Наринэ Абгарян - Две повести о Манюне

Драстамат от возмущения побагровел и заговорил лозунгами.

– Только после того, как наш сосед Леван! Купит радио! Только после этого! И мы купим! Ясно? – пророкотал он и, хлопнув дверью, закрылся в кабинете. Медитировать на партбилет.

Зачем глухому как пень Левану, который круглый год спасается от сварливой жены, запираясь в хлеве, радио, Драстамат уточнять не стал. Видимо, из каких-то идейных соображений.

– Мам, – обступили Тату дети, – и чего теперь? Радио не будет?

Тата вздохнула, усадила детей делать уроки, а сама пошла пропалывать огород. Потому что жене первого секретаря райкома, учительнице математики и матери пятерых детей не пристало покупать овощи на базаре. Не дай бог люди подумают, что ее муж разворовывает народную собственность и на эти нетрудовые доходы содержит семью!

Тата споро прополола огород, замесила тесто для хлеба, вычистила от помета курятник, подмела двор, приготовила обед, проверила тетради сыновей и выпорола каждого палкой для взбивания шерсти. А потом, собравшись с духом, пошла к мужу. Мириться.

– Драстамат, – поскреблась она в дверь кабинета, – чаю будешь?

– Налей мне кипятку, – зашуршал страницами «Капитала» Драстамат, – сахару не надо, оставь детям.

С возрастом дед ничуть не изменился, поэтому, когда замученная нашими шкодливыми выходками мама подняла вопрос о лагере, никто не сомневался, что путевки он возьмет только в «Колагир».

«Колагир» был совершенно невзрачным пионерлагерем местечкового масштаба, находился в часе езды от нашего городка, отличался скромными интерьерами и отвратительной кухней. Впрочем, об этом мы пока не догадывались и, потирая руки, строили планы на предстоящий сказочный отдых.

– Почти целый месяц без взрослых! Делай что хочешь! Разводи костры, уди рыбу, играй в казаков-разбойников, стреляй из рогатки! – перечисляла Каринка.

– Не надо на скрипке по два часа в день пиликать, – закатывала глаза Манька.

– И на пианино играть не надо, – поддакивала я.

– Вот оно счастье, – вздыхали хором мы.

Потом зазвенел телефон, и мы рванули отвечать. После небольшого мордобоя трубку все-таки подняла я.

– Але!

– Сделали, – раздался таинственный шепот.

– Что сделали?

– Клизму.

Я крепко задумалась.

– Чивой это? – Манька с Каринкой, затаив дыхание, следили за выражением моего лица. Выражение лица, видимо, было невнятным, поэтому они полезли мордочками в трубку и заорали: – А кто это и чего надо?

– Грю, клизму сделали, – зашипела трубка.

– Чего говорит?

– Говорит – клизму сделали. А, это Маринка! – осенило меня. – Марин, это ты?

– Я!

– А чего шипишь?

– Я не шипю… шиплю, я шепотом говорю, чтобы Сурик не слышал. А то он дразнится, – объяснила Маринка.

– И как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Там посмотрим. Я чего звоню. Вы не ходили к Инге?

– Неа, ну мы же обещали, что не пойдем без тебя.

– Спасибо, – обрадовалась Маринка, – ну все, тогда до завтра.

– До завтра. – Я положила трубку.

Девочки смотрели на меня во все глаза.

– Ну?

– Говорит – клизму сделали. Завтра пойдем подглядывать за Ингиной тетей.

– Надо было предупредить, чтобы она не ела сушеного кизила, – проворчала Каринка.

– Ну, она же не дура!

– Не дура. Но предупредить надо было.

Я хотела набрать Маринке, но тут из гостиной вышла Ба и сказала, что уже восьмой час, и им с Манюней пора домой. Мы с сестрой сначала проводили их до двери, потом долго махали вслед с балкона, а Манька ежеминутно оборачивалась и посылала нам воздушные поцелуи. Потом она споткнулась, чуть не упала, заработала мощный подзатыльник от Ба и понуро поплелась дальше. Но если вы думаете, что на этом Манька успокоилась, то очень ошибаетесь. Оборачиваться она больше не стала, но завела руку за спину и периодически «трепыхала» нам ладошкой.

Бабуля с умилением наблюдала за нами.

– Вот ведь какая у вас дружба хорошая, – улыбнулась она.

– Какая дружба?

– Дружба с Манечкой.

– Бабуль, дружба у нас с Маринкой из тридцать восьмой. И с Риткой из тридцать пятой. А с Маней у нас это… – Мы крепко задумались, что же у нас с Маней.

– Родство душ? – подсказала бабуля.

– Да! – обрадовались мы. – У нас с Маней вотэтовот, и еще она нам как сестра!

– Ну и славно. – Бабуля мелко перекрестила сначала нас, а потом Ба с Маней. – Пусть все у вас будет хорошо!

Мы захихикали.

– Если бы Ба видела, что ты ее в спину перекрестила, она бы задала тебе жару!

Потом мы какое-то время пугали бабулю рассказами о том, что если летучая мышь вцепится тебе в лицо, то оторвать ее вжисть не сможешь.

– Да ладно, – прятала улыбку бабуля.

– А то! И еще в озере Цили, недалеко от которого находится пионерлагерь «Колагир», водятся двухголовые змеи.

– Уж прямо двухголовые, – смеялась бабуля.

– Ага, двухголовые, одна голова с этого конца, а другая с другого. Эти змеи выползают ночью на берег и заглатывают всех людей на своем пути.

Потом мы вспомнили, что не закрыли чемодан, и побежали в детскую. И тут началось форменное светопреставление, потому что, пока мы прохлаждались на балконе, до чемодана добралась Гаянэ. Она вытащила наши вещи, сложила туда свои игрушки, потыкала пальчиком в кодовый замок и захлопнула крышку.

– Ааааа! – заорали мы. – Ты чего натворила, зачем чемодан закрыла?

– Я тозе хочу в пиянельлягерь, – топнула ножкой Гаянэ.

Мы попытались открыть чемодан, но куда там! На число 27 замок упорно не реагировал.

– Умапалата! Ты хотя бы приблизительно можешь сказать, какое число набрала перед тем, как захлопнуть чемодан?

– Сорок восемь!

– Ты знаешь, как выглядит это число?

– Знаю. Там вот такая штучка и вот такая, – начертила пальчиком в воздухе загогулины сестра.

Ни на сорок восемь, ни на восемьдесят четыре, ни на другие возможные комбинации с цифрами четыре и восемь кодовый замок не реагировал. Сестру от самосуда спасла бабуля. Она прикрыла ее собой и сказала, что Гаянэ тоже приходится несладко, потому что она заперла свои игрушки и не может теперь играть. Как только Гаянэ услышала об этом, она тут же подняла крик на весь дом.

– Отдайте мне мои игрушки, – выла корабельной сиреной она, – не хочу я в пиянельлягерь в нивкакой, только верните мне игрушкииии, мишку верните, и зайчика верните, и куклу верните, и ведерко верните, и кукольный домик вернитееее.

– Какой кукольный домик? Нет у тебя никакого кукольного домика, – опешили мы.

– А мозет, он в чемодане появился узе, откуда вы знаетееее, – заливалась горючими слезами Гаянэ.

Мама принесла тетрадку, вывела в столбик все числа от 01 до 99, и мы стали по очереди набирать их на кодовом замке.

– Гаечка, милая, – ворковала бабуля, – а на что были похожи эти цифры?