальто. – Вот помру и… И вы следом за мной?..

Поворчав, бабушка отправлялась в магазин. Или в аптеку – Леночке требовались лекарства. Много лекарств.

Тогда, в девяносто втором, бабушка и слегла. Елена Николаевна ушла с работы – за бабушкой требовался уход. Уход был сложным: грузная бабушка и хрупкая мама. Мама могла накормить, дать лекарство, поправить подушку.

А вечером, когда Ольга возвращалась с работы, совместными усилиями Антонину Васильевну мыли, обтирали, переодевали и перекладывали с бока на бок – боялись пролежней.

Хуже всего было с едой: в магазинах по полкам гулял лишь ветер, а для покупок на рынке с его изобилием требовались деньги, которых, конечно же, не было.

А Елене Николаевне, в связи с ее низким гемоглобином, нужны были печенка и гранаты. Да и бабушка впервые закапризничала. Например, ей хотелось куриного бульона. Или тамбовского окорока, как в давние времена. Или свежего огурца со сметаной… И это в самом начале марта!

Да ладно, продукты! Их, конечно же, надо было доставать. Но даже это не решало всей проблемы. Из продуктов надо было еще и уметь приготовить!

Елена Николаевна каждый раз с опаской и ужасом смотрела на влажный, темный шмат печенки и все не решалась взять его в руки. В результате печенка (конечно же, с неснятой пленкой!) моментально пригорала, куриный бульон получался мутным, грязно-серого цвета, вермишель, положенная не вовремя, расползалась, превращаясь в неаппетитную кашу, а собственно каша – к примеру, манная – получалась густой, комковатой и всегда пригорелой.

Бабушка слабым голосом давала указания, но… Дочь ее, Леночка, была человеком старательным, но катастрофически неталантливым в этом несложном вопросе.

Тогда за дело бралась Ольга. У нее выходило чуть лучше. Но до бабушкиных успехов было ой как далеко!

И снова лекарства! Импортные, дорогие. В аптеках их не было. Однажды, отчаявшись, Ольга поехала на толкучку, к Рижскому рынку. Вот там было все! В том числе и лекарства. Наткнулась на одну тетку – у той на фанерном ящике, припорошенные снежком, лежали подмокшие цветные коробочки. Разговорились. Тетка оказалась провизором. Нужные лекарства обещала достать. Про цену Ольга и не спрашивала – испугалась отказа.

Созвонились через пару дней. Тетка назначила встречу. Таблетки принесла, цену назвала… нереальную! Но Ольга со вздохом согласилась. А куда было деваться?

Уже дома обнаружилось, что таблетки просрочены. И телефон «провизора» не отвечал. Обидно было – до слез!.. Впрочем, накалывались тогда многие: обман пышно расцветал, мошенничество входило в силу. Все худшие человеческие качества обнажились тогда, как подснежники ранней весной. И все это оправдывалось острейшим дефицитом всего и вся и попыткой, отчаянной попыткой выжить.

Одно только спасало, держало на плаву – присутствие Андрея. С Андреем было все хорошо! Так хорошо, что от этого иногда становилось даже чуть-чуть страшновато…

Андрей помогал чем мог: возил маму в больницу, таскал из деревни картошку в мешках. Однажды привез с охоты огромный шмат кабана. Но мясо, к сожалению, не пошло: во-первых, было жилистое, жесткое, а во-вторых, воняло нещадно!

С Андреем встречались по воскресеньям – субботу обычно занимали домашние дела.

А в воскресенье… Наступал праздник! Обычно ездили за город. Исколесили тогда все Подмосковье: Клин, Чехов, Мураново, Архангельское, Абрамцево…

Гуляли не просто так – «со значением». «Культуру в массы, деньги – в кассу!» – смеялся Андрей.

Он был сметлив и заботлив. С собой непременно брал термос с горячим чаем, стопку бутербродов с «чем было». На кафе и рестораны рассчитывать не приходилось – было их тогда еще совсем мало, очереди стояли жуткие, меню было скудным, а цены – огромными.

Впрочем, иногда все же ходили! Например, в Архангельском. Был поздний май. Они уселись на террасе, на воздухе. Подали вполне приличный шашлык и салат. Потом пили кофе с мороженым…

Впрочем, не это главное! С Андреем Ольга готова была пить пустой кипяток, грызть черный хлеб и жить в землянке… на Севере!

Ольга смотрела на него, и сердце буквально плавилось от счастья и нежности. Ее мужчина! Высокий, стройный, голубоглазый. С красивыми и сильными руками, прекрасными манерами, хорошим воспитанием и образованием.

С мужчинами тогда – во времена всеобщего дефицита – тоже было несладко… Колбаса-то потом появилась, а вот нормальных мужчин, увы, больше не стало!