Гарик Сукачёв - Моя бабушка курит трубку

Над землей
Распахнула Ночь
Звездный плащ,
Сотканный из грез,
Что журчат
Ручейками слов
В чьих-то снах,
В чьих-то светлых снах.
Я расправлю плечи,
Оставляя теплый сон.
Ветру я лечу навстречу
В бесконечный небосклон.
Так легко,
Это так легко.
Только я…
Только звездный дым
В той стране,
Где царица – Ночь.
Я один…
Я совсем один.
Я расправлю плечи,
Оставляя теплый сон.
Ветру я лечу навстречу
В бесконечный небосклон.

Забыто слово,
Забыта фраза.
Забыто много.
Но только, чу…
Я вижу снова
Два серых глаза
И школьный парк,
И каланчу.

В подъезде дома
Был подоконник.
Этаж второй,
А лифта нет.
Окурок курит
Косматый дворник.
Вид на помойку,
Шестнадцать лет.

Рай – это лай собак.
Рай – это только страх.
А в зажатых ладонях
Снег не станет водой,
Он превратится в кровь.
И в Великую реку
Ручьями вольются
Наша Ненависть и Любовь,
Получив свой Рай.

Ты видишь, метели метут.
Ты слышишь: ветер, ветер, ветер!
Это наши души
Отчаянно ищут свой край.
Великий Господь, услышь наш голос,
Ведь мы твои дети, дети, дети.
Дай нам своей любви,
Хоть немного дай.
Подари нам Рай.
Сердце – не камень,
Это вулкан.
А глаза – это льдины,
Но только весной.
Вечные грешники катят свой камень вверх.
Вверх!
И хотя наша кровь
Никогда не станет
Водой или травой.
Но, Господи праведный,
Помилуй и спаси нас всех.
Подари нам Рай.

В городе пахнет разлукой, и падает снег.
Ветер гоняет обрывки афиш и газет.
Значит, будет зима.
Ровно две тысячи лет
Будет снег, будет снег, будет снег.
Белые хлопья
Небо в лохмотья
И на клочки разорвут,
Ветры прольются
И отзовутся пургой.
Ровно две тысячи лет
Будет лежать белый плед.
Но пройдешь,
Будет след, будет след.

У-уу-уу-уу, на белой дороге.
А-аа-аа-аа, розовый след.
У-уу-уу-уу, а на белой дороге
Останется только розовый след.

Дай твои плечи.
Вечер так вечен и бел.
Желтые фары такси
Разрезают метель.
Это странное слово: «Пока!»
В свете мелькнет рука,
И опять
Только снег, только снег

У-уу-уу-уу, на белой дороге.
А-аа-аа-аа, розовый след.
У-уу-уу-уу, а на белой дороге
Останется только розовый след.

Где этот край?
Нам его не купить и не продать.
Где этот край?
Нам его не найти и не потерять.
Видишь, небо горит.
Это день предвещает закат.
Слышишь, сердце болит.
Но кто же, кто виноват?
… Я оставлен тобой.

Я знаю слова.
Я умею слагать их в стихи.
Но степная трава
Не захочет поддаться движенью руки.
И никогда, даже во сне,
Не наступит покой.
Кто виноват?
Может быть, ты.
Может быть, я.
Может быть, мы?..
Но я оставлен тобой.

Что-то не так…
Что-то не то…
Что-то не там…
Что-то не тут…
Может быть?.. Нет!
Может быть?.. Да!
Может быть, лгут!
Будет весна,
Утро новый подарит рассвет:
Но никогда, уже никогда, совсем никогда
Я не узнаю ответ:
Почему я оставлен тобой?

Этот мужчина живет напротив.
Он любит женщин, которые спят.
И если он днем – инженер на заводе,
То ночью он – законченный сэксопат.
Он – эксгибиционист!
Он – маньяк!

Включив «Спидолу» и взяв бинокль,
Садится на стул и, открыв окно,
Он хочет анфас, он хочет профиль,
Он хочет женщину, пока темно.
Он – эксгибиционист!
Он – маньяк!

Он нервно курит, сжигая губы,
И фокусируя свой микромир,
Он запускает свои флюиды
В ночной переполненный эфир.
Он – эксгибиционист! Он – маньяк!

Неужели все умерло?
Неужели все умерло.
Но земля не остыла
Еще от шагов,
Не увяли слова,
Наши запахи в сумерках
Льются тонкими струями
Теплых ветров.
Отпусти меня, боль,
Отпусти.
Что же стало, скажи?
Что случилось?
Ответь мне.
Тени страшных стрекоз
Все парят, все парят.
То ли бабы ревут
Или звери, иль дети,
Или это опять
По кому-то звонят.
Мы совсем почернели.
Превратились в сухие деревья.
Выход снова не найден,
Потому что не найден вход.
Я хотел бы уснуть,
Чтобы больше не бредить.
Я хочу рассмеяться,
Увидев новый восход.
Отпусти меня, боль, отпусти.

Дай мне небо в алмазах,
Это твой шанс.
Закати луну, как монету, за горы.
Я готов утонуть в глубине твоих глаз.
Я давно уж готов сжечь этот город.

Припев:
Уйди от контроля – это мой призыв.
Уйти от контроля в концентрацию воли.
Уйти от контроля – 14 букв.
Уйти от контроля.
Уйти от контроля.

Меж двумя шагами роковая черта,
А разгадку финала знает только асфальт.
Между жизнью и смертью стоит высота.
Баланс – это чушь,
Если важен финал.

Припев.

Страх ощущенья – это путь вбок.
Мораль, как расстрел,
Как анафема, взгляд.
Я хочу услышать, как поет Бог,
Но почему-то слышу только вой собак.
Припев.

Где небо в алмазах,
Где течет река,
Где луна закатилась,
Как монета, за горы,
Не стреножены кони,
Меч ласкает рука.
Мы готовы войти и
Сжечь этот город.

46 весен и 37 лун
Он глотал стихи
И точил колун.
Он умел резать
Из огня цветы,
Засыпая в траве,
Не страшась наготы,
Отвечая по полной
За все и за вся.
Все равно он помер —
По-ве-сил-ся!
Все равно он сгинул —
Утонул в воде,
Поищи, попробуй,
Его нет нигде.
Хоть заключи письмо
За сургуч-печать,
Все равно не поможет —
плачь – не плачь.
Отойди на шаг,
Погляди в глазок.
В перекрестке прицела —
Томатный сок.
И не страшно женщин,
И не жаль тайги.
Больше крыть уж нечем —
Жги – не жги.

Так мели, Емеля,
Языком-метлой,
Хоть твоя неделя,
Не найдешь покой.
Не найдешь ответа,
Не дождешься сна,
Просто это – край света,
А за ним – ни хрена.
Уходи, оглохни,
Провались в дыру.
Видишь – в шапке блохи
Скачут по нутру.
За плечом – плечо,
В пузыре – моча,
Трахни по башке
Егора Кузьмича.

Убей, убей, убей,
Убей, убей, убей, убей,
Убей меня, убей, убей.
Белый петух забрался в просо.
Белый петух не спит, не спит.
Убей, убей, убей меня.
Белый петух не спит,
Спрячься в траве,
Упади в листву,
За взглядом узнай
Прищур, пригляд.
По Фаренгейту 638,
По Гринвичу ровно 35.
Убей, убей, убей меня.
Убей, убей, убей.
Где-то плавают рыбы,
В чем-то бегают звери.
Я дал 8 за 100,
Что я не в прогаре,
Или в угаре
Или на сваре,
Или за то, что
Мой фант не в игре.
Убей, убей, убей меня.
Убей, убей, убей.
Как быстро все кончилось,
Кончина свершилась,