Маша Трауб - Чужой ребенок

Илья вернулся. Правда, вместе со Светой. Из больницы вышла Инна, и «дети», как называла их Лариса, решили, что лучше потерпеть ее крики, чем вообще неизвестно чего ждать от Инны.

Лариса не сразу догадалась, что Света беременна. А как она могла догадаться? Илья ничего не сказал. Света тоже молчала. Ну тошнило ее по утрам – Лариса сердилась, что опять занята ванная, а ей на работу собираться.

– Ну нельзя же есть все подряд, – выговаривала она бледно-зеленой Свете, – наверняка или чипсов, или пиццы наелась, вот и результат. Любого затошнит.

Та кивала и не спорила.

Света стала больше есть. Ходила кусочничала. Хватала то хлеб, то кусок сыра, то еще что-то. Лариса опять сердилась, наступая тапочкой на крошки или садясь на забытое на диване блюдце с засохшим печеньем.

– Светочка, неужели нельзя на кухне нормально поесть? – ругалась Лариса. – Я же многого не прошу. Просто элементарно убирать за собой.

Света кивала.

Лариса купила на рынке мясо. Поджарила на вечер. Целую сковородку. А когда пришла вечером, мяса осталось на столовую ложку.

– Есть что поесть? – пришел вечером Илья.

– Было. Она все съела, – сказала зло Лариса. Света расплакалась. Тогда-то Илья и рассказал про беременность. Решили аборт не делать. Света рожать хочет.

– А она подумала, кто будет этого ребенка содержать? – Лариса кричала уже не от злости, а от страха. И… Да, банальной зависти.

– Я буду, – ответил Илья.

– Ты сам еще ребенок.

– Мы справимся.

– Кто это – мы?

– Ну, я.

– Илюш, так нельзя. Это неправильно.

– Ларис, в любом случае уже поздно. Срок большой.

– Почему же я ничего не заметила? Раньше?

Илья пожал плечами.

Ларисе стало совсем тяжело. Казалось, что у нее тоже начались проблемы с нервами, как у Инны. Она не знала, как реагировать на беременную девочку, с которой вынуждена жить под одной крышей. Она вообще не знала, как вести себя с беременными. Илья купил Свете джинсовый комбинезон на пуговицах по бокам. Та из него не вылезала. Лариса считала, что это издевательство – кто придумал эти джинсовые комбинезоны? И почему в них ходят все беременные? Как в униформе. С другой стороны, когда Света дома носила спортивные штаны и старую футболку, Ларисе вообще становилось плохо от вида торчащего, туго обтянутого кожей живота.

Илья устроился на работу – барменом. Нашел еще какой-то приработок.

– Ларис, ты не можешь со Светой сходить в консультацию? – попросил он однажды.

– А она сама не может?

– Может, но мне так будет спокойнее.

– Ладно.

Лариса отводила Свету в консультацию, сидела с ней в очереди, общалась с врачами. Врачи думали, что Лариса – старшая сестра или тетка.

– Вы родственница? – спрашивали врачи.

– Нет, – отвечала она.

Врачи отрывались от бумажек и смотрели с удивлением.

– Да, родственница, – отвечала Лариса. Так было проще.

Света читала дамские романы в мягких обложках и разгадывала кроссворды. Больше ее ничего не интересовало. Лариса пыталась ее растормошить:

– Светочка, а ты уже придумала имя?

– Нет.

– А ты волнуешься?

– Нет.

– Ничего не болит?

– Нет.

– А что Илья говорит?

– Ничего.

Вот и все разговоры.

Беременность была непростой. Врач сказала, что нужно соблюдать постельный режим и пить лекарства. Света лежала, вставая только в туалет. Лариса бегала с подносом, готовила, приносила с рынка свежие овощи и творог. Одно было хорошо – их с Ильей совместные посиделки на кухне возобновились. Света рано засыпала, Илья поздно возвращался. В один из таких вечеров Лариса все-таки спросила:

– Илюш, а у нее родственники есть?

– Есть. Мать. Где-то под Волгоградом. В возрасте. Поздно родила ее.

– А больше никого?

– Не знаю. Вроде бы нет.

– А почему мать не приедет? Или Света к ней не поедет? Вы ей звонили? Она вообще в курсе?

– Да, звонили. Но она не может приехать. Да и Светка не хочет. Я не знаю. А что?

– Да нет, ничего. А ты своей маме сказал?

– Нет, а зачем?

– Ну, не знаю. Она станет бабушкой.

– Не уверен, что она обрадуется. Она вообще, мне кажется, ничего не понимает.

– А Лене и Ивану ты говорил?

– Нет. Им-то какое дело до этого?

– Понятно. Никому ни до чего нет дела. А я крайняя.

– Мы можем уехать.

– Да-да, я знаю. Мы уже это проходили. А ты сам что думаешь?

– Ничего.

– Ты хоть ее любишь?

Илья не ответил.

Родственники все-таки узнали. Илья позвонил Ивану и попросил денег в долг. Тот спросил – на что? Илья ответил – на роды. Иван, естественно, все рассказал жене. Лена устроила скандал Ларисе. Она считала, что Лариса во всем виновата – создала все условия для разврата, вот теперь пусть и расхлебывает. Лена кричала, что об Инне никто не подумал, что Илья еще ребенок, а Лариса сама собственными руками повесила на него еще и ЭТО. Под конец заявила, что они ничем помочь не могут – у Ивана тяжелая ситуация на работе, денег нет и так далее. Лариса ответила, что ничего не надо.

Под конец срока Света окончательно погрузилась в свои кроссворды и романы, а Илье надоело изображать из себя будущего папу. Лариса только могла догадываться, о чем думает эта беременная девочка, если вообще думает, и где пропадает Илья. Тот иногда даже ночевать не приходил. Правда, Света этого, как казалось Ларисе, даже не замечала.

Она взяла отпуск за свой счет – Света могла забыть принять таблетки или сходить сдать анализ. А если Лариса не успевала приготовить, то будущая мама могла целый день просидеть на печенье или хлебе. Даже яичницу не хотела себе приготовить. Лариса сначала ругалась, убеждала, читала лекции о здоровом питании, а потом плюнула. Без толку. Даже книги для беременных, которые она накупила, Света так и не раскрыла. Они лежали стопкой на тумбочке – там, куда Лариса их и положила. Если же у Светы заканчивался роман или сборник кроссвордов, та или лежала, глядя в потолок, или читала телепрограмму.

Лариса ловила себя на странных ощущениях. В книгах про беременность она прочла, что некоторые особо заботливые и впечатлительные мужчины «ходят беременными» так же, как женщины. У них может тянуть спину, подступать тошнота, появляться частые позывы к мочеиспусканию. Лариса все это чувствовала. Даже в какой-то момент подумала, что она тоже беременная, но уже в следующую минуту остановила себя – от кого? Ей хотелось кому-то рассказать, с кем-то поговорить. Но врачам она боялась признаться. Маме звонить было бессмысленно. Единственным человеком была Света. Лариса приносила ей на специальном столике чай, присаживалась на край кровати и вела монолог. Этот столик она специально купила, когда ее подопечная перестала выходить на кухню. Пластмассовый, на железных ножках. Ставила его на кровать, а Света уже подтягивала поудобнее – на живот. Лариса даже не была уверена, что она ее слушает – правда, будущая мама отрывалась от книги и смотрела не мигая.