Максим Малявин - Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез

И ведь как грамотно работают, гаденыши! Тихой сапой, по человечку в месяц – и вот уже половина соседей зомби! Сидят себе по норкам, смотрят сериалы, на автопилоте ходят на работу и с работы, а внутри – чужая душа. Глушеная, что твоя стерлядь под плотиной. Оно и понятно: любого вытяни с того света да запихни в чужое тело – это ж полный разрыв шаблона! А некромантам только того и надо: глушеный – значит, податливый и послушный, лепи себе что хочешь. Опять же, двум душам в одном теле не бывать, это вам не орел российский двухголовый, тут все четко. Значит, на выходе имеется зомби, одна штука, плюс бонусом выбитая из тела душа, одна штука. Первого к делу приспособить, вторую продать. Двойной профит.

С Валентиной эти некроманты уже пытались такой фокус проделать, но не вышло. Не на ту напали. Она-то знает, что к чему. Как только чужой голос начинает в голове мурлыкать «От Севильи до Гренады рулят Лейбница монады», как только появляется ощущение, что кто-то пытается мыслями управлять – значит, пора вылезать из окопа и идти в атаку. То есть по соседям. Искать, в какой квартире эта сволочь засела.

Соседи, хоть и зомби (плюс одно ненайденное гнездо некромантов), уже ученые. Если Валентина пошла по этажам и подъездам – все, надо звонить, звать в гости спецбригаду – мол, клиент созрел, готовьте место в наблюдательной палате.

После лечения в стационаре наступает затишье: Валентина понимает, что и соседи не такие уж зомби, и некромантов ей подкинуло шаловливое подсознание, и неплохо бы лекарства, что назначила Оксана Владимировна, все-таки попить. Но это ненадолго. Через полгода она уже ходит на прием не столь охотно, потом и вовсе перестает приходить, а потом появляется – уже после стационара, с виноватым видом и очередным рассказом о том, как пыталась лечиться здоровым образом жизни, святой водой, молитвой и постом.

– Валентина, и ведь так из года в год! – сказала ей Оксана Владимировна, когда состоялась их последняя встреча. – Ну неужели ты до сих пор не отследила закономерность: перестаешь принимать лекарства – развивается обострение – попадаешь в стационар?

– Доктор, да я давно уже эту закономерность отследила! – вздохнула Валентина.

– И в чем тогда проблема? Ты, право, как та мышка: колется, плачет, но продолжает упорно грызть кактус.

– Ну посудите сами, Оксана Владимировна! Пока я пью лекарства – ни голосов, ни вторжения нет, все хорошо, все тихо-спокойно. Прекращаю их пить – сразу «От Севильи до Гренады рулят Лейбница монады»! Улавливаете связь?

– Начинается обострение, все правильно.

– Нет, я не про то! – Валентина покачала головой. – Это говорит о том, что у меня зависимость от лекарств! А ведь это очень вредно!

– А голоса и некроманты, значит, полезнее? – прищурилась Оксана Владимировна.

– Нет, доктор, не полезнее. Но как-то естественней, что ли. А в таблетках – голимая химия. Мне бы травок каких-нибудь попить. Или даже покурить, я согласна!

– Насчет покурить – с тобой Госнаркоконтроль не согласен будет. И если уж вдруг рискнешь – так и знай, что я была категорически против, а то еще решат, что доктор прописал по косяку трижды в день до еды. Эх, надо фармкомпаниям идею толкнуть, пусть гидропонные грядки с огурчиками-помидорчиками разводят, что ли. И удобряют нейролептиками и антидепрессантами. Огурцы от голосов, противобредовые помидоры, бананы от депрессии. Мы ж тогда Малахова с его животворящими огурцами за пояс заткнем!

Наверное, среди нас найдется немало таких, кто в детстве мечтал летать, как птица, плавать, как рыба, видеть в темноте, как кошка, валить лосей и всякое прочее бычье одним ударом лапы, как медведь. Ну на худой конец, плеваться ядом, как очковая змея. Потом у большинства со временем произошло некоторое примирение со своей видовой принадлежностью, и многие даже нашли, что быть человеком не так уж и плохо. Правда, не все.

На этот вызов Дениса Анатольевича и его добрых молодцев попросила приехать полиция. Зная, что те обычно по пустякам не вызывают, времени на подробные расспросы тратить не стали: мол, на месте определимся, почему служивым понадобилась помощь спецбригады.

Полицию, в свою очередь, вызвали прохожие. Полицейские, правда, некоторое время гадали, с чего бы это их просят повязать драчливую гусеницу, нападающую на людей, и по какому ведомству проходят агрессивные членистоногие в принципе, но так и не нашли, кому делегировать полномочия, поэтому решили все же разобраться на месте.

Оказалось, что покой, чувство прекрасного и вера в незыблемость реальности, данной нам в ощущениях, у целого ряда граждан, гулявших в тот день в парке, были грубо нарушены. Нарушитель полз по одной из аллей парка, старательно бороздя асфальт. Внешне существо напоминало человека и даже было подобающим образом одето, но вот способ передвижения…

Вы когда-нибудь видели, как ползет гусеница, раз за разом изгибаясь дугой и толкая тело вперед? Вот именно так этот парень и передвигался: он подтягивал колени к животу, выгибал спину, после чего голова и плечи плавным толчком посылались вперед, по асфальту, и цикл повторялся.

Пропахав на глазах у оторопевших граждан пару десятков метров, гусеница слегка отклонилась от курса, свернула с асфальтовой дорожки и поползла по траве. Еще метров через тридцать состоялась ее встреча с фонарным столбом. Столб оказался упрямым и уйти с дороги отказался. Несколько ударов головой в основание тоже не изменили его намерения оставаться там же, где он и стоял: видимо, аргумент оказался недостаточно веским и твердым.

Видимо, это противостояние и запустило дальнейшую эволюционную программу. Гусеница окуклилась и некоторое время лежала у столба неподвижно. Сложно сказать, к какому классу относилось вылупившееся из нее членистоногое, но к фонарным столбам оно явно испытывало таксис [30]. Причем довольно агрессивный.

К моменту приезда полиции в завязавшейся потасовке участвовало шесть персонажей: агрессивное членистоногое (одна штука), фонарный столб с принципом непротивления злу насилием, но умеющий настоять на своем (одна штука), сердобольные бабушки, что попытались примирить обе стороны и закономерно огребли (две штуки), а также всегда готовые кому-нибудь вломить сочувствующие парни в кепках (две штуки).

Полиция несколько уменьшила разгул энтропии, но попытки принудительного продвижения членистоногого вверх по древу эволюции с целью выяснить его паспортные данные успеха не принесли. Парень мычал и упорно порывался вернуться к дискуссии с фонарным столбом. Попытался даже дать в глаз полицейским, но те живо продемонстрировали, что им по фигу, на какой биологический вид надевать наручники.