Олег Рой - Писатель и балерина
- Название:Писатель и балерина
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Э
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-88775-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Рой - Писатель и балерина краткое содержание
Писатель и балерина - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Или не ярость? Веселье?
Он тряхнул головой, отбрасывая наваждение, неуверенно двинул рукой – коснуться: полно, да настоящая ли она? Может, морок?
Старуха не то рыкнула, не то взвизгнула – точно он не кончиками пальцев ее коснулся, а раскаленным железом, – протянула на мгновение руку, точно собираясь схватить, отдернула, метнулась в сторону, назад, в пляшущие над сквером жидкие вихри ледяной крупы.
Марк кинулся следом, опять поскользнулся, споткнулся, едва не рухнув на хлипкое ограждение, выровнялся, зашагал осторожнее.
Старуха исчезла. Как и не бывало. Хотя деться ей было вроде бы некуда. Она же старуха! И он, здоровый, молодой еще мужик, не сумел догнать? На метле, что ли, улетела?
Или померещилась?
Марку казалось, что внутри него все смерзлось в единый монолит. Как будто – вот руки и ноги вроде бы наличествуют, все-таки хоть как-то он двигается, а посередине – сплошной лед, одним куском: сердце, легкие, что там еще есть. Кажется, уже ничего и нет, одна сплошная сосулька. Разве может человек жить, если у него вместо сердца – сосулька?
Очень хотелось выпить чего-нибудь горячего. Чаю, кофе, да хоть компоту – лишь бы горячего. Или даже просто – выпить. Чтоб почувствовать, как внутрь льется жидкий огонь, как растапливается, тает смерзшийся комок, как расправляются застывшие легкие, как горячая волна обжигает, омывает, оживляет упертую в ребра неудобную ледяную глыбу, превращая ее если не в пламенный, то хотя бы просто в мотор. В живое сердце. Вздрагивающее от предчувствий и замирающее от страха – но живое.
В трех кварталах от скверика обнаружилось кафе – маленькое, дружелюбно подмигивающее тремя теплыми красноватыми окнами-витринами. На среднем подоконнике – там, в уютном тепле, в обрамлении первых морозных узоров и кирпичного цвета штор спала кошка. Очень похожая на ту, трехцветную, что напугала, а после обрадовала его в скверике. Ну надо же! Прямо какой-то день счастливых примет. Ну или что-то в этом роде.
Что-то в этом роде трехцветной кошкой не исчерпалось. Размышляя, что лучше взять: горячего кофе и коньяку или чаю (непременно с лимоном!) и рому… или все-таки коньяку? – Марк обнаружил в карте предлагаемых «кошачьим» кафе напитков глинтвейн. Что может быть лучше? Жизнь явственно и неуклонно начинала налаживаться.
Грея руки о горячую глиняную кружку, из которой умопомрачительно пахло лимоном, вишней и какими-то степными травами – как в летний полдень на сенокосе, честное слово! – он оглядел небольшой зал.
Сердце – да, вместо сосульки за ребрами обнаружилось нормальное живое сердце, и оно – екнуло. Провалилось куда-то, вернулось и стремительно взмыло ввысь, затрепетало где-то в горле.
За угловым столиком сидела невысокая тоненькая девушка в бирюзовом свитерке. Ох. Не может быть!
В театре она выглядела по-другому: резкий, сценический, грим, затянутые в традиционный балетный узел волосы делали ее строже и даже вроде бы старше. Сейчас светлые волосы, лишь слегка прихваченные двумя заколками, свободно вились на висках и над чистым лбом. Как нимб. И лицо, освобожденное от грима, казалось совсем юным. Но не узнать ее было невозможно. И тем более невозможно было сделать вид, что ничего не случилось.
Поколебавшись с минуту, Марк подошел к угловому столику:
– Добрый вечер. Вас ведь Полина зовут? Простите мою бесцеремонность. Вы меня не помните, наверное. Я был с Евгением Геннадьевичем на премьере, когда вам стекло в пуанты…
В стеклянной чашке золотился зеленый чай, на блюдечке лежали два сухих крекера и половинка третьего. Натюрморт показался Марку ужасно трогательным.
– Ой! – румянец залил нежное лицо так стремительно, точно где-то внутри зажгли красную лампочку. – Я… я помню. Простите. Я вам нагрубила, да? Простите.
– За что же? – Марк улыбнулся, понимая, что продолжения «шляются тут всякие» не будет. – Это же ваш театр. И, должно быть, посторонние за кулисами изрядно надоедают. Я гулял неподалеку, замерз ужасно, вот зашел погреться. Никак не ожидал вас тут встретить. Вы тоже гуляли?
– Я… я здесь живу. – Она наконец посмотрела прямо на него, не утыкаясь взглядом в стол, не пряча глаз.
Марку показалось, что его озарило голубым сиянием – как будто в распахнутых глазах девушки были спрятаны светильники.
– Прямо в кафе? – неловко пошутил он.
– Что вы! – Она улыбнулась слабо, но почти нежно. – Тут рядом что-то вроде общежития. Раньше, говорят, студенческое было, института культуры, кажется. А потом как-то все поменялось. Тут и из оркестра живут, и наших много.
– Но это же очень далеко от театра.
– Да нет, ничего. – Теперь улыбка была смущенной. – Не близко, конечно, чуть не час на дорогу, а бывает и больше, когда пробки. Особенно зимой. Некоторые девочки вскладчину квартиры поближе к театру снимают. Но даже вскладчину – все равно дорого, это только кому родители или еще кто-нибудь помогает. И… нужно ведь заниматься каждый день, понимаете? Ну, классы, разминку то есть, можно и в комнате делать, для экзерсисов много места не нужно, а по-настоящему репетировать… Только если в театре, но там вечно все занято. А в общежитии свой зал есть. Правда, там совсем холодно и паркет ужасный, но все-таки лучше, чем ничего. Только его на ночь закрывают зачем-то. Одна вахтерша добрая, она разрешает, только, говорит, чтоб ни-ни, никому. А другие три – ни за что не пустят, ночью, говорят, спать надо, а не прыгать, как козы.
И Марк отважился:
– Полина, мне вас небеса послали! Не смейтесь, я сейчас объясню. Я ведь писатель. И сейчас пишу роман как раз о балете. Конечно, я в этом не совсем профан, но все мои знания, если можно так сказать, с другой стороны оркестровой ямы. Но этого же совершенно недостаточно! – Он говорил торопливо, словно опасаясь, что его остановят, прервут, что невероятное сегодняшнее везение упорхнет, как не бывало. – Мне так не хватает… ну… взгляда изнутри балетной труппы, что ли? Вот даже то, что вы сейчас про общежитие сказали. Мне про репетиционный зал, наверное, и в голову бы не пришло! – Марк лукавил, конечно, ему ли, даже если он плохо помнил мамины времена, но все-таки выросшему практически на руках балетного педагога, ему ли не догадаться о необходимости места для ежедневных упражнений. Но вот про взгляд изнутри труппы он не преувеличивал ни на грамм. Ну и лицо, конечно. Да, его Алина-Ангелина должна выглядеть именно так. И если есть хоть малейшая возможность видеть свою героиню въяве, со всеми улыбками и гримасками, со всеми жестами и поворотами, ни в коем случае нельзя такую возможность упустить. – Может быть, вы не откажетесь уделить мне некоторое количество своего времени? Хотя бы сейчас. Ну и, может быть, как-нибудь еще потом. Не отказывайтесь! Пожалуйста! Это очень, очень важно! Правда… какие-то мои вопросы могут показаться… ну… слишком личными. Или даже неприличными. Это не потому, что у меня нездоровые фантазии, честное слово! – Он постарался вложить в улыбку всю доступную ему умильность. – Не сердитесь, ладно? Ну как, вы не откажетесь со мной поговорить более-менее откровенно?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: