Вадим Норд - Девушка по имени Августа

В Зеленогорске? Августа говорила Александру, что доктор Светлана живет в Зеленогорске. Но и так ясно, кого санитарка имеет в виду. Интересно, почем нынче в Автово трехкомнатные квартиры?

– «Трешки», они разные бывают! – как бы вскользь, про себя, заметил Александр.

– У кого деньги есть, покупают хорошие, за шесть с половиной миллионов! Мы люди простые, но все про всех знаем…

План дальнейших действий созрел мгновенно. Александр окинул взглядом вестибюль, прикидывая, сколько времени понадобится санитарке для мытья полов. Если не отвлекаться, то минут десять. А может, и меньше, тетка, судя по всему, не из старательных.

За разговором санитарка утратила бдительность, и потому Александру легко удалось обойти ее.

– И чтобы ноги твоей здесь больше не было! – крикнула ему вслед санитарка.

«Будет, – не без злорадства подумал Александр, спускаясь по лестнице. – Очень скоро будет!»

В наш век цифровых устройств предусмотрительные люди всегда имеют при себе блокнотик и ручку. Мало ли что быстро записать-написать понадобится. После недолгого размышления Александр написал: «Забыл поздравить вас с покупкой недвижимости. Хотите поговорить об этом? Я жду полчаса». Явный смысл записки был немного туманным, но подтекст улавливался сразу. В том, что Светлана Евгеньевна захочет поговорить, Александр почти не сомневался.

Полчаса ждать не пришлось. Светлана Евгеньевна вышла через две минуты после того, как Александр передал записку медсестре. Вышла и повела Александра в подвал, где в дальнем от лестницы конце сиротливо стояли напротив друг друга две обшарпанные банкетки.

– Остатки былой роскоши, – прокомментировала Светлана Евгеньевна, усаживаясь на одну из них. – Когда-то здесь была курилка, а теперь сюда никто не ходит. У меня есть пятнадцать минут, Александр Михайлович.

Александр начал с того, что пациент Кузнецов на самом деле оказался совсем не Кузнецовым. Светлана Евгеньевна никак на это не отреагировала, видно было, что «новость» ей не в диковинку. Но когда Александр сообщил про убийство Дегтярского, она ахнула, округлила глаза, покачала головой и сказала:

– Бедная Вика!

Сказала и закрыла рот рукой, словно боясь сказать что-то еще.

Так оно и есть. Закрывать рот рукой или подносить палец к губам нас вынуждает бессознательное. Это типичные, классические, можно сказать, жесты тех, кто боится проговориться, тех, кому есть что скрывать от собеседников.

«Колеблется, – подумал Александр, наблюдая за легкими, почти неуловимыми сокращениями мимических мышц. – Надо бы надавить, только помягче». «Надавить помягче» решил взглядом. Слова уже все сказаны, нет смысла повторять, да и взглядом подчас можно сказать больше, чем словами.

– Это касается Анатолия Викторовича, – после недолгой паузы начала Светлана Евгеньевна. – И это не знание, а догадка, предположение… только между нами, ладно? Не люблю разносить сплетни.

Александр кивнул – между нами, как же иначе.

– Я подумала, что Анатолия Викторовича могла «заказать» его жена. Только вы поймите меня правильно, у меня нет никаких доказательств, просто пришла в голову такая мысль. Я не хочу, чтобы это звучало где-то еще. Кому положено – те сами разберутся. Просто я знаю, что Анатолий Викторович собирался с ней развестись. Реально собирался, а не просто языком трепал. У него всегда кто-то был на стороне, само по себе наличие любовницы на их браке не сказывалось, но нынешняя… или уже надо говорить «бывшая»?

– Последняя, – подсказал Александр.

– Да, последняя. Эта последняя любовница – подруга моей подруги. Мы учились вместе, только она была курсом ниже. Зовут ее Вика. Так вот, Вика беременна от Анатолия Викторовича. Уже… – Светлана Евгеньевна на секунду запнулась, высчитывая. – На пятом месяце уже она. И ребенок у них, насколько мне известно, не «залетный», а желанный. Обоюдно. Рано или поздно любой корабль прибьет к берегу…

Александр не сразу понял, при чем тут корабль, но потом догадался, что Светлана Евгеньевна имеет в виду ловеласов.

– Я не знаю, когда именно они собирались пожениться, но Вика категорически настаивала на том, чтобы это случилось до родов. Такой уж у нее был «пунктик», и уступать она не собиралась. И еще я слышала, что городскую квартиру Дегтярский собирался оставить жене, а себе забрать коттедж в Репино. Какой-то шикарный коттедж. Репино – это здесь, недалеко, там еще писатель Чуковский жил… Может, она из-за коттеджа его решила убить? Люди за бутылку водки убивают, а коттедж в Репино у воды сто пятьдесят миллионов стоит, представляете? Невероятные деньги!

– Большие, – согласился Александр.

– Я не знаю расценки киллеров, но подозреваю, что они гораздо ниже.

– Не в одних расценках дело, – заметил Александр. – Это же не столько коммерческий вопрос, сколько этический…

– У богатых людей этики нет – одна коммерция! – убежденно заявила Светлана Евгеньевна.

Александр не стал спорить. Ни времени не было, ни настроения, ни смысла. «У каждого свои антагонисты», – любит повторять друг Андрей, утверждая, что людям непременно нужен какой-то собирательный образ для «вешания всех собак».

– Давайте вернемся к нашей операции, – попросил Александр, закончив «вводную часть». – Мне нужно от вас, вернее, мне может понадобиться ваше подтверждение того, что операцию Кузнецову-Арандаренко мы проводили официально, не подозревая о каких-то скрытых мотивах, и с оформлением положенных документов. Вы же оформляли все, как полагается?

– Оформлять-то оформляла, – вздохнула Светлана Евгеньевна, – но… я же там не работаю постоянно. Мое дело маленькое – пришла, дала наркоз, получила деньги и ушла.

– Так вы оформляли или нет? – переспросил Александр.

– Оформляла, но не уверена, что эта история «прожила» дольше недели, – призналась Светлана Евгеньевна. – Как только швы сняты, можно считать, что все позади…

– Нельзя, – возразил Александр. – Рано.

– У Анатолия Викторовича были свои правила. Пока пациент имеет прямую связь с клиникой, то есть пока он оперируется, лежит или ходит на перевязки, документация должна быть такой, чтобы комар носа не подточил. Как только случай становился «завершенным», это Анатолий Викторович так выражался, документы изымались и по идее должны были уничтожаться… Но, я не удивлюсь, если Тамара их где-то хранила. На всякий случай…

– На случай шантажа? – предположил Александр.

– На случай, если придется снова перевести операцию из неофициальных в официальные. Мало ли как что оборачивается. Анатолий Викторович любил подстраховаться, даже перестраховаться. Шантаж? Возможно. Анатолий Викторович умел ставить людей в безвыходные ситуации для того, чтобы добиваться желаемого. Вы с Тамарой не общались?