Вадим Норд - В поисках Евы

– И вообще, если где-то в мире можно встретить настоящего чуткого врача, так это у нас!

Елена Карловна сделала паузу, явно ожидая какой-то реакции на свои слова, но Александр молчал и ждал продолжения.

Продолжение удивило своей нестандартной откровенностью.

– Мой муж на тридцать четыре года старше меня, – тихо и как-то обыденно сказала Елена Карловна. – Пока он жив, я ни в чем не нуждаюсь, но. потом жизнь моя не будет такой уж безоблачной. Бизнес захапают партнеры, наследство растащат дети от двух прежних жен. Короче говоря, вряд ли я смогу ежегодно оплачивать все эти ваши процедуры. Мне бы лучше сделать все сразу. Здесь и сейчас. Войдите в мое положение, вы же врач.

По щеке Елены Карловны стекла слезинка, за ней другая. Если бы Елена Карловна скандалила или хамила, Александр повторил бы то, что сказал в прошлый раз, и сказал, что добавить ему нечего. Но если человек настроен общаться по-человечески, то разве можно не успокоить его и не попытаться объяснить все заново и поподробнее? Александр достал руководство по нейрохирургии и начал читать оттуда вслух и комментировать прочитанное. Получилось нечто вроде индивидуального занятия преподавателя со студенткой.

Елена Карловна старательно вникала, задавала вопросы, вбивала в свой телефон термины, которые хотела запомнить. Можно было надеяться на то, что она образумится.

– Что вы на меня так смотрите? – вдруг спросила она, поймав пристальный взгляд Александра.

– Думаю о том, что если поднять контур бровей с помощью специальных нитей и использовать тени для век на тон светлее, то это поможет скрыть выпуклость надбровных дуг, – ответил Александр. – Не полностью, но процентов на шестьдесят.

– А можно поподробнее?! – оживилась Елена Карловна.

Александр взял карандаш и за минуту нарисовал ее портрет с новыми бровями.

– Так вы еще и худо-о-ожник! – восхищенно протянула она, разглядывая рисунок. – Можно я его заберу?

Спустя полтора часа Елена Карловна ушла, поблагодарив на прощание и пообещав подумать еще. Александр просмотрел расписание на завтра в настольном органайзере, сделал пару звонков и решил, что на сегодня с него хватит. Чувствовал он себя полностью опустошенным, выжатым до предела. Операции утомили физически, а практическое занятие по нейрохирургии морально.

Так и подмывало поехать прямо домой и первым делом принять ванну, но Александр запланировал на вечер визит в полицию.

Ева так и не объявилась, и никакой информации о ней не было.

Пора подавать в розыск, а кому это делать, как не Александру? Больше ведь некому.

Ева была прописана в городе Гусь-Хрустальный Владимирской области, в каких-то развалинах, существовавших лишь на бумаге. Она выписалась от родителей накануне собственного девятнадцатилетия – то был полный разрыв, настолько полный, что не хотелось иметь с ними ничего общего. Подруга, работавшая курьером в агентстве недвижимости, нашла, куда можно прописаться за посильную (то есть весьма небольшую) сумму. Сейчас, до своего исчезновения, Ева жила в квартире Андрея, друга Александра. Не в той, где жил сам Андрей, а в другой – однокомнатной «хрущобе» в Бескудниково, доставшейся ему в наследство от бездетной тетки. По этому же адресу Ева была временно зарегистрирована. Элементарная логика подсказывала, что заявление о ее пропаже следует подавать в местное отделение.

Местное отделение встретило многолюдной суетой. Для того чтобы пообщаться с дежурным майором, Александру пришлось подождать минут двадцать, пока не рассосалась толпа перед окошком. «Совсем как регистратура районной поликлиники, – подумал он. – Люди лезут с разных сторон, говорят одновременно, да еще и телефон звонит не переставая.

Выслушав Александра и успев за это время ответить на два телефонных звонка, майор достал из кармана мятый платок, отер вспотевшую лысину, сунул платок обратно и скептически поинтересовался:

– Вы уверены, что с вашей знакомой случилось что-то плохое?

– Я надеюсь, что с ней ничего плохого не случилось! – ответил Александр, удивленный такой постановкой вопроса. – Но человек исчез, и неизвестно, что с ним.

– Вам неизвестно! – уточнил майор таким тоном, словно Александру было положено оставаться в неведении. – Если я правильно понял, то ваша знакомая нигде не работала, так?

– Так, – подтвердил Александр. – Но какое это имеет значение?

– Большое, – насупился майор. – Если человек на работу не является четыре дня подряд и дома его нет, то это уже повод для беспокойства, и то не очень веский. Некоторые, знаете ли, в запой уходят в прямом смысле этого слова. Уходят из дома и пьют где-то там – в гаражах, на дачах, у знакомых алкашей.

– Человек, о котором идет речь, не страдал запоями! И наркотиками она не балуется.

– Уверены? – прищурился майор. – Один мой знакомый нарколог полтора года не замечал, что его единственный сын на игле сидит. А вы говорите.

– Давайте не будем отвлекаться от дела, – попросил Александр. – Скажите, в какой форме и на чье имя я должен написать заявление…

На столе у майора одновременно зазвонили оба телефона – большой серый с великим множеством кнопок и маленький белый. Майор снял трубку с белого, а на сером нажал одну из кнопок, и тот замолчал.

Сказав собеседнику четыре раза «нет», майор вернул трубку на место, посмотрел на Александра и отрицательно покачал головой.

– Не надо заявления.

– Почему? – удивился Александр. – Вы не хотите портить себе отчетность?

Стандартная причина – полиция не принимает заявления, чтобы не портить отчетность.

– Нашу отчетность уже ничем не испортишь, – хмыкнул майор. – Я бы принял ваше заявление, но из того, что вы мне рассказали, нельзя сделать вывод о пропаже вашей знакомой. Она всего лишь съехала с квартиры, в которую вы ее поселили, не звонит вам и не отвечает на ваши звонки. Маловато для того, чтобы начинать розыск.

– Но я же говорил, что звонил ее знакомым, – напомнил Александр. – Всех обзвонил, от Аллы до Яны. И никто ничего о ней не знает, даже те, с кем она перезванивалась по нескольку раз на неделе. Разве это не настораживает?

Про визит к родителям он предпочел умолчать, потому что для дела никакой пользы от этого визита не было, но была вероятность услышать в ответ: «Вот пусть родители и заявляют».

– Она могла попросить не сообщать вам о ее местонахождении, – спокойно парировал майор и поднял вверх правую ладонь с растопыренными пальцами. – Женщина съехала с квартиры, в которую ее поселил друг, и не отвечает на его звонки. – Он загнул мизинец и продолжил: – Женщина из Владимирской области, не работает, на месте ее ничто не держит.

Майор загнул безымянный палец с массивным обручальным кольцом. «Оковы», – подумал Александр про кольцо.