Татьяна Тронина - Вишни для Марии

– Да, случилось. У меня неприятности, – кивнула Мария. Костик побледнел, его глаза, и без того круглые, выразительные, стали еще больше. Он, судя по всему, подумал о беременности – Мария читала своего возлюбленного, словно открытую книгу. Больше всего Костик боялся именно этого, о чем не раз предупреждал Марию. «У меня трое детей, и с моей стороны было бы большой безответственностью не помнить об этом, не беспокоиться об этом постоянно…»

– Меня уволили.

– Фух… Ну какие же это неприятности! Господи, Мари, любишь же ты меня пугать… Уволили и уволили. А почему?

– Я так поняла, что все школы в маленьких населенных пунктах закрывают, а детей переводят в областные центры.

– Тебе предложили какую-то замену, новое место?

– Нет. Обещают выплатить компенсацию. Но даже если мне и предложат работу где-то в области, то мне придется туда переезжать, наверное. Слишком далеко.

– Как они надоели с этими вечными реформами и реорганизациями… А что с медициной у нас творится? – всплеснул руками Костик. – Сколько учреждений закрыли, расформировали, прекрасных специалистов уволили…

– Костик, что мне делать? – устало спросила Мария.

– Ничего не делай. Отдыхай пока. Я думаю, потом все само образуется.

– Ты можешь меня устроить на свой завод?

– Куда? – опешил тот. – К себе на сыродельный завод? А кем? Технологом? Но ты же, Мари, в производстве сыров ничего не понимаешь… У меня технологом Педровна, то есть Галина Петровна, опытный специалист, тридцать лет стажа.

– Я согласна стать обычной работницей. Мешать закваску и паковать готовые продукты.

– Ты?! Господи, это же все не для тебя… Мари, не сходи с ума, ты эфирное создание, а не пролетариат!

– Ой, я еще тот пролетариат, каждый день булыжники у себя с огорода таскаю, – усмехнулась Мария.

– Нет. Нет, это невозможно… К тому же у меня весь персонал уже подобран, свободных мест нет. Если взять тебя, то придется кого-то уволить… Да дело даже не в этом! – блестя темными, похожими на крупные вишни, глазами, воскликнул Костик. – Если я возьму тебя к себе, допустим (вдруг образуется вакансия!), то каково мне будет перед людьми? Они же обо всем догадаются… О наших с тобой отношениях. Я ведь на заводе каждый день, я там бухгалтерию веду, и все такое… А Педровна – она Людмилу знает, они перезваниваются иногда. Если Педровна донесет Люде, что в Дербенево у меня есть любовница, то… то это будет катастрофа. Счастье, что Педровна живет не в Дербенево, а в Болшево, на той стороне реки…

Мария молчала, опустив голову.

– Послушай. Не обижайся на меня, – ласково произнес Костик. – И вообще, мне кажется, ты каким-то не тем сейчас путем идешь. Искать работу, да еще за те копейки, что в наших краях платят… Это непродуктивно. Ты должна поговорить со своим братом, как его… с Денисом. Он же, по сути, «отжал» у тебя квартиру.

– Не «отжал», а мать ему завещала, – устало вздохнула Мария. – И потом, почему – квартиру? Половину квартиры. Но это все не имеет значения. Он собственник, а я никто, так получилось.

– А ты узнавала? А ты подавала в суд? Ты пыталась оспорить завещание?

– Как оспорить? Задним числом доказывать, что мать была не в себе, составляя это завещание? Невозможно, она до последних минут хорошо соображала…

– Но ты все равно там прописана!

– Я не собственник!

– Но ты там прописана ! Тебя только по суду могут выгнать, – нетерпеливо возразил Костик.

– Вот именно, если Денис пойдет в суд, то он с легкостью меня выселит.

– А пойдет ли он? Я вот точно не знаю, имеет ли смысл сделать это сейчас, я не специалист в жилищном и семейном праве… Может, еще не поздно… Давай так. В следующий свой приезд в Москву я пойду к своему знакомому, адвокату, может, он подскажет, что надо делать, может, еще не поздно тебе отсудить свою половину квартиры.

– А если ничего не получится?

– Тогда, наверное, надо взывать к совести твоего брата. Есть у него сердце или нет, в конце концов?

– Мне все равно – есть у него сердце или нет, – пробормотала Мария. – Он мне чужой человек теперь. Если честно, я даже не хочу с ним связываться.

– Мари! Вот ты зря оттуда съехала, теперь он имеет полное право тебя выселить, ведь ты сколько лет этой квартирой не пользуешься… Надо было терпеливо сидеть там, выжидать.

– Чего выжидать, когда он меня буквально выживал! – Она уже едва не плакала.

– Ладно, давай сейчас не будем о грустном, поговорим об этом потом.

– Давай потом, – уныло согласилась Мария. – Хотя нет, погоди. Я никогда об этом не спрашивала, но… Каким ты видишь наше будущее. Твое и мое?

– О господи… Я знал, что рано или поздно ты об этом спросишь. Ты предлагаешь мне бросить троих детей?

– Нет.

– А что тогда?

– Я не знаю. Просто… я сейчас в скверном положении. Мне нужна помощь, – с трудом выговорила она.

– Так я и не отказываюсь тебе помогать! – возмутился Костик. – Милая моя, родная, все образуется, не переживай! – Он бросился к ней, обнял, принялся покрывать ее лицо поцелуями.

Мария хотела оттолкнуть его, но не смогла. Обхватила его за плечи, прижалась изо всех сил.

– Солнышко мое, ангел мой… Ну вот такая жизнь… если бы я мог, если бы я встретил тебя раньше, двадцать лет назад!

– Двадцать лет назад мне было четырнадцать, – засмеялась Мария. – Тебя бы посадили, Костик.

Мари уснула быстро, она всегда засыпала быстро рядом с ним, а Костя так и остался сидеть на кровати в прозрачной, голубой полутьме.

В окно заглядывала яркая, ровная половинка луны, именно ее свет позволял сейчас спокойно рассмотреть женщину, лежавшую рядом.

Четыре года назад, когда Костя впервые увидел Мари, то поразился – что за неведомая сила принесла сюда, в замшелое Дербенево, эту красавицу, больше похожую на киноактрису, чем на сельскую учительницу?

Нет, конечно, на сельских просторах попадались иногда симпатичные девушки, но именно что – иногда. Либо дачницы, решившие месяц-другой провести на грядках, либо местные, совсем юные особы. Расцвели, поразили всех в округе и упорхнули в большие города…

Мари же, судя по всему, решила поселиться в Дербенево навсегда.

Костя немедленно познакомился с этой чудесной девушкой, и практически сразу же закрутился их роман. Мужчина даже не верил своему счастью первое время.

Причем чем дальше, тем сильнее он влюблялся в Мари. Именно о такой подруге он мечтал всю свою жизнь – нежной, деликатной, доброй.

Она принадлежала к редкой, почти не встречающейся породе женщин – тех, кто не имел привычки выносить мужчинам мозг. Цены таким нет!

Еще, ко всему прочему, Мари – умненькая, но не зануда. Скромная, но не зажатая. Легкая и в то же время глубокая. С ней было интересно – интересно общаться, болтать. Ни с одним человеком Костя не разговаривал столько, как с Мари, с ней он делился самыми сокровенными своими мыслями…