Маша Трауб - Вторая жизнь

– Нет, не понимаю. – Рома перепугался. – Что я не так сделал? Я тебя чем-то обидел? Почему ты так говоришь? Мы же договорились. Прости. Я все сделаю, как ты хочешь. Только это… не надо развод… Я хочу, чтобы у нас было все хорошо.

– Слушай, а ты меня хоть любишь? Ну, хотя бы влюблен? Или у нас только расчет?

– Конечно, люблю. Да, очень. Почему ты спрашиваешь? – Рома пошел пятнами и не знал, что делать. Лизе даже стало его жаль. Конечно, она не поверила в слова про любовь, но лучше услышать ложь про чувства, чем то, что сказал ей Дима: «Я вообще не понял, что это было».

– Хорошо, давай съездим, сходим в ресторан и погуляем. В вашем прекрасном городе есть рестораны? – согласилась Лиза. – И пообещай мне покупать сыр и хлеб и для меня тоже. И, умоляю, выключай телевизор, когда ложишься спать. Не скреби по моей сковородке.

– Конечно, не буду… то есть буду. Так мы поедем? Точно? Ресторан там есть, один.

– Вот и отлично. Устроим торжественный ужин.

Рома продолжал нервничать.

Запланированная поездка все время срывалась. То нужно было сдавать отчеты, то Лизина командировка, то Ромина.

Валентина Даниловна – так звали Ромину маму – тоже нервничала. Она убирала квартиру, готовила как на Маланьину свадьбу, а сын с барышней, типа невестой, опять не приехал. Она звонила Роме каждый день. Лиза слышала их разговоры.

– Я не типа невеста, – заметила она однажды, – нет слова «типа».

Рома выскочил на кухню, будто ошпаренный, зажимая трубку рукой.

– Мам, ну прости, – оправдывался он, – на работе совсем завал. Мы же хотели на неделю. Но то мне отпуск не дают, то Лизе.

– На неделю? – спросила Лиза.

– Да, на неделю, – выдохнул Рома.

– Ничего, что я не в курсе? Я думала, мы едем на сутки, максимум – двое.

– Мама не поймет. Она… в общем…

Рома выглядел жалко. Лиза даже умилилась такой сыновней привязанности, страху – необъяснимому, утробному – перед матерью. И подумала, что у нее никогда не было такой любви к своей маме. Да, говорят, что мальчики больше привязаны к матерям, но не до такой же степени! Лиза чувствовала, что Рома специально откладывает поездку под любым предлогом.

– Ну и в чем проблема? – Она пыталась докопаться до истины. – Ты меня стыдишься? Почему мы не можем поехать?

– Ну, мама, она, понимаешь, в общем, она считала, что я должен жениться на местной, а не на москвичке, – признался наконец Рома.

– А ты ей скажи, что тебе на москвичке очень выгодно, – рассмеялась Лиза, решив, что страхи Ромы надуманные.

– Да, именно это она и решит. Что я за квартиру и прописку женился, – согласился Рома.

– А разве не так? Разве не поэтому? – в свою очередь удивилась Лиза.

– Не поэтому. Не только из-за квартиры, – не согласился Рома. – Я, в общем, у меня никогда такой, как ты, не было. А мама – не успокоится. Она, понимаешь, немного другая. Не такая, как Ольга Борисовна.

– Ну, раз она не такая, как Ольга Борисовна, значит, она тебя узнает и меня запомнит. Я очень хочу познакомиться с Валентиной Даниловной. Ты же знаешь, у меня никого нет. Родная мать не узнает, других родственников нет. Мне мамы очень не хватает. А так – будет свекровь. Только не обещаю, что буду называть ее мамой.

Лиза говорила искренне. В тот момент, во всяком случае. Ей было важно Ромино признание, что она для него не такая, как все. Да, они с Ромой разные, но это не значит, что она, лично она, Лиза, не имеет права на счастье, семейное счастье. Такое, как у Полины, например. Обычное бытовое счастье, спокойствие. Наверняка у любой пары бывают проблемы, когда они начинают жить вместе. Но ведь как-то это решается, преодолевается. Вадим, муж Полины, тоже не идеальный мужчина. Кисель, а не мужчина. Рыба размороженная. Но ведь Полина с ним счастлива. Значит, и она будет счастлива с Ромой. Ей, в конце концов, тоже хочется иметь семью – обычную, нормальную семью. Чтобы был муж, свекровь, которой нужно понравиться. Дом, праздники совместные и что там еще бывает… Чтобы у нее все было стабильно, спокойно.

Лиза скучала по отцу. Отец всегда был для нее важнее матери, ближе, понятнее. Да, мальчики тянутся к матерям, а девочки к отцам. Ничего удивительного. Нет, Лизу не мучили угрызения совести, что она не была на похоронах, не проводила отца в последний путь, не поддержала маму. Папа для нее остался живым. Просто уехал. Но когда-нибудь вернется. Она жила с этой мыслью, которой не решилась бы поделиться даже с Полиной. А мать для Лизы умерла. Она не понимала, как можно забыть собственную дочь. Можно забыть, как зовут соседку, как звали кошку, но не дочь. Иногда Лизе казалось, что мама специально делает вид, что не помнит ее. Мстит ей за то, что не была на похоронах отца. Но Лиза ту поездку считала спасением. Она бы не смогла прийти, увидеть отца – в гробу. Если Ольга Борисовна рассталась с собственной памятью и будущим, упорхнув, нырнув в прошлое, то Лиза не могла себе этого позволить. Она бы все равно не пришла на похороны, даже если бы была в Москве.

– Давай поедем, очень тебя прошу, – уговаривала Лиза Рому. – Поверь, хуже ситуации, чем с Ольгой Борисовной, быть не может. Я постараюсь стать хорошей невесткой. Мне тоже нужны родные люди. Семья.

– Да, спасибо. – Рома был благодарен Лизе за то, что она делала первый шаг.

За день до запланированного визита у Ромы сломалась машина. Причем так, что ремонт занял бы минимум три дня. Рома опять впал в панику, сочтя поломку плохим знаком и поводом не ехать. Но Лиза уже настроилась и заявила, что готова отправиться в Заокск на электричке. В конце концов, все так ездят.

Дорога далась ей тяжело. Выехали рано, чтобы попасть на вокзал. Два с половиной часа на электричке. Там даже было весело – шла бурная торговля. Продавали чудо-щетки для плит, очешники, мороженое, цветные карандаши, фартуки, халаты, тряпки для пыли, стельки для обуви. Напротив сидела женщина, которая ехала к родственникам и скупала все – шнурки для очков пять штук, три коробки карандашей, несколько упаковок чудо-тряпок и чудо-щеток.

– В подарок везу, – поясняла она доверительно Лизе.

От конечной станции пришлось бежать к автовокзалу по ухабам и ямам – автобус должен был отправиться через семь минут. Пока Рома покупал билеты, Лиза направилась в туалет – за десять рублей она могла отмотать от рулона серой бумаги и справить нужду, придерживая дверь со сбитой щеколдой. Смыв не работал. Лиза вышла и подошла к раковине – мыла, естественно, не было.

– А смывать – я буду? – гаркнула на нее женщина, сидевшая в окошке и принимавшая медяки.

– Там не работает, – ответила Лиза.

– У всех работает, а у тебя не работает! Нажать надо посильнее. Что, рука отвалится, если нажмешь? А я тут ходи, убирай за вами. Еще городские, воспитанные. Привыкли, что за вами даже воду спускать надо. Найдутся желающие. Деньги зашибаете, а мы тут за три копейки корячимся. Приедут, загадят, а мы сиди в дерьме ихнем. Вернись и смой!