Марина Ахмедова - Пляски бесов

Компания, сопровождаемая отцом Ростиславом, двинулась пешком через лес. Ночью Богдан исповедался священнику и причастился. Склоненный клобук отца Ростислава собрал в себя его нехитрые грехи. Вот и выходит: знал Богдан, что с Майдана он не вернется…

Добрались они до Киева. Там пересели на автобус, который встал у баррикад, ведущих к площади. Вышел из него Богдан и пошел прямиком туда, где пули свистели и бутылки летели с зажигательной смесью. Не покрыта была его голова. Руки были пусты. Вошел Богдан в самую гущу. Скольких здесь пули смолотили… Сколько душ только что к Богу отлетело… Застыл Богдан перед Берегиней, стоящей на шпиле, голову к ней запрокинул, вздрогнул, сладко ей улыбнулся и вдруг помолодел. Запел песню, что пел его дед. Тихо, еле слышно, но кому надо было, тот улышал:

Так стоял Богдан, раскинув руки, пока лоб его не словил пулю неизвестного снайпера. Треснула Богданова голова, упал он на каменную плитку, и так закончилась его жизнь.

Кто-то скажет: бездарно он ее прожил и ни за что отдал. Однако ж и тут имеется возражение, приведенное выше, и стоит оно того, чтобы быть повторенным: редко, но рождаются на земле этой праведники, которые чуют, для того чтобы историческое событие свершилось, чтобы жизнь страны, патриотом которой они себя зовут, могла стронуться с мертвой точки, нужно принести кровавую жертву. Не по-христиански то, не по-праведному. Но искушаются люди бесами, сами на смерть не идут, а других к ней подталкивают. И выходит так, что жертва все равно приносится, как бы ни порицала ее святая церковь. Потому и в противовес искушенным являются на земле люди, топчут ее до поры до времени, разводят кур, петухов, цветами в чужих палисадниках любуются, а в финале бывают готовыми жизнь свою отдать, зная откуда-то, что без жертвы к лучшему жизнь не повернется. Так пусть их жизнь на алтарь ляжет – выбирают они. А перед свободным выбором человека даже Бог останавливается.

Вот так и умер Богдан. Вот так и закончилась его история. Но не закончилась история, ради которой он отдал жизнь.

Посмотришь потом, спустя время, на случившиеся события, проанализируешь их – и увидишь в них неизбежность. Чувство появится – все случившееся, каким бы темным ни представлялось оно человеческим глазам, должно было случиться, и Богом самим оно предначертано. А когда Бог что-нибудь предначертит, история неминуемо завернет в ту сторону. Как ни сопротивляйся и что этому повороту ни противопоставляй. Хапнет она человека, и ей все равно – левый он или правый, кривой или прямой. Главное для истории, чтобы человек тот в нужное время в таком месте оказался, откуда ей легче хапнуть его будет. И если не он на том месте будет стоять, так кто-нибудь другой непременно на нем окажется. В том и трагедия некоторых людей – не способны они понять, что лишь игрушки в руках истории. А в том, что она именно этого человека хапнула, нет никакой его заслуги.

Так и произошло с Василием – сыном Марички. Сыграл он в истории важную роль. Ведь это он, Василий, когда история уже накренилась и готова была качнуться в другую сторону, принять позицию власти и ждать, пока та через несколько месяцев уйдет сама, поднялся на сцену и произнес ставшие историческими слова: «Пойдем на Межигорье!» И толпа пошла туда, куда Василий указал. А он не стал ее предводителем, не шел впереди и не громил первым хоромы бывшей власти. Нет, он отыграл свою роль, и история потеряла к нему сиюминутный интерес. Но Василий возомнил о себе, с сельскими за руку здороваться перестал. Не зря Вороновский о нем говорил – конченый человек. Может, зря Богдан когда-то спас его, Василия? Ведь история, предначертанная Богом, развернется дальше и сгубит его все одно. Но и ответ на этот вопрос, и дальнейшие подробности из жизни Василия – в следующем повествовании.

Скажем напоследок: после тех слов, на которые так старалась наложить запрет Леська и которые все равно впоследствии выскочили из уст Василия, кровь пошла литься рекой. Да не только в Киеве. Полилась она по всей стране, но особенно на востоке. И льется до cих самых пор. И кто знает, куда дальше она направленье возьмет? Может, в Россию. А может, и в Европу. Где бесы захотят погулять? Как знать… как знать…

Навки – русалки.

Крыивка – специально оборудованное помещение, используемое войсками УПА в качестве укрытия.

Так на Украине называли людей Степана Бандеры.