Ирина Эйр - Роман с закрытыми глазами, или Каждое мгновенье о любви

Афродита на автопилоте дошла до двери. На пороге стояла Татьяна. На ней не было лица. Увидев дочь живой и на первый взгляд здоровой, она бросилась к ней и без слов обняла дочь. По щекам обеих потекли слёзы. Прошла минута. Мать и дочь стояли, обнявшись, и рыдали, просто без слов. Вдруг Татьяна резко оттолкнула дочь от себя так, что та упала на пол около дивана и сильно ударилась.

– Как ты могла! – истерично закричала Татьяна. – Как ты могла так поступить! Ты предала всех: меня, отца, да ты свою душонку никчёмную продала дьяволу! Скажи мне, что скрыто в твоей куриной черепушке! Говно там – вот что! Меня отец ругает, что я тебя жизни не научила! Ха! Как же тебя научишь, когда учить нечего! Когда думать нечем! Когда в башке говно! Что же ты делаешь, ничтожество! Может, тебя к священнику сводить да бесов изгнать?! Да, я вижу их! Ха-ха-ха – это они смеются в тебе и мучают твою жалкую душонку. Вон они, потешаются! С самого детства я их в тебе вижу! Вот дура я, как же я раньше этого не поняла! Это всё бесы! И меня тоже захватили. Согрешила ты, вот и расхлебываешь теперь! – тут Татьяна упала на колени и начала истерично рыдать. – И я согрешила! Меня тоже Бог наказывает. А-а-а-а-а! Что же это за наказанье такое! – мать каталась по полу, орала и рыдала. – Что же нам с тобой, грешницам, делать-то! Безнадёга какая-то сплошная и беспросветная! Бе-е-е-е-езна-а-а-а-дё-ё-га-а-а-а-а! – Татьяна с таким упоением провыла это слово, что у Афродиты задрожали кости. – Бе-е-е-е-езна-а-а-а-дё-ё-га-а-а-а-а, – продолжала выть, катаясь по полу, Татьяна. Дочь же сидела на полу возле дивана, ровно там, куда её отшвырнула мать. Вой и истерический бред Татьяны заставлял дрожать всё её тело от костей до кончиков волос. Через некоторое время всё тело начало трясти и изнутри: каждый орган, каждый сосуд и мускул. В тот момент, когда телесные вибрации вошли в резонанс друг с другом, Афродита почувствовала жуткую боль и покручивание в области сердца и живота, которое вырвалось наружу диким громогласным криком. Внутри бушевал ровно такой же ураган, который был в ней, когда её бросил Патрик. Афродита «сунула нос» в этот ураган – как же там больно, холодно, темно и страшно! Как же хочется скорее от него избавиться, сбежав оттуда, сбежав от действительности, от себя. Как хотелось убежать прямо сейчас из дома, закрыв эту воющую боль на замок. Как же хотелось опять скрыться под одеялом или утонуть в море бесконечных дел, работы и увлечений – что угодно, куда угодно, только не здесь! Тут быть невыносимо. «У-у-у-у-у-у-у-у-у-у! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!» – выла Татьяна. Этот вой был невероятно похож на ураган внутри Афродиты, вернее, именно так он звучит: «У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!»

Девушка нашла в себе силы прислушаться к рёву. «Похоже на то, что что-то страдает. Чему-то или кому-то очень плохо, – пронеслось в голове у Афродиты, – что-то нуждается в помощи или поддержке». «Иди туда, посмотри что там. Ты можешь ему помочь», – послышался голос Хосе где-то в бесконечном пространстве. Не поднимаясь на ноги, Афродита на четвереньках доползла до воющей и рыдающей матери и обняла её. Истерика Татьяны стала только нарастать: «Бе-е-е-е-е-езна-а-а-а-а-а-а-а-дё-ё-ё-ё-ё-ё-ё-га-а-а-а-а-а-а-а-а», – неистовым тоном вопила она. Стало в миллионы раз больнее, страшнее и темнее. «Иди в боль – там сила, и помоги ей», – опять послышался голос Хосе. По щекам Афродиты потекли слёзы, тело дрожало, боль жила и возрастала, завывая на разные тона своим пронзительным голосом, проникая и раня каждую клетку души и тела. Не выпуская из рук истерящую мать, девушка стала шептать ей на ухо молитву и целовать её мокрое от слёз лицо. Татьяна билась, будто загнанный зверь, пытаясь вырваться наружу, несколько раз больно ударив дочь по лицу. Даже в тот момент, когда стало больше невозможно терпеть и сдерживать натиск и побои, Афродита не выпускала из рук мать и, сжав её крепко-крепко, закрыла глаза и вся растворилась в боли.

Постепенно раскрывалось сердце, слёзы становились тёплыми и сердечными. Вой стихал, наступила тишина и успокоенье.

– Прости меня, – вдруг вылетело из уст Афродиты и тут же растворилось в бесконечном пространстве.

Горячие слёзы рекой пролились по щекам девушки, смешавшись со слезами матери. Татьяна замолчала, расслабленная и обессиленная после продолжительной истерики. Она ровно дышала и была мягкой. Больше не было сопротивления – были объятья двух самых близких людей на свете, соединённых этим страданием и болью. Теплые слёзы струились по щекам. Было по-прежнему больно, но уже тепло. Чувствовалось исцеление этим тёплым страданием, сопровождаемым тёплым дождём любви двух сердец. У Афродиты промелькнула мысль о том, что просит прощения она не у матери, а у себя, за боль, которую она себе причиняет. «Зачем я так настойчиво ищу страдания, чтобы с каждым разом становилось всё больнее и больнее?» – промелькнул вопрос, который омыли слезы, льющиеся непрерывной рекой из глаз, направленных в небо в мольбе услышать ответ. Голос Хосе молчал, голос Афродиты безмолвным криком молил о помощи небо.

– Хорошо, – тихо ответила мать и после минуты тихого молчания добавила, – и ты меня прости.

Горячая вода омыла сердце, и оно оттаяло и расцвело. Чёрный давящий ураган трансформировался в лёгкий голубой воздух, насыщенный кислородом, который наполнял каждую клеточку Афродиты и Татьяны любовью и прощением.

«Невероятно хочется любви, страстной и жаркой. Такой, чтобы отдать себя полностью до капли, чтобы раствориться в любимом человеке и стать его частичкой, чтобы открыть своё сердце до конца и абсолютно. Сейчас я могу думать только об этом. Будто со мной что-то случилось, и сердце стало чувствовать необъяснимую потребность отдать себя кому-то, открыть себя и согреть своей любовью другую душу. Что делать? Куда идти? Где любовь найти? Ха-ха-ха! Я, кажется, говорю стихами», – так думала Афродита, проснувшись рано утром. Она чувствовала необъяснимый прилив энергии, сил и желания жить и любить снова. Было ощущение, будто сердце распустилось подобно огромному розовому цветку пиона и излучает свой волшебный аромат, которым непременно надо поделиться. Волшебное чувство открытости счастью и жизни. Афродита взяла в руки телефон, и первое, что она увидела, была фотография улыбающегося Пабло. В этот момент девушка почувствовала, что боль и страдания ушли, от них не осталось и следа. Напротив, сердце девушки было наполнено любовью и благодарностью к Пабло, будто он оказал ценнейшую услугу Афродите, значения которой ей пока не дано понять. «Спасибо тебе, милый Пабло! Спасибо за то прекрасное время, что мы провели вместе, за ту любовь, которую ты мне дарил. Я знаю, ты любишь меня, просто нам не надо быть вместе. Ещё не настало время для того, чтобы я нашла свою половинку. Не знаю, сколько ещё мне надо пройти и страдать, чтобы наконец-то встретить его, единственного, но знаю одно: я полна сил и готова к новым приключениям в поиске своего любимого. И пусть мне придётся опять страдать, я всё равно хочу искать любовь, дарить любовь и получать взамен. Пусть потом может быть снова больно, но я не боюсь. Да будет так!» – решительным тоном сказала Афродита, глядя на фото Пабло, как на икону. После этого девушка удалила его фотографию, оставив экран пустым, чтобы вновь заполнить его изображением любимого.