Маша Трауб - Счастливая семья (сборник)

– А где мама? – спросила она и показала пальцем на то место, где должна была быть мамина попа.

– О, господи! Горе-то какое! – заорала тетя Наташа, перепугав всех чаек.

Я перевесился через перила в надежде увидеть маму внизу, в открытом море. Поскольку она хорошо плавает, я не очень переживал. И потом мама не из тех женщин, которые вот так просто возьмут и утонут. Сначала она лодку перевернет, а уж потом пойдет ко дну. Да и меня с Симой она бы на папу с тетей Наташей ни за что бы не оставила. Так что я был спокоен – мама ни за что бы не утонула. Фердинанд начал отвязывать спасательный круг и никак не мог открутить веревки. Он испугался не меньше тети Наташи и воздевал руки к небесам. Молился он святому Спиридону, который, видимо, отвечал еще и за моряков и утопленников. Об этом я спросил Фердинанда, и они с тетей Наташей посмотрели так, как будто раздумывали, а не бросить ли меня на корм рыбам за такие слова. Папа растерянно оглядывал морские просторы и молчал.

– Машенькаа-а-а! Кровиночка-а-а-а! Деточка-а-а-а! – завывала тетя Наташа.

– Мама! Ку-ку! – кричала Сима, решив, что мама играет в прятки. Тетя Наташа от этих слов душила мою сестру на своей груди.

Фердинанд размотал спасательный круг и бросил его за борт. И теперь стоял и гипнотизировал взглядом морскую гладь, будто мама должна была всплыть непременно в самом центре спасательного круга.

Папа пытался кому-то звонить и интересовался, почему в открытом море нет вай-фая. Но это он от нервов.

Маму нашел дядя Боря. Собственно, он ее и не терял. Оказалось, что, пока мы выслеживали черепаху, мама сползла с кормы, решив, что больше ей рвать нечем, и переползла на скамеечку. Но и там ей было плохо. И она нашла себе закуток в углу, где пристроился дядя Боря. Мама забилась под лавку, где ее не так качало, и, обессилев, уснула. Дядя Боря стерег ее сон и прикрыл пледом. Сам он тоже задремал и проснулся от криков жены. Некоторое время ему понадобилось на то, чтобы сообразить, кто утонул, куда смотрит папа и кто должен вынырнуть в спасательном круге.

– Что вы кричите? У меня голова раскалывается, – подала голос мама.

И это прозвучало как гром средь ясного неба. Тетя Наташа ойкнула, ахнула, всхлипнула и начала часто креститься. Фердинанд не отставал, осеняя и себя, и лодку, и всех нас крестным знамением. Папа с удивлением смотрел на экран телефона, как будто мама подала голос оттуда.

– Ку-ку! – радостно закричала Сима и побежала искать маму.

Мама выползла из-под лавки, но только наполовину – давая понять, что она здесь, внизу, на полу.

Тетя Наташа была явно расстроена. Она уже настроила себя на другой, трагический, лад и представляла, как будет рассказывать эту историю многочисленным родственникам, как удочерит и усыновит нас, как станет практически святой. Фердинанд тоже был расстроен, поскольку не проявил капитанской смекалки и мужества и показал себя не с лучшей стороны. Папа вообще пребывал в прострации, и я не могу сказать, о чем он думал в тот момент.

Мама, несмотря на морскую болезнь, нашла в себе силы сказать, чтобы я немедленно надел кепку. Велела папе намазать Симу солнцезащитным кремом и выучить с ней названия всех морских животных. Тетю Наташу мама отправила к сумкам со съестными припасами, чтобы устроить ланч, и поблагодарила дядю Борю за плед. Фердинанду мама сказала что-то на незнакомом нам языке, тот мигом кинулся к штурвалу, и лодка ускорила ход. Видимо, мама велела ему доставить нас на сушу в рекордные сроки. После чего опять заползла под скамейку и накрылась пледом с головой.

Мы добрались до острова. Мама не хотела выползать из своего укрытия, но Фердинанд настоял. Он всеми силами хотел компенсировать маме испорченную морскую прогулку и пообещал незабываемые ощущения. Мама, чтобы не обижать Фердинанда, согласилась.

Мы ступили на сушу. Фердинад сказал, что он сейчас сделает то, чего мы никогда не видели и не ощущали. Он попросил маму, тетю Наташу и Симу зайти в море по щиколотку, на мелководье, и немного постоять.

– И что будет? – уточнила мама.

– Подождите чуть-чуть, – прошептал Фердинанд.

Мама закрыла глаза и принялась ждать. Но тут раздался крик Симы. Она подскочила к маме и вскарабкалась на нее, как обезьянка.

– Что? Что случилось? – не могла понять мама.

– Ыбы! – кричала Сима.

– Какие ыбы? – не понимала мама.

– Рыбы! – решил вмешаться я.

И тут закричала уже мама. Целая стая маленьких рыбешек накинулись на ее пальцы, ступни, пятки и принялись их есть.

– Это пираньи? – запаниковала мама. – Почему они на меня нападают? Вася, отгони их!

Фердинанд хохотал, радостно потирая руки. Ему казалось, что всем все очень нравится.

– Это не пираньи, – объяснил я маме, – а нападают они на тебя, потому что у тебя ногти красные. Их это привлекает. Они тебя не едят, а удаляют мертвые клетки кожи.

– Да знаю я! Спа-процедура такая есть! Рыбный педикюр! – Мама перекрикивала Симу и отбрыкивалась от рыбок.

– Бесплатно! Все бесплатно! – радостно восклицал Фердинанд, довольный устроенным представлением.

– Терпеть это не могу, – сказала мама, – издевательство над рыбами. И когда они в аквариуме, это не так страшно.

– А меня, меня почему никто не ест? – возмутилась тетя Наташа.

– Наверное, у вас ноги в порядке, – сказал я, но тетя Наташа чувствовала себя обездоленной, учитывая, что папа, стоявший рядом, кричал, что рыбы сейчас съедят всю его пятку.

– А по-моему, очень приятно, – заявил дядя Боря, который стоял неподвижно, давая рыбам возможность делать свое дело.

– Меня, меня почему никто не ест? – продолжала возмущаться тетя Наташа. – Вы всех рыб себе забрали!

– В городе это стоит двадцать евро, а здесь бесплатно! – радостно восклицал Фердинанд.

Мама, устав держать Симу, опустила ее в воду, и они вместе побежали на берег. Следом двинулся папа, смущенно отгоняя рыб ногой. Тетя Наташа, обиженная на весь морской мир, тоже вышла из воды. И только дядя Боря стоял неподвижно и получал удовольствие от рыбьего педикюра.

Назад мы плыли быстро. Очень быстро. Только маму, которая лежала на полу, приходилось перекладывать с места на место, поскольку она всем мешала, путаясь, точнее, перекатываясь, под ногами. Из лодки она вышла первой и еще долго лежала на песке, приходя в себя. Фердинанд прощался с нами излишне радостно и не предложил совершить круиз вновь.

У Симы появился поклонник. Он имел обыкновение звонить в дверь и скрываться до того, как мама ее откроет. Мама была практически в истерике. Оставалось только удивляться скорости, с которой передвигается этот мальчик, хотя мама пыталась подкараулить его у балконной двери и выслеживала в окне с одной целью – поймать и оторвать голову. Мальчика звали Тимофей. Ему было шесть лет. Все звали его Тимоха, а Симе послышалось Тимуха, и она сократила имя поклонника до Муха. Прозвище оказалось очень подходящим – мальчик на месте не сидел вовсе. Он все время находился в движении, присаживаясь на минуту, чтобы опять бежать – смотреть на пролетающий самолет, ловить жука, дразнить соседскую собаку, кормить приблудную кошку…