Даниил Любимов - Экипаж

Алексей считал секунды. Он понимал, что еще чуть-чуть – и падение башни уже не будет иметь никакого значения.

Конструкция качнулась, еще, еще и, завалившись набок, упала резервуаром к рулежной дорожке. Алексей ринулся вперед.

Резервуар раскололся, и тонны воды выплеснулись на дорожку в тот момент, когда к ней на огромной скорости подъехал самолет, преследуемый потоком лавы. Завизжали шасси. Пассажиры закричали от ужаса. Бледный Валера вцепился в кресло, Андрей ободряюще улыбнулся ему.

Девочка подалась к Наталье.

– Мама, я боюсь!

– Мама, если мы умрем, то умрем вместе? – спросил Сережа.

Он ясными доверчивыми глазами посмотрел на мать. Он думал, что если вместе с мамой, то это не так уж и страшно. С мамой ничего не страшно. Вот когда его защемило сиденьем и он сидел в темноте, то боялся, потому что был один. А с мамой можно и умереть.

Мать заставила себя улыбнуться и заговорила спокойно, буднично, таким голосом, каким рассказывала детям сказку по вечерам:

– Закройте глаза. Помните, мы ловили рыбу в озере, там было глубоко-глубоко и очень красиво. Постарайтесь увидеть это озеро перед собой.

И дети послушно закрыли глаза и стали представлять себе все то, что неторопливо рисовала перед ними мама.

Самолет выехал из огня. Резина на шасси горела, но конец рулежки был совсем близко, а за ней – обрыв. Гущин изо всех сил рванул штурвал на себя. Самолет резко задрал нос, угол был настолько острым, что задом лайнер чиркнул по полосе, подняв тем самым сноп искр. Кое-кто из пассажиров вывалился из кресла. Горящие шасси соскользнули со скалы, и самолет полетел вниз, к воде, набирая скорость. А лава со скалы полилась по рулежной дорожке к морю.

Гущин пытался удержать штурвал. Самолет колотило, он двигался сквозь вулканический пепел, вокруг кабины постоянно вспыхивали какие-то огненные частицы. У самой воды самолет выровнял курс, и постепенно ушел наверх в небо. Огонь на шасси погас, и их удалось убрать в шлюзы.

Пассажиры вжались в кресла – они попали в сильную турбулентность. Из сопла двигателя била огненная струя, салон заполнился дымом. Пассажиры снова подняли крик, Андрей пытался их успокоить, вспомнив о своей функции бортпроводника.

Вдруг в кабине раздался тревожный сигнал и замигало табло «Пожар первого двигателя». Валера сорвался с места и бросился туда. Гущин включил противопожарную систему. Вбежал Валера, и тут же прозвучал голос Гущина:

– Спокойно, Чкалов! Ничего страшного, это пепел. Посиди со мной, а то без Зинченко скучно. Давай, не тушуйся.

– Посторонним же нельзя.

– А ты разве посторонний? Давай-давай, смелее!

Растерянный Валера уселся в кресло, которое обычно занимал его отец. Вбежал Андрей.

– Там пожар левого!

– Все под контролем, – из-за плеча бросил Гущин. – Успокой людей.

– Как я их успокою?!

– Ласково, – усмехнулся Алексей. – Ты ж мужик…

Самолет продолжало трясти, он двигался сквозь пепел и огонь. Гущин рванул штурвал на себя. Валера, сжавшись в командирском кресле, наблюдал за ним.

В штабе авиакомпании царило столпотворение. Собрались все: гудели многочисленные консультанты, морщил лоб Михаил Павлович Смирнов, старший диспетчер Тамара Игоревна хмурила брови, глава авиакомпании Шестаков надрывался у микрофона, пытаясь выйти на связь с пилотом. На столе перед ним были разбросаны карты и чертежи.

– Что? Что? Что противопожарная система? – кричал в микрофон Шестаков. – Не слышу!

– Там поблизости есть какая-нибудь полоса? – спросил тем временем один из консультантов.

Другой мрачно ответил:

– Какая полоса?! Там везде океан.

Шестаков отвернулся от микрофона, зажал его рукой и спросил помощника:

– Гущин где? Гущина вызвали? Он нужен срочно!

– Едет Гущин… – ответил помощник.

Имелся в виду Гущин-старший, который за несколько минут до этого, по обыкновению, печатал на своей машинке, когда раздался телефонный звонок. Он не подозревал ни о землетрясении в Канвуу, ни о том, что в его эпицентре сейчас находится его сын. Спокойно снял трубку… Спустя пять минут он уже ехал в такси по ночной Москве.

– Первый отключил. Иду на одном, – проговорил в микрофон Алексей Гущин – слава богу, связь со штабом была исправна.

Алексей не знал, какая паника и напряжение царят сейчас там – ему хватало собственных забот. Нужно было вывезти самолет с людьми, а это с каждой минутой становилось все труднее – в следующий миг, словно издеваясь над ним, вспыхнул сигнал тревоги и появляется надпись: «Пожар второго двигателя». Валерка подпрыгнул в кресле и посмотрел на Гущина.

– Пожар второго, – стараясь сохранять хладнокровие, сказал Алексей. – Включаю систему пожаротушения, двигатель отключаю. Включаю первый.

– Может взорваться, – мрачно констатировал Смирнов за спиной Шестакова.

– Может взорваться! – повторил Шестаков. – Как слышно, прием!

Гущин покосился на Валерку и подмигнул ему.

– Слышу вас. Пока все нормально.

– Есть возможность идти на одном? – спросил Шестаков.

– Пока держусь, – неопределенно ответил Алексей.

Он всеми силами пытался удержать бешено колотящийся штурвал. Ошеломленные пассажиры наблюдали, как из сопла двигателей летели огненные хвосты. Самолет трясся, как в лихорадке. Андрей посмотрел на замершего от ужаса Вову и протянул ему набор летных конфет. Крылатая машина, оставляя за собой огненный след, неслась сквозь тучу вулканического пепла.

– Готовьте ближайший аэропорт, – проговорил Гущин в микрофон.

– Будет тебе ближайший, – ответил Шестаков. – Что двигатели?

– Тянут. Давай, друг, давай!

Последние его слова были обращены к самолету, который из последних сил преодолевал вулканический пепел. Наконец пелена просветлела. За ветровым стеклом вспыхнули звезды, и турбулентность прекратилась. Гущин перевел дух. Руки его ходили ходуном.

– Что там? Не молчи! – нетерпеливо воскликнул Шестаков.

– Пепел прошел. Пожар потушен.

– Сколько протянешь? Не слышу… – говорил Шестаков в микрофон.

Позади него послышались шаги, и в штаб вошел Гущин-старший.

– Кто за штурвалом? – спросил он у Смирнова.

– Стажер зинченковский. Недавно на работу взяли, – хмуро ответил тот, ни о чем не подозревая.

На лице старого авиаконструктора не дрогнул ни один мускул, будто он знать не знал никакого стажера и в глаза его никогда не видел.

– Держусь пока, – ответил Алексей Шестакову и взглянул на сжавшегося в кресле Валеру. – Ну что, Чкалов? Девушка-то у тебя есть? Пойди проверь, что там в салоне.

Валера вышел в салон, оглядывая перепуганных пассажиров. Пройдя мимо Сережи, потрепал того по голове.

– А кормить будут? – ни к селу ни к городу спросил бухгалтер, поправляя галстук.