Антон Кротков - Африканский штрафбат

– Нас назвали так незаслуженно – кто-то обиженно выкрикнул из толпы.

– Глупости! – отмёл брошенный ему довод Нефёдов. – Такие прозвища просто так не дают, тем более на войне. Я уже почти месяц среди вас, и убедился, что вы полные ничтожества.

Борис резал в лицо подчинённым чрезвычайно неприятные вещи, не собираясь никого щадить. Перед ним были не те оступившиеся пацаны, которыми он командовал в 1942 году, и которых можно было попытаться наставить на путь истинный. Ему предстояло добиться беспрекословного повиновения от сложившихся мужиков, многим из которых перевалило за сорок. Таких перевоспитывать поздно. Действовать предстояло, где-то страхом, а где-то показать подчинённым их собственную выгоду.

– Запомните! Раз уж мне выпала такая сомнительная честь командовать подобными отбросами, как вы, я стану делать это так, как считаю нужным. Мне плевать на ваши контракты и страховки. У меня есть полномочия лично расстреливать каждого, кто трусливо сбежит с поля боя, бросив товарища на произвол судьбы, или положит бомбы куда попало, не разбирая, кто под ним – вооружённый враг или мирный деревенский обоз. Подобного паскудства я не потерплю. Запомните это!

И снова раздражённый голос прервал оратора:

– Не надо нас пугать, майор! Пусть вначале нам заплатят, как обещано, тогда посмотрим.

Борис подошёл к сказавшему это, и несколько секунд с неприятием разглядывал его вальяжную фигуру. Затем жёстко ответил:

– Вы плачетесь, что вам мало платят, а когда вы погибаете, хоронят как собак. Но разве вы достойны иного? По-моему, очень справедливо, когда трупы трусов и бесчестных подонков достаются лесным падальщикам. Я даже прикажу хоронить погибших членов экипажей, не выполнивших задачу, в мусорных мешках. Или нет, пусть лучше их станут бросать в выгребную яму, ведь вы дерьмо…

Убедившись, что его слова произвели на всех нужное впечатление, Борис обвёл присутствующих ледяным взглядом:

– И ещё у меня для вас плохая новость: больше вы не получите ни цента, пока эскадрилья не избавиться от репутации сборища трусов и подонков.

Новость ошеломила аудиторию. Следующая реплика из рядов «скунсов» прозвучала, как жалкая попытка спасти хотя бы что-то из прежних прав:

– Но, сэр, наш прежний командир…

– В задницу вашего прежнего командира! Он был полное дерьмо, раз не смог заставить вас уважать себя и товарищей по оружию. Теперь ваш босс я! Поверьте, мне приходилось принимать под командование сброд и похуже вашего. И я всегда знал, как погнать его в бой. Правда, вначале обычно приходиться пристрелить собственноручно пару паршивых овец, которые портят всё стадо, после чего дело налаживалось.

Борис впервые улыбнулся. Ухмылка получилась злая с явным оттенком сарказма.

– Нет, вы не скунсы. Те хоть умеют постоять за себя, подняв хвост. Вы жалкие бараны. А я ваш пастух. Как я уже сказал, мне плевать на ваши контракты. Отныне вы моя собственность, и я заставлю вас работать. Я сделаю из вас волков. Те же, кто уже по привычке обделался от страха, могут проваливать на все четыре стороны, не дожидаясь завтрашнего утра. Ибо на рассвете для всех вас начинается новая адская жизнь. Я договорюсь с Ханом, чтобы он позволил желающим спрыгнуть с поезда – дезертировать без последствий. Но тем, кто всё же решит остаться, я не завидую. Отныне эта эскадрилья называется «Адской».

«Скунсы» стояли притихшие и обескураженные. Только отобранные Нефёдовым проверенные бойцы выглядели довольными услышанным. Замбах насмешливо поглядывал по сторонам на растерявшихся соседей. Ему было по душе то, как русский основательно сшиб спесь с этого трусливого стада.

Завершив своё выступление, Нефёдов раздражённо спросил:

– Вопросы есть?

Никто больше не решился подать голос. Тогда новый комэск перешёл к постановке боевой задачи:

– С завтрашнего утра всей эскадрильей работаем по Лаки Зекеле и его банде. Этот ублюдок, три дня назад учинил зверство в трёх деревнях. Живьём закапывал людей в могилы, сжигал в автомобильных покрышках и тому подобное. Я хочу, чтобы от его армии в течение ближайших трёх дней осталось одно воспоминание.

– Но он хорошо вооружен, сэр, – глядя на Нефёдова, не то с испугом, не то с уважением позволил себе усомниться в возможности выполнить задачу один из «скунсов». – Вторая эскадрилья потеряла три самолёта против него, а седьмая пять.

На это Нефёдов пояснил, что избежать высоких потерь можно лишь одним способом – надо поступать вопреки правилам:

– Если не можете задавить противника огневой мощью, изменяйте правила под себя. Разрывайте шаблон – делайте то, чего от вас не ждут. Поэтому завтра выйдем в район атаки не с Северо-запада, как делали другие, а со стороны змеиных болот. Высоту держать минимальную. Утром над болотами поднимаются густые облака испарений. Они скроют нас. По пути всем соблюдать радиомолчание…

После инструктажа к Борису подошёл Замбах. Поинтересовался со снисходительной ухмылочкой на губах:

– Не слишком ли ты круто с ними? Вонючки ведь могут на тебя хвосты поднять: пасквиль какой состряпать, а то и шмыльнут в суматохе боя из пушечки, якобы случайно. Пойди потом докажи, что это было преднамеренное покушение. Они ведь такие…

– Пусть, – серьёзно ответил Борис. – Даже гориллы совершают альтруистические поступки, без личной выгоды помогая друг другу. А эти хуже животных. Противно! Поэтому пока я здесь командир, каждый поддонок должен знать, что совершённое паскудство не сойдёт ему с рук…

На следующий день эскадрилья начала работать. И к удивлению многих «скунсы» стали действовать более решительно и профессионально. Но мало кто из посторонних знал, что скрывается за таким преображением. Разгадка же преображения трусов в храбрецов заключалась в том, что подчинённые Нефёдова гораздо больше боялись командирского самолёта с изображением колеса на фюзеляже, чем вражеских ракет. Скунсы говорили друг другу, что это пыточное колесо, которое, мол, ожидает всякого, кто нарушит приказ нового комэска. Борис только улыбался на такие разговоры: пусть думают так, раз хотят. Друзьям же он пояснял, что украсил свой самолёт колесом Фортуны:

– Это обозначение моего жизненного крэдо: дела и мысли, которые ты положишь на колесо своей судьбы сегодня, завтра принесут тебе радость или печаль…

Постоянная жизнь в банке с пауками (особенно после предательства Аллиет) подготовила Нефёдова к тому, чтобы каждую секунду быть готовым к встрече с опасностью. «Надейся только на себя и постоянно будь готов ко всему!» – этот девиз стал для него правилом выживания. Даже после полётов Борис не позволял себе расслабляться. Вот и на этот раз его глаза постоянно ощупывали пространство впереди, а слух бдительно сканировал окружающий «эфир». Возле входа в гостиницу Бориса окликнул из машины Макс Хан. По внешнему виду немца «Анархист» понял, что случилось что-то очень нехорошее.