Array Сборник - «Лимонка» в войну

Последняя машина, которая везла меня 20-го числа, сворачивала с автобана. Уже было поздно, часов девять, не сплю вторые сутки, и меня начало потихоньку глючить, я периодически разговаривал со своими друзьями, которые сидели рядом. С Анкой. Когда пришел в себя, я увидел, что мы проезжаем мимо нон-стопа (стоянки, гостиницы и бара для дальнобойщиков). Я сказал водителю тормознуть здесь, но мы уже проскочили, и он ответил, что на выезде из города есть такой же. Я поверил, и мы поехали дальше. Скоро был поворот, и чех сказал: «Иди на огни». Огни оказались палевом – до следующего нон-стопа я топал восемь километров. По автобану. Мимо проносились со скоростью 150 км/ч фуры. Но меня продолжало глючить, я шёл не один – со мной шла вся моя Партия. В ночи горел электрическими огнями туннель. Пройдя туннель, я шёл мимо скалистых лесистых стен. Небо было усыпано звёздами. Я смотрел на небо, мимо проносились фуры… С неба упала звезда. Я понял, что всё у нас получится! Нам Бог помогает.

Наткнулся на пешеходный мост, который вёл в сторону человеческого жилья. Десять часов вечера, всё село спит. Вижу свет в одном окне, подхожу к воротам, залаяла собака, через некоторое время на улицу выбрел сонный хозяин. Говорю прямо и открыто – можно у вас здесь переночевать? Я русский журналист, еду в Прагу. Денег ноль.

Чех молчит, озадаченный. Говорит, что нет, незнакомого человека принять не может, но в километре отсюда есть нон-стоп – там можно переночевать. У чехов не развито гостеприимство. Вот на Алтае, когда нацбол Сид шёл там по трассе, один алтаец подвёз его, заехал с Сидом к себе домой, накормил, напоил чаем, единственно переночевать не оставил, т. к. Сергею надо было идти дальше.

Я тоже пошёл дальше, до нон-стопа, где и переночевал. Гуляя пешком по Чехии, я поймал себя на мысли, что я – бравый солдат Швейк, который совершает свой знаменитый пеший поход. В нон-стопе я сразу же подошёл к женщине с кухни и ошарашил её: «Хозяюшка, можно у вас здесь разжиться кипяточком?».

Она не поняла, что такое кипяток. Тогда я достал свою кружку, насыпал в нее пакетик кофе «Nescafe», произнес: «Ки-пя-ток» и мило улыбнулся. Аборигены, что с них возьмёшь. (У меня всю дорогу было ощущение, что я нахожусь на Западной Украине, и эти гуцулы отказываются понимать мой русский из вредности.) Такой, прозрачней не придумаешь, намёк аборигены поняли моментально и одарили меня кипятком. Выпил кофе, стрельнул у местных сигарету и уснул. (Все начинается с чашки «Nescafe», прямо как в рекламе.) Правильнее было бы сказать, что я не уснул, а время от времени проваливался в дрёму под шум телевизора с какими-то безумными шоу, по типу «Поле чудес», и разнообразием чешских хохмачей.

Утром 21-го я вернулся на автобан: Прага ждала меня. За двести километров до Праги, возле города Брно, меня чуть не завернули обратно. Когда я вылез из очередной фуры, то впереди метрах в пятидесяти оказался пост дорожной полиции, и только я успел затянуться сигаретой, как ко мне подкатил полицейский микроавтобус. Проверили документы, поинтересовались, что я здесь делаю, и потребовали заплатить штраф, т. к. по автобану, оказывается, ходить нельзя. Я сказал, что у меня только пять польских злотых, а больше ни копейки. Что все деньги остались у моего фоторепортёра, а я напился и отстал от поезда и вот теперь еду стопом в Прагу, где с ним и встречусь, и возьму деньги. (У Нечаева была такая же легенда, с точностью до наоборот.) Менты мне сказали: тогда полезай в машину. Я спорить не стал, открыл дверь фургона и полез вовнутрь с мыслью – ну вот, одного с дистанции сняли. Полицейский окрикнул, чтобы я вылазил, отдал документы и сказал, что если меня ещё раз встретят, то отправят на Украину. Я обошёл пост, вышел на заправку, поедая по дороге ягоды боярышника с обочины, и через час уехал на разваливающейся «татре», водитель которой накормил меня здоровой французской булкой с нарезкой и майонезом, а также дал в дорогу такой же прикол чуть поменьше. Нам, как библейским пророкам, звери и птицы приносят хлеб и воду.

Последние сто километров я проехал на навороченном «Ford»’e с тремя продвинутыми девушками.

… Саммит не ждёт! Девчата объяснили, как добраться до необходимого мне адреса, и высадили возле станции метро.

Общественный транспорт в Праге теоретически платный: 8 крон (курс к рублю: один к одному) за 15 минут на любом транспорте, 12 крон – час. В трамваях и на входе в метро стоят специальные автоматы, которые пробивают на билетах дату и время. Турникеты в метро отсутствуют. Теоретически должны ходить контролёры, но сколько мы с Нечаевым ни ездили на метро и в трамваях – контролеров не встретили. На метро я доехал до станции «Музей» и пошёл получать аккредитационную карточку. В медиацентре мне выдали сумку с эмблемой саммита, напихали туда различной натовской рекламно-туристской макулатуры, международный конверт и, самое главное, дали телефонную Х-карту, по которой в Москву можно было б звонить 14 минут. Эти карточки после того, как нас выпустили из полиции, очень и очень пригодились.

Во дворике аккредитационного центра стояла большая военная палатка, в которую накачивался теплый воздух, столы с лавками, телевизор и автомат с кофе, чаем, горячим шоколадом. Напитки были на халяву. Я выпил три стакана горячего шоколада, прежде чем пришел в себя, ознакомился с медиапрограммкой саммита, умылся, стрельнул у охранника сигарету «Лаки Страйк» (причём он сначала сказал, что у него нет сигарет, затем робко поинтересовался, нужна ли мне целая пачка или одна сигарета, и, услышав про сигарету, тут же мне её радостно вручил). Закурив сигарету и наполнив ещё один стакан горячего шоколада, я сел писать письмо Нечаеву, который ещё не прибыл. Написав письмо, я пошёл отдавать письмо девочкам, которые выдавали карточки, и, к огромному удовольствию, увидел каланчу Дмитрия Нечаева. Я тут же влетел с комнату с криком: «Это мой фоторепортёр!» (Cобираясь на саммит, «фотограф» Нечаев забыл такую «ненужную» для фотокора вещь, как фотоаппарат.) Нечаев также ужасно обрадовался, увидев меня, так как из Катовице я отправил ему письмо по Интернету, что-де без денег, доеду ли – не знаю, так что Димка уже настроился идти один. А тут нате: это мой фоторепортёр!!!

Обнялись. Нечаев получил карточку, и мы отправились на улицу в поисках дешёвого кабака, дабы выпить настоящего чешского пива и обменяться впечатлениями. В Праге, необходимо заметить, очень сильно кидают в обменниках: либо очень херовый курс, либо большие проценты. В общем, чтобы найти хороший обменник, надо прилично побегать. На хороший обменник нам показал русский, отправлявший в ближайшем ченьдже деньги в Смоленск. На одной из улиц старой Праги мы увидели забавную рекламу: красноармеец с указующим перстом, с известного советского плаката времен Гражданской войны, и подпись большими буквами – «VISIT?». Это оказалась реклама музея коммунизма. Два Дмитрия тут же стали приставать ко всем полицейским с вопросом, как нам туда пройти. Никто из них внятно ответить не смог, зато мы, блуждая по улочкам, натолкнулись на замечательный пивняк, практически без вывески. Это настоящий пивняк для нацбола: на стенах развешаны фотографии Ленина, Сталина, чешских коммунистов, в углу бюст Хрущёва в пионерском галстуке и макет ракеты. А на подоконнике, рядом со столом, где уселись мы с Нечаевым, стоит бюст Сталина в милицейской фуражке, смотрящий в глаза бюсту Кирова (друзья как-никак). Пиво в этом замечательном кабаке стоит 15 рублей. Настоящий тёмный чешский Kozel. По телевизору смотрят только новости и футбол, первой строчкой в меню идет «hovno s makom». Угара достаточно. Пьяный бармен, рассказывающий что-то галдящим постояльцам, какие-то истории, вызывающие гомерический хохот. В туалете была оставлена надпись: НБП – мы везде!