Валерий Качаев - Тамагочи

«Вот черт! – сокрушаясь, воскликнул Гошин. – Вот невезуха!» Он нагнулся и поднял вылетевший из рук саквояж. Щелкнул замками изящной фурнитуры и, распахнув сомкнутые на манер кошелька латунные створки, углубился в бархатистое, плотно набитое различными предметами нутро. Перерыв все содержимое сумки и не найдя чистых или ненужных листков, Сергей достал из внутреннего кармана пальто белоснежный носовой платок с вышитыми на нем собственными инициалами и тщательно стер грязь с поверхности фирменной галантереи. Затем, скомкав, бросил испачканный платок в лужу. Вытряхнув воду из ботинка и не выпуская палки из рук, он, уже особо не осторожничая и прибавив шаг, решительно двинулся вперед, ритмично издавая хлюпающие звуки. «Наконец-то, – видя, что забор показал свой край, произнес Сергей. Свернув за угол, он остановился и стал озираться по сторонам. – И где же тут мастерская? – с недоумением произнес он вслух. – Это что за шутка такая?»

Забор и примыкающие к нему гаражи образовывали тупик. В центре получившегося колодца кучей был навален всевозможный хлам. Мужчина покрутил головой. Не единой щели, куда можно было бы протиснуться. Все, что удавалось разглядеть, это торчащие за забором высокие закопченные кирпичные трубы какого-то предприятия и изгибы компенсаторов вездесущих теплотрасс с потрепанной изоляцией. В том месте, где крайний гараж стоял впритык с бетонной плитой, по верху была пущена колючая проволока, намотанная на ржавые металлические крюки. Не ожидавший такого подвоха и раздосадованный злой шуткой, Сергей плюнул себе под ноги и направился обратно. Вернувшись на деревянную тропинку, он сразу увидел, что по ней, метрах в тридцати, выстроившись гуськом, навстречу ему идут какие-то люди. Сердце тревожно забилось в груди, неприятное и недоброе предчувствие охватило его. Так как на узкой тропинке им было не разойтись, Гошин стоял и ждал, когда вся группа окажется на мусорном острове. Кто знает, может их сюда отправил все тот же косоглазый шутник и его переживания напрасны? Но внутренне чутье не обмануло. Через несколько минут он оказался в окружении шестерых крепко сложенных юнцов, среди которых находился и тот светловолосый парень. И только сейчас Гошин обратил внимание на внешний вид своего проводника и его друзей. Все как один были коротко стрижены, одеты в черные кожаные куртки, на ногах камуфлированные штаны, заправленные в высокие военные боты. Но самое страшное было то, что каждый был вооружен бейсбольной битой.

– Извините, – первым заговорил Сергей, стараясь быть предельно вежливым. – Куда идти дальше, я так и не понял.

– А никуда идти и не надо, – все так же улыбаясь, ответил светловолосый парень. – Это конечная. Приехали, дядя. Дело тут вот в чем. Сегодня на ужин у местных червей намечается изысканное еврейское блюдо. И ты, морда жидовская, любезно приглашен на эту дружескую пирушку. Как почетный гость и одновременно как главное угощение. Поверь, они будут просто плакать от радости и такого небывалого везенья.

– Это что, ш-шутка? – опешив от услышанного, совсем тихо спросил Гошин и с трудом растянул онемевшие губы в нелепую улыбку.

– Какие уж тут шутки! Ты, тварь, по башню в косяках и должен понести за это наказание.

– В каких еще косяках?! О чем это вы?

– Типа не всасываешь? А это ш-то? – зашипел косоглазый и со всего маху швырнул в Гошина каким-то предметом, со звуком пощечины точно угодившим Сергею в лицо. Тот, зажмурившись, почувствовал, как что-то мокрое и холодное ударилось ему в щеку, прилипло к коже, а затем, отвалившись, упало к ногам. Раздался хохот. Сергей открыл глаза: стоящие вокруг него бритоголовые молодчики издевательски скалили зубы, внизу, у ног, лежал скомканный носовой платок, тот самый, что он выкинул по пути.

– Что это?! Я тебя спрашиваю! – словно взбесившись, заорал белобрысый.

– Это платок. Мой платок. Просто платок. Ничего такого, – укорачивая предложения, забормотал совершенно выбитый из колеи и не знающий, что делать, Сергей.

– Платок, говоришь? А что же он у тебя не в кармане? Случайно выронил? Да?

– Нет. Просто он грязный, и я его выкинул…

– Вот видишь, все-таки выкинул. Срать скоро нам на голову будете, суки. Здесь все можно! Да?! А у себя, в «Долине нищих», ты бы так, козлина, поступил?! Мало того, что жируете за наш счет, загнали нас гнить в это чертово гетто, нюхать смрад, жрать отбросы, так еще и издеваться сюда над нами приезжаете?!

– Ребята. Вы меня с кем-то путаете…

– Да нет. Таких, как ты, сука, вряд ли с кем-то перепутаешь. Гринды нам, жаба, сейчас лизать будешь! Палку чужую и ту прибрал, шкура копеечная. Поднял и положил в карман!

– Ребята, что вам от меня надо? Говорите прямо.

– Оглох, что ли?! Я сказал, поднял и положил в карман!

После того, как была произнесена последняя фраза, где-то совсем рядом раздался оглушительный рев гудка невидимого тепловоза, грохочущего по рельсам по другую сторону забора. Земля задрожала, и мусорный остров заходил под ногами ходуном. Все шестеро, словно по сигналу, стали медленно надвигаться на перепуганного мужчину.

– Стойте! Стойте! Ребята, вы что?! – закричал Гошин, выставив вперед свою палку. – Я все отдам, только не трогайте.

– Что ты, педик, можешь нам дать? А?

– Я не еврей и не педик. Возьмите, вот деньги, телефон, часы. Часы дорогие. Берите все.

– За кого ты нас держишь, мразь? Хочешь купить? Так знай: все твои подачки останутся при тебе, их потом, на вскрытии в морге найдут. Подсказать, в каком месте?.. Падаль! – зловеще произнес белобрысый молодчик.

– Не надо, ребята. Слышите, не…

Удар битой по затылку, словно выключил свет. Кусок серого неба на долю мгновенья крутнулся в ускользающем сознании упавшего навзничь Сергея и тут же пропал, растворившись в безмолвной темноте.

Гошин открыл глаза. Сердце учащенно стучало, и ему казалось, что звуки громких ударов наполняли погруженную во мрак комнату. Он лежал на широкой нерасправленной постели, распластавшись поверх покрывала в обуви и в дорогом, недавно сшитом на заказ костюме. «Что только в голову не лезет после этих пьянок, – осторожно ощупав себя руками, он опустил ноги на пол и уселся на краю кровати. Светланы рядом не было. – Наверно, в другой спальне. Надо посмотреть. – Он поднялся и, стараясь не шуметь, крадучись, сделал несколько шагов по коридору. Приоткрыл соседнюю дверь. – Тут тоже никого… Уехала к родителям… Это точно… На что обиделась?.. Что вообще вчера было?.. Совершенно ничего не помню. Хоть убей». Гошин спустился по лестнице вниз, в просторный холл, где во всем доме горела одна единственная тусклая лампочка ночного освещения.

– Во! Даже дверь не закрыл! – упрекая себя, тихо произнес Сергей, увидев, что входная дверь немного приоткрыта. Распахнув ее настежь, вышел на крыльцо. В небе, уютно устроившись среди мерцающих звезд, ярким желтым пятном красовалась огромная луна, в свете которой были отчетливо видны даже мелкие детали соседних коттеджей. – Надо же, ни облачка. Вроде и ветра нет. – Тучи, нависшие над городом и уже неделю без остановки извергающие сырость на головы людей, растворились без остатка, словно по движению волшебной палочки. Вся улица была погружена в глубокий сон, ни одного светлого окна; даже собаки, которых всегда волнует появление полной луны, непривычно молчали. – Что же вчера было? – вслух произнес Гошин и, глубоко вдохнув холодный тягучий воздух, стал вспоминать. – Мы собирались на презентацию этого жутко дорогого томографа… в очередной раз поругались со Светланой из-за Веньки, и я никуда в результате так и не поехал… Достал уже, сволочь, а когда-то ведь другом был. Лучшим другом. Точно знаю, на банкете не отходил от нее ни на шаг. Иуда! Светлана уехала. Затем позвонил мой босс. А вот это самое главное! Хотел от меня услышать, какие такие игры я затеял за его спиной! Все талдычил про мое беспробудное пьянство. Щенок сопливый! Что бы я ни затеял, это не его собачье дело. Но кто-то же настучал? Света что-то ляпнула? Навряд ли. Она не в курсе и не понимает, чем я занимаюсь. Валерий Арнольдович? Тоже не может быть. Они не знакомы. Юра? Не вариант. Ладно, выясним потом… Потом я поехал на встречу с Арнольдычем. На дороге, по пути в пансионат, меня подрезала какая-то сволочь. Стоп! У меня был с собой портфель!.. – от этой мысли у Гошина словно что-то оборвалось внутри и сердце на миг перестало биться. – Саквояж! Так значит, это мне не приснилось?! Ничего не понимаю. Дома тогда как я оказался? – Кровь мгновенно подступила к голове, а лицо зарделось, будто на него плеснули керосина. Сергей собрался было вернуться в дом, но тут за спиной послышался неприятный режущий скрип, как если бы кому-то среди глубокой ночи взбрело в голову вытаскивать ржавые гвозди из рассохшейся доски. Мужчина замер и стал прислушиваться, стараясь определить, откуда доносились звуки. Собаки молчали. Следом, с противоположной стороны улицы, раздался треск ломающихся сухих веток. Шум шел, как показалось Сергею, от коттеджа отставника, бывшего начальника управления внутренних дел. – Генералу тоже, видимо, не спится. Наверно, совесть покоя не дает старому менту. Пойти поздороваться с соседом да по сотке пропустить, пока его старуха не видит? Может, что-то прояснится в голове? Так и поступлю, но только позже. Сначала надо портфель найти. – Сергей вошел в дом и прикрыл за собой дверь. – Куда я его мог поставить? Хорошо бы сейчас это вспомнить. – Он поднялся в спальню, решив начать поиски оттуда. Включил свет, но портфеля, как и ожидал, там не обнаружил. Обошел оставшиеся две комнаты на втором этаже – ни в библиотеке, ни во второй спальне также ничего. Спустился вниз, прошел в просторную столовую. – Бесполезно. Надо дожидаться утра. Тогда все и выяснится. Позвоню Свете, если что, извинюсь. А так я его в жизнь не найду. – Гошин залез в свой вместительный, наполненный дорогими напитками бар и достал из него бутылку армянского коньяка. Вскарабкался с ней на высокий табурет и, удобно усевшись за барной стойкой, налил рюмку ароматного спиртного. Рядом, на стойке, лежала трубка радиотелефона. – Позвонить Светлане сейчас? Спит, поди, разозлю только. Самому бы неплохо на боковую. Одну рюмашку – и сразу в постель. – Но пить в одиночестве что-то не хотелось. – Пойти все-таки к соседу, что ли? Может, если закинем по маленькой, так уснем? Че шарахаться-то?