Александр Снегирёв - Я намерен хорошо провести этот вечер

В квартире с моего ухода ничто не изменилось: Поросенок по-прежнему дрых на диване, Димон посапывал на полу в ванной. Я вытер его испачканную щеку, подсунул под него один конец пледа, другим укрыл. Димон дернулся, вытаращился на меня и снова заснул.

Вторым пледом я укрыл Поросенка, затем убрал со стола посуду, вытер крошки. Слил в первый попавшийся стакан остатки из всех бутылок и посмотрел в окно на ночное марганцовочное небо.

– Ну, за тебя, Господи! – И выпил до дна.

Поехал на реку купаться.

Берег в пене серебряной листвы и гладь.

На обратном пути вижу – церковь открыта.

Решил зайти.

В дверях тетя со шваброй: куда прешь, я полы только намыла.

Сказал, свечку хочу поставить, и ноги тщательно вытер.

Внутри прохлада, благоухание и новый иконостас.

Тетя швабру отложила, свечку мне реализовала и принялась рассказывать. Добрый человек денег дал, добрые люди нарисовали, добрые установили. Нахваливала и крестилась, а я радовался за нее, за церковь и за всех этих добряков, соорудивших иконостас.

И вдруг она призналась:

– А все-таки правильно, что его распяли. Со смутьянами иначе нельзя. Ну, иди отсюда, мне еще огород полоть.

Она перекрестила меня на прощание и заперла церковь.

Москву банкир заполучил. Обхаживал, штурмовал и своего добился. Но что толку! Он знал: по-настоящему она ему не принадлежит. Будь его воля, он бы сровнял с тротуарной плиткой все местные особнячки и башни. А потом бы и плитку выковырял. Бронзовые памятники пустил бы на цветмет, а гранитные – на щебень. А парки бы вырубил. В общем, непростые отношения были у него с городом.

Родился банкир в Сибири, куда во время германского наступления эвакуировали мальчишку-отца. Мать была из местных. Постоянно лепила пельмени. Отец выучился, получил должность, но стремился обратно. Правда, не в родное местечко, а в какой-нибудь из городов-миллионников европейской части державы. Строго говоря, в столицу.

Отца, однако, обездвижило какое-никакое благополучие. Женился, родил сына, дали квартиру, оброс уютом. А банкир, который тогда еще банкиром не был, едва совершеннолетия достиг, решил папашину мечту осуществить. Подтолкнуло его к этому одно заурядное в тех краях событие. Провожал девушку, а на обратном пути повстречал незнакомых пацанов.

– Ты откуда? – спросили пацаны.

– С Редукторной, – ответил будущий банкир.

– Это тебе минус, – сказали пацаны и давай его колотить велосипедными цепями по шапочке-петушку.

Оклемавшись, наш герой стал посещать качалку и прекратил прогуливать лекции. Женился. На той самой, проводы которой привели к личностному росту. Ее неуклюжие ласки не слишком его будоражили, но сексуальные потребности имелись, а за юбками бегать – ни на какую учебу времени не хватит. Лучше, чтоб всегда под рукой. Не фотомодель, зато своя.

Наступившая эпоха перемен давала о себе знать: магазины опустели, студенты и аспиранты целыми курсами отбывали за океан. Только не он. Его целью была Москва. Ясно осознав, что на ближайшие лет десять ученые степени утратят актуальность, а возможности откроются безграничные, молодой человек бросил недописанную кандидатскую и купил два билета до столицы, годовалая дочь имела право на бесплатный проезд.

Осторожные люди назовут такие действия опрометчивыми, но судьба, как мы вынуждены заметить, благоволит отчаянным. Правда, не сразу. Путь покорения столицы незащитившийся аспирант начал с распространения бесплатных рекламных газет. Катил за собой тележку, раскладывал по ящикам. Быстро сообразив, как устроено дело, он нанял десяток исполнительных горемык и вскоре охватил сетью подконтрольных доставщиков целый район. Не успела бурная река барышей потечь в его карманы, как работодатели – владельцы самой газеты – обнаружили оборотистость своего непримечательного, казалось бы, вассала и выперли его, отжав наработки.

Вместо того чтобы сетовать на судьбу, приезжий стал присматриваться к зарождающемуся рынку ценных бумаг и даже написал несколько статей экономического характера. Статьи заметили в уважаемом печатном издании и предложили сотрудничество. Еженедельный анализ роста и падения акций, котировок валют и цен на сырьё кормил банкира, супругу и растущий организм дочери вполне сносно, но неопределенность судьбы газетного обозревателя тяготила. Супруга выражала недовольство бытом съемных квартир, сколиоз дочери требовал консультаций дорогостоящих врачей. Колеблющийся аналитик отчаянно озирался.

Упорство его было вознаграждено. Вследствие постепенного упорядочивания отечественного финансового хаоса один крупный европейский банк вышел на здешний рынок. Несколько лет присматривались, окопавшись в офисе-представительстве, и вдруг поняли: пора. Во всех крупных городах пресловутой европейской части государства началась подготовка к открытию отделений для частных клиентов. Потребовались новые специалисты, и тут-то наш герой и стал собственно банкиром – женатый мужчина, отец дочери-первоклассницы, автор толковой аналитики получил должность в отделе ипотечного кредитования.

Новоиспеченный банкир обзавелся тремя подобающими костюмными парами: двумя темными – для осени, зимы и весны и одной светлой – для лета. Купил ботинки для холодного времени года и туфли для теплого. Портфель для деловых бумаг у него уже имелся – супруга подарила заранее в качестве намека на необходимость перемен, а возможно, предчувствуя их. На своем новом поприще он скоро преуспел, и регулярное жалованье позволило арендовать двухкомнатную квартиру в одном из центральных кварталов, чрезвычайно востребованных у ценителей жилья с так называемой «атмосферой». Все шесть переулков в том квартале возле пруда пользовались высоким спросом, но каждый имел еще и собственную армию почитателей. Банкир знал точно, какой именно дом нужен ему. Восьмиэтажный в два подъезда. Дом был крепок и красив своим толковым, без излишеств устройством, окнами смотрел на прямоугольную чашу пруда. Но не это определило выбор банкира. Весь первый этаж дома занимал магазин мебели и различных предметов уюта. Банкир заходил в этот магазин и разглядывал пузатые, с замысловатыми латунными накладками французские комоды, фламандские стулья из серого дуба с точеными ножками, расписные туалетные столики из Италии, мраморные камины из южных американских штатов, но не эти, безусловно, замечательные объекты пленили его сердце. Они служили лишь прелюдией, поводом для томительного ожидания встречи с главным. Прогулявшись по магазину, банкир ступал за дверь, на тротуар, и, сдерживаясь, чтобы не броситься скорее вперед в такт разгоняющемуся сердцу, подходил к витрине.