Лиля Брынза - Пари (сборник)

Андрей молчал. Пауза затянулась. Он сидел оглушенный и озадаченный – слегка прибитый, но все еще шотландский сеттер.

– Подождите, я понял так, что вы заключили со всем остальным персоналом фирмы пари на то, что я сделаю вам предложение, – он честно пытался уложить услышанное в голове, но оно, как ванька-встанька, никак не хотело укладываться.

– В яблочко! Вы абсолютно верно уловили мою мысль, – я кивнула и уставилась на него сквозь запотевшие от волнения стекла очков.

– То есть… то есть, если я, в присутствии всех, позову вас замуж, – он произнес это слово с омерзением, – вы выигрываете этот спор и получаете сорок тысяч.

– Ага. Соображаете! В случае, если вы мне подыграете, двадцать моих – двадцать ваших. Я думаю, это вполне справедливо. Вы ничего не теряете, разве что повеселитесь. Представляете, ничего не делать, и дзинь – двадцать штук в кармане. Не бойтесь, я клянусь, что не собираюсь связывать с вами свою судьбу, ну и все остальное…

– Да вы с ума сошли! Что вы себе позволяете? – Похоже, до него наконец-то дошла основная идея сказанного. Он искренне возмутился, что было вполне естественно. Да я бы на его месте сожрала меня с костями и очками. – Да что вы о себе думаете? Приходите, несете какую-то ахинею! Вы что, думаете, сможете меня купить за какие-то… Как эта невероятная мысль вам в голову-то пришла!

У него слова застряли в горле. Разъяренный сеттер. Нет. Уже и не сеттер вовсе – бультерьер. Я и без него чудненько осознавала, что мыслишка-то абсолютно безумная, но можно подумать, у меня был другой выход.

– Прошу вас, покиньте мой кабинет. Немедленно! Да, если у вас нет денег на оплату этого идиотского пари, я лично возмещу вам эту сумму в обмен на заявление об уходе, – кипятился он, не применяя, однако, рукоприкладства.

– Андрей Николаевич…

– Выйдите вон! Немедленно!

– Андрей Николаевич…

– Не заставляйте меня делать то, о чем мне потом придется пожалеть, – он даже привстал, и я быстренько оглядела его стол.

Так: лампа, компьютер, подставка для карандашей. Нет ничего такого, от чего нельзя было бы увернуться.

– Ну послушайте, – я все еще пыталась воззвать к его разуму, логике и бумажнику.

– Либо вы уходите, либо я сейчас вас вытолкаю взашей!

Я поняла, что он не преувеличивает, и, поскольку мне не улыбалось подраться со своим все еще шефом, я, повернувшись, поплелась к выходу. Сапер ошибается только однажды. Сегодня был не мой день.

Я взялась за ручку, повернула ее – и тут, неожиданно, на помощь снова пришел Карнеги. Наивный, добрый американский Карнеги. Сейчас уж и не вспомню точно, но у него это звучало примерно так: «Люди любят чувствовать себя добрыми и милосердными. Подарите им эту возможность, и вы сможете получить невероятный результат». Короче, если не выходит по-другому, давите изо всех сил на жалость! Пробуй, Лариска! Помирать – так с музыкой! Я ехидненько усмехнулась про себя и громко разрыдалась вслух. Вот уж такого поворота Андрей Николаевич от меня не ждал. Усевшись на пол возле двери, я заливалась слезами и захлебывалась рыданиями, вытирая нос рукавом. Этот жест был с ювелирной точностью содран у моего братца – последняя и классически удачная попытка выбивания у меня денег.

– Вот все вы так!.. Жестокие! Вы не понимаете, не можете и не хотите понять, – я всхлипывала, но старалась произносить слова четко и внятно, дабы донести основную идею до слушателя, – я невзрачная, бестолковая, неудачливая и бесполезная. Ну и что! Я это и без вас знаю. Только зачем все, абсолютно все вокруг надо мной смеются, унижают и издеваются? Кто дал вам на это право? Пусть у меня внешность не яркая и умишком я не удалась, зато, может, у меня душа добрая и светлая!.. (Любопытно, надо будет спросить у братца, сам ли он выдумал реплики или откуда-то позаимствовал.)

Андрей хлопал ошалевшими глазами и уже не грозился вытолкать меня взашей. По-моему, новый поворот фабулы был гораздо удачнее предыдущего. Я продолжала:

– Я знаю, они специально вынудили меня поспорить, потому что знали, что такая скромная и ранимая девушка, как я, ни на что и надеяться-то не может. Все просчитали, вот вы даже имени моего запомнить не можете – все Верочка да Верочка. Я для вас ничто, пустое место, ноль без палочки.

И теперь, когда я проиграю, вот уж они все вдоволь нарадуются!.. Конечно, у них и ноги длинные, и глаза большие, а у меня ничего, ничегошеньки такого нет. Я как утенок гадкий, а кругом все эти отвратительные утки и индюшки! – и так далее, в том же духе. Я плакала и хлюпала все сильнее и сильнее и так разыгралась, что мне даже стало самой себя жаль, и от этого сцена выглядела еще более убедительной. Такая милая, слабая и всеми обиженная Я и большой, сильный и великодушный Он. Нормальный мужчина в подобной ситуации просто был бы вынужден меня пожалеть. А тем паче Андрей. Знаете, сеттеры всегда защищают слабых, больных и ненормальных.

– Перестаньте, ну перестаньте же, – он суетился возле меня со стаканом воды, весь красный от волнения. Но мне ни в коем разе нельзя было переставать. Полпути было уже пройдено, а передо мной маячила цель в виде чудесных зеленых купюр. Представив, как я буду перебирать сотенные, я зарыдала с новой силой.

– Вот вы меня гоните, кричите и ругаетесь, грозитесь вовсю, а, думаете, мне легко было вас, такого красивого и недоступного, о таком просить? Да я весь день сегодня проплакала в туалете (немного приврать не мешает). Но я же тоже человек, и у меня есть тоже какое-никакое чувство собственного достоинства. Не нужны мне ваши пять тысяч, мне нужно, чтобы все вокруг наконец-то оценили меня и поняли, и вообще…

Ох, как я выкладывалась, просто вспотела от напряжения, и когда искоса взглянула на взволнованного Андрея, то еще раз убедилась в том, что «кто хочет, тот добьется». Он растерянно стоял надо мной, в руках у него был графин воды, а в его синих глазах – море сострадания. Начинался долгожданный прилив милосердия.

Шатаясь, я поднялась на ноги и, опустив взлохмаченную голову, принялась дёргать дверную ручку туда-сюда, давая ему время на обдумывание и не прекращая печальные всхлипывания.

– Постойте, Лариса, послушайте же!

Вот оно! Радостно екнуло у меня в груди. Вот оно – то, на что мы и рассчитывали! Да здравствуют Дейлы Карнеги и всякие Чипэндейлы, спешащие на помощь!

Я повернулась. Видок у меня был наверняка жутковатый, но подходящий к случаю. Андрей, виновато моргая, подошел ко мне, протянул мне свой носовой платок, в который я, не задумываясь, смачно высморкалась.

– Я даже и не подозревал, что это для вас настолько важно. Извините за резкость и поймите правильно, это все настолько нелепо и глупо… То есть… Как это я позову вас замуж, с какой такой стати? Ерунда какая-то. Что обо мне подумают?