Даниил Любимов - Экипаж

Говорят, в психологии существует такой прием: встать перед проносящимся мимо поездом и прокричать ему все, что накипело на душе. Говорят, он помогает. Алексей Гущин никогда не был близок к психологии и к человеческой душе вообще – он все больше имел дело со стальными механизмами, – однако сейчас, выплескивая все обиды последних дней, ощущал, что вместе с ней выходит боль и действительно становится легче.

Когда гул поезда стих и он окончательно исчез из поля зрения, Зинченко спросил:

– Все? Наорался? Ну так вот… Не хотите больше летать – идите на все четыре стороны. Но последний рейс все-таки сделаете.

И добавил неожиданно:

– Раз уж за вас поручился один дурак. Готовьтесь к вылету!

Гущин обалдело смотрел на Зинченко.

– Какой дурак? – растерянно спросил он.

– Да нашелся один, как оказалось. На свою голову. – Леонид Саввич как будто уже пожалел о своей неосторожной фразе.

А Алексей вдруг понял, что «этот дурак» и есть Зинченко. И волна благодарности к этому человеку, которого еще несколько минут назад он готов был прибить, окатила Алексея с головы до ног. А по лицу расползлась глупая и счастливая улыбка.

– Леонид Саввич! – выкрикнул Алексей.

Но Зинченко, на ходу махнув рукой, уже удалялся прочь.

– Леонид Саввич! – заорал Алексей и бросился за ним следом.

Он догнал Зинченко и спросил:

– Дурак – это вы, да?

Зинченко на миг застыл и обалдело посмотрел на него. Алексей пояснил:

– Простите, я не в том смысле!

Зинченко лишь покачал головой и ускорил шаг, уходя прочь.

– Леонид Саввич! – прокричал Алексей. – Спасибо!

Шли обычные приготовления к полету. Леонид Саввич Зинченко не спеша обходил самолет, осматривая фюзеляж и, по обыкновению, поглаживая его, словно это была его любимая деталь, требующая особого бережного отношения. За Леонидом Саввичем семенила его жена Ирина, растерянная, смущенная и мало что понимающая. Полчаса назад ей позвонил муж и сказал, что берет с собой в рейс Валерку и велел немедленно, сию минуту забрать его из школы и привезти на аэродром. Никогда прежде ничего подобного не было, и Ирина не знала, как к этому относиться. И что принесет подобная спонтанность?

Она говорила на ходу, бросая в кучу все аргументы:

– Я все бросаю, мчусь на такси, забираю его из школы… Я не понимаю, это так срочно? Я носки забыла положить.

– На месте куплю, – отозвался Леонид Саввич.

Ирина, пытаясь зайти вперед и заглянуть мужу в глаза, топталась вокруг него.

– Так, ну ты объясни мне, в чем пожар? Он же уроки пропустит! Он и так по английскому хромает.

Упоминание о пресловутом и злополучном английском заставило Зинченко вспыхнуть. Ирина тоже осеклась и, глядя на Леонида Саввича снизу вверх, так, как будто она была виновата во всем случившемся, поспешно добавила:

– Все, больше не буду.

Леонид Саввич неожиданно окинул жену долгим пристальным взглядом.

– А ты чего такая… – он повертел рукой, – нарядная?

– Да что с тобой? Я всегда так на работу хожу, – принялась оправдываться Ирина, чем еще больше всколыхнула неожиданные подозрения мужа.

– Всегда? – уточнил он, глядя на нее оценивающе.

Ирина не нашлась что ответить и лишь развела руками. На глаза ее невольно навернулись слезы, и Леонид Саввич отступил. Он обернулся назад – возле трапа со скучающим видом ошивался Валерка. Для него сообщение о том, что он отправляется с отцом в рейс, тоже было как снег на голову. Однако, быстренько пораскинув мозгами, он решил, что это по-любому лучше, чем сидеть на скучных школьных уроках. К тому же к нему приближалась стайка бортпроводниц во главе со смешливой темноволосой девушкой с челкой. Валерка тут же приосанился и, на глазах девушек совершив кувырок через голову, лихо спрыгнул на трап. Леонид Саввич, со стороны наблюдая за кульбитами сына и понимая, что он красуется перед стюардессами, спросил:

– А по-человечески нельзя?

Валерка не ответил. Реакция девушек, явно одобрительная, была в этот момент для него важнее, чем мнение отца. Повернувшись к Ирине, Зинченко проговорил:

– Все, давай прощаться.

Они наспех поцеловались, смущаясь присутствия посторонних. Валерка, чтобы избежать подобной неловкости и всегдашних причитаний матери, наскоро помахал ей рукой и скрылся в салоне самолета. Позади себя Леонид Саввич услышал стук каблуков и, обернувшись, увидел подходившую Александру.

– О, а вот и наш сменный пилот, – с удовлетворением констатировал он.

Они вместе прошли в кабину, где уже вовсю хозяйничал Гущин. Чувство благодарности к Зинченко за то, что он взял его в этот рейс и вообще оказался на его стороне, лишь укрепилось. Но, как выяснилось, Леонид Саввич был способен и не на такие сюрпризы. Именно это почувствовал Алексей, посмотрев на стоявшую рядом с Зинченко Александру. Та тоже не ожидала этой встречи, не была к ней готова и сейчас замерла в недоумении, словно не знала, радоваться ей или огорчаться.

– Леонид Саввич! – синхронно воззвали Алексей и Александра к Зинченко, как бы перекладывая на него ответственность за это нечаянное свидание.

– Прошу любить и жаловать, три недели летаем вместе, – с налетом торжественности, за которой сквозила ирония, провозгласил Зинченко и, прерывая порывы с обеих сторон рассорившихся влюбленных, подвел итог: – Все потом. А сейчас – приготовиться к взлету. Первая вахта – Кузьмина, за ней – Гущин.

Алексей, находясь в смятении чувств, вышел из кабины и тут же столкнулся с Валеркой. Он не знал сына Зинченко, и ему сейчас было не до него. Какой-то накачанный подросток, стриженый, нагловатый… Алексей собирался пройти мимо, но парень перегородил ему дорогу и, протянув мускулистую руку для приветствия, немного развязно проговорил:

– Здрасьте. Валерий. А это вы стажер папин?

– Не папин, а Гущин, – поправил его Алексей и насмешливо спросил: – Валерий – в честь Леонтьева, что ли?

Ему удалось задеть подростка. Тот покраснел и пробормотал насупленно:

– В честь Чкалова!

И, желая поскорее выйти из не слишком приятной для себя ситуации, сунулся в кабину с вопросом:

– Пап, а можно мне тут?

– Посторонним в кабину нельзя! – пресек его поползновения Зинченко. – Так что марш в салон и… К стюардессам там чтобы ни-ни!

Он покосился на Александру, смущаясь ее присутствия.

Валера скорчил недовольную физиономию, но послушался.

– Леонид Саввич, он же еще пацан! – заметила Александра, удивленная последней репликой.

– Вот и я так думал… – в сторону проговорил Зинченко, но тут же принял невозмутимый вид.

– Леонид Саввич… – Александра тронула его за плечо и заглянула прямо в глаза. – Скажите, вы это специально?

– Что? – прикинулся, что не понял, Зинченко.