Анастасия Масягина - Пузожители

Леся задрожала всем телом и сильнее сжала осколок бутылки. Она скорее умрет, чем даст ему себя изнасиловать. Пожалуй, единственный шанс – ударить со всей силы и попытаться проскочить в дверь. Но стоило замахнуться, он перехватил ее руку и со всей силой и жестокостью бросил девушку на пол и прижал так, что она своим телом прочувствовала каждый выступ этой никогда не знавшей ремонта поверхности. Вывернутая рука невыносимо болела и осколок бутылки, помимо ее воли, выскользнул из пальцев.

Казалось, ее сопротивление только раззадорило мужика. Он уселся на нее верхом, зажав ее тело между ног, и расстегнул брюки. Потом придвинулся ближе к ее лицу.

– А теперь соси, сука! Я сказал, соси, пока я тебя раком не поставил!

Она изо всех сил сжимала зубы, крутила головой и извивалась под ним, отчаянно пытаясь вырваться. Пусть он лучше убьет ее, чем это.

В попытке засунуть свое орудие ей в рот, он слегка сдвинул ноги и Лесе удалось каким-то чудом нашарить на полу «розочку». На сей раз она не медлила ни секунды. Мужик взвыл от боли, как раненый зверь. И она тут же получила ответный удар по лицу. А следом еще один.

Она кричала и отбивалась. Откуда-то текла кровь. Он выворачивал ей руки, казалось, что они обе сломаны. Он пинал ее с таким остервенением, будто хотел выместить на этой хрупкой, истекающей кровью девчонке, все свои обиды на жизнь.

Леся выла, задыхаясь от боли на грязном полу, смутно надеясь на то, что мать, какой бы пьяной не была, услышит ее крики и придет на помощь.

Он снова навалился на нее всем телом, сдирая одежду, до дикой боли сжал грудь. И, в конце концов, вошел в нее. Она корчилась и визжала от боли и ужаса.

Когда все закончилось он поднялся, натянул штаны, спокойно оглядел рану от «розочки», которую она ухитрилась вонзить ему в плечо. Порез был не слишком серьезным.

Он хотел уже уйти, но на пороги комнаты неожиданно передумал, развернулся и подошел к всхлипывающей на полу Лесе.

– Учти, если ты кому-нибудь пожалуешься, я вернусь и сделаю тебе в сто раз хуже. Ты меня поняла?

И, не дожидаясь ответа, вышел в коридор, а через несколько секунд хлопнула входная дверь.

Леся не могла потом вспомнить, сколько пролежала вот так на полу, глотая слезы вперемешку с кровью. Ее унизил и изнасиловал человек, имени которого она даже не знала. А перед этим выставил за дверь мужчина, которого она любила больше жизни. У нее отняли все – любовь, крышу над головой, достоинство и даже власть над собственным телом. Она чувствовала странное опустошение. Больше ей терять нечего.

Леся собралась с силами и на четвереньках доползла до своей сумки. Достала первую попавшуюся хлопчатобумажную футболку и принялась вытирать кровь. Потом очень осторожно поднялась и, держась за стены, побрела на кухню. Тело ныло – казалось, все внутренние органы отбиты.

Мать была у плиты и, на удивление, совершенно трезвая.

– Мама… Ты что же не слышала, как я кричала?

– Ты кофе будешь? – деловито осведомилась мать и поставила на огонь старую турку.

– Мам, ты меня слышишь? Меня только что изнасиловал твой знакомый. Я кричала, звала тебя, неужели ты ничего не слышала.

Мать оглядела ее разорванную одежду и белье, кровоподтеки и спутанные волосы и сказала:

– Тебе надо помыться. Иди пока в ванную. Вообще ты сама виновата. Вот не сопротивлялась бы, и все бы прошло хорошо.

Леся опешила.

– Ты что же знала, что он собирается сделать?

– Я была должна ему семнадцать тысяч. А теперь только семь.

– Так ты что, меня продала?

– А что мне оставалось? – мать вздохнула и беззлобно посмотрела на дочку. Леся подумала, что эта женщина, должно быть, сошла с ума. Или просто никогда ее не любила?

– Но не подкладывать меня под первого встречного! Ты что, не видишь, что он со мной сделал?!

– А что мне оставалось, – повторила мать. – Ты сбежала к своему богатею, маму бросила, на свадьбу не позвала, не приезжала, денег не привозила. Я стала занимать у добрых людей. А расплачиваться как-то ведь надо.

– Но не мной же! Сама бы и спала с этим добрым человеком!

– Ты стоишь дороже, дочь. Молодая потому что. Хотя я-то в молодости была покрасивее.

– Ты с ума сошла, похоже. – Леся и сама не понимала, почему просто сиди т и разговаривает с ней. – По-твоему, это способ возвращения долгов? Ты что, продала собственного ребенка? Мама, мамочка… ты что… ты же раньше любила меня, когда я была маленькая…

Лесе все еще не верилось.

– Любила, а то. Только не в коня корм. А что тут такого. Нормальный способ, если больше ничего не умеешь, – мать пожала плечами. В глазах ее не было ни тени сочувствия. – Ножки раздвинула и на те, пожалуйста, десяточка. Плохо ли?

Мать поставила перед ней чашку с кофе и Леся, как во сне, сделала несколько глотков.

– Тебя выгнал твой богатей, что ли? Ну, я так и знала. Гадала тут все, сколько ты, голодранка, в богатом доме продержишься. Ну не дуйся. Я тебе занятие нашла, и неплохое. Клиентов даже приводить буду. Мама тебя не бросит.

Странно, но в этот момент у Леси не было ровным счетом никаких чувств – ни злобы, ни обиды. Перед ней будто бы сидела совершенно чужая немолодая женщина, пьянчужка с выбитыми зубами, которая продала свою дочь за десять тысяч рублей.

Леся молча поднялась и пошла в ванную. Она долго мылась под душем, стараясь смыть с себя всю эту грязь. Потом вышла, вытерлась, оделась в чистое, повесила на плечо сумку, которую так и не успела разобрать, и вышла за порог квартиры. Теперь уже навсегда.

Вчера ее выгнал Дима. Сегодня ночью изнасиловал какой-то бугай. А утром… утром она лишилась матери.

Не смотря на все надежды и чаяния Ксюши Протвинской, первый цикл после отмены противозачаточных оказался пролетным. Не сработал эффект маятника – она не забеременела. Теперь все надежды были на операцию. И Ксюша просто считала до нее дни. За это время нашла множество отзывов о профессоре и его методе в интернете, разговаривала со знакомыми врачами и все, как один, твердили, что Тучков – гений. Это внушало надежду.

Серж тем временем вовсю достраивал дом. Он полностью доверил жене дизайн помещений – старался как-то отвлечь ее от грустных мыслей. И Ксюша прекрасно справилась с задачей. Так что переезд был не за горами.

Как-то раз они ездили в новый дом вместе с Машей и Игорем, смотреть, как идут отделочные работы, и Машка призналась, что немного завидует ей.

– А как тебе не завидовать? Вышла замуж за миллионера, теперь еще и дом собственный будет шикарный, причем точно по твоему вкусу отделанный. Ну, скажи мне, кому еще так везет? Я лично таких не знаю.

Но Ксюша совсем не считала себя ни счастливой, ни удачливой. И в который раз удивлялась, что даже Маша не может понять, как ей сейчас плохо. Все мысли Ксении по-прежнему занимала опухоль.