Мария Метлицкая - Ее последний герой

Анне повезло: комплекцией она пошла в сухощавого и поджарого отца – узкие бедра, длинные, крепкие ноги, впалый живот. Мать презрительно бросала: ну, хоть какая-то от него польза.

После неполезного ужина она снова открыла ноутбук и набрала имя Ильи Городецкого.

«Ничего! – зло подумала она. – Никуда ты от меня не денешься! Добью тебя, не сомневайся. И не таких доставали».

Она глубоко заблуждалась, но пока об этом не догадывалась. Всему свое время.

Вечером становилось легче. Вечер предполагал скорую ночь. Слава богу, снотворное временно устраняло муки бессонницы.

Городецкий покурил на балконе, сел у телевизора и стал щелкать пультом. Чушь! Везде одна чушь. Просто невыносимо. Не смотри, если так противно. А что делать? Ну да, читать. На одном из каналов он увидел знакомые кадры. Старый фильм. Сделал погромче и не заметил, как всем корпусом подался к экрану. Время пролетело незаметно, и когда на экране появились округлые буквы, складывающиеся в слово «Конец», он откинулся в кресле и перевел дух. Провел рукой по лбу, вытирая выступивший пот. Долго смотрел в одну точку, вспоминая бывшего старого друга, того, кто, собственно, снял эту ленту. Потом тяжело поднялся, вышел, покрякивая, на балкон покурить.

Он смотрел на город, на улицу, где стремительно проносились машины, а перед ним стремительно проносилась его молодость.

Вспомнил автора фильма – Борька Мятников. Он снял всего одну картину, но она оказалась гениальной. Наивный Борька, скромняга и интеллигент, бродил по киностудии с блаженной улыбкой на лице, ожидая похвал и поздравлений от коллег. Борька был приезжим – наивным и молодым, не испорченным столичными нравами, завистями и сплетнями. Чудак человек. Он заглядывал всем в глаза, пытался пожать руки и поговорить. Необязательно про свой фильм – просто про искусство. Его сторонились, обходили мимо, крутили пальцем у виска и считали ошалелым, придурочным, одним словом, чудаком. Прошло немного времени, и Борька действительно ошалел. Он возненавидел всех, справедливо считая их завистниками, снобами и жлобами. Успеха ему не простили. Он стал попивать и лезть на рожон. Вывезенная из провинции жена – тихая, льняно-беленькая, краснеющая от стука входной двери – быстро просекла ситуацию и справедливо решила, что у ее мужа нет будущего.

Девчонке надо было как-то выживать, Москва, как известно, слезам не верит. Через год она ушла от Борьки к его оператору, москвичу с квартирой. Парень он был циничный, испорченный бабами и деньгами – типичный представитель московской богемы. Но не без таланта.

Неиспорченная, легко краснеющая, совсем юная провинциалка поразила бывалого и прожженного бабника наивностью и неприхотливостью. Она не пила, не курила и стеснялась мазать икру на хлеб.

Городецкий быстро увел ее от Борьки и поселил в своей квартире на Смоленской. К квартире прилагалась мама – умная, тонкая, театральная актриса. Глянув на свежеиспеченную невестку, мама тяжело вздохнула и шепнула сыну, что они влипли и она начинает собирать документы в приют. Он рассмеялся и пошутил, что лучше не в приют, а в дурдом: такая подозрительность – уже диагноз.

Конечно, мама оказалась права: девочка развернулась в нереально быстрые сроки. Через два года она уже требовала третью шубу, домработницу и личного шофера. Мама готовила себе на электроплитке в комнате. Оператор пил по-черному, причем на пару с Борькой. Теперь они были друзьями не разлей вода.

Потом умерла мама, оператор оставил хоромы на Смоленской и переселился жить (и бухать) в Мневники, к немолодой костюмерше, влюбленной в него уж который тоскливый год.

Но про Борьку. Почему он не смог заматереть, окостенеть, облачиться в непробиваемую броню и, наконец, выжить? Тонкая натура, не перенесшая зависти, непонимания и отчуждения? Злодейство не для тонкой творческой души? Не перенес, и все, сломался на взлете. Сделать гениальный фильм сил и таланта хватило, а прожить всю эту поганую жизнь… Увы!

Не потянул. Повесился он на чердаке какого-то общежития. И нашли его не скоро. Просто не заметили, как его не стало. У людей, знаете ли, столько проблем!

Хоронили в закрытом гробу, не забыв попричитать у могилы о загубленном таланте, невезении и тяжкой доли гения в «нашей стране». Поговорили у гроба и разошлись. У свежего холмика остались оператор с костюмершей. Она деловито оторвала алюминиевую скобочку у поллитровки и протянула сожителю – вместе с трогательно почищенным яйцом вкрутую.

Он пил из горла́, заливаясь пьяными слезами, а она счастливо гладила его по макушке. Не пил бы, не встретил ту суку – и не видать бы ей его как своих ушей. Ну как же удачно, спасибо, Господи!

Городецкий не заметил, как по щеке скатилась слеза. Опомнившись, смахнул ее рукой и устыдился. Вот ведь старый болван! С чего, спрашивается? А ни с чего! Плач по поколению. Хотя его судьба и судьба несчастного Борьки разве соизмеримы? Спать, спать, спать! Вот ведь угораздило ткнуть пультом именно в этот канал.

Он умылся, потом долго разглядывал в зеркало небритую физиономию, тяжело вздохнул и отправился в постель, предварительно рассосав таблетку американского снотворного.

Анна снова вглядывалась в лицо своего героя. Современным канонам мужской красоты он никак не соответствовал. Разве что сойдет для рекламы «Мальборо» – прямо тот самый красавчик-ковбой, олицетворение мужественности, физической силы и неприступности. Кумир женских грез и тайных желаний. Впрочем, и в ковбои его бы не взяли – слишком много грусти во взгляде, слишком много ума.

Жаль, что не получилось. Интересный тип. С виду мачо, дальше некуда, такой мачо-интеллектуал. А внутри наверняка – дрожь и пустота. Трусость внутри и обиды. Иначе бы выплыл, побарахтался бы еще на волнах. Наверняка слабак.

Так, что дальше? Фильмография. Кое-какие его фильмы она, разумеется, смотрела. Большую часть. Страну закармливали ими в восьмидесятые, девяностые и начале нулевых. Изредка их повторяли и сейчас, и не посмотреть его творения хотя бы однажды было просто нереально.

Особенно хорошо она помнила «Все то, что было с нами однажды». Милое кино, в меру наивное – все-таки снятое в конце семидесятых. Не так сладко припудрено, как в пятидесятые. Сюжет обычный. Конечно, двое, он и она. Оба – столичные интеллигенты. Он – физик, она – врач. Она беременна, он изменяет ей с лучшей подругой. Она все узнает и уезжает в другой город, он женится на подруге. Она рожает сына, его жена бесплодна. Она почти счастлива в маленьком городишке на Азовском море. Сын удался, есть человек – приличный и душевный. Но замуж героиня не торопится.

Герой, коварный изменник, едет на море с молодой любовницей на машине. Авария. Любовница погибает, героя привозят в районную больничку. Где, разумеется, работает главврачом она, его бывшая возлюбленная.