Марина Ахмедова - Крокодил

Дойдя до светло-синей двери, выглядевшей в этом подъезде пятном непонятного происхождения, Яга прислушалась. Такого синего в природе не существовало. Как и того тонкого запаха, которым сейчас с наслаждением и страхом дышала Яга. Даже небо никогда не было таким синим, как эта дверь. Даже море не было никогда.

Яга негромко постучала. Из-за двери не донеслось ни шороха. Яга снова постучала и отстранилась, прислушиваясь с расстояния. Ждала и раскачивалась.

– Салеева… – наконец, хриплым шепотом позвала она. – Открывай. Это я.

За дверью что-то метнулось.

– Это я, – повторила Яга.

Дверь приоткрылась, потом открылась совсем, и на пороге возникла Салеева с топором в руках. За ее спиной висело клетчатое шерстяное одеяло, прожженное в нескольких местах. Салеева была в коротких грязно-белых шортах, облегающих смуглые атлетические ноги. На ее плечах, выглядывающих из широких лямок майки, сидели крупные пигментные пятна. Такие же рассыпались по всему облупленному носу. Льняные волосы были собраны в пучок на макушке и по сравнению со смуглой кожей казались совсем белыми.

– Нахуя тебе топор? – спросила Яга.

– Короче, Олег вчера приходил, стучал, я не открывала, он дверь сломал, она и так на соплях держалась, – низким голосом ответила Салеева.

Салеева пропустила Ягу. Яга переступила порог. Одеяло ударило ее по лицу, вбивая в кожу сырые споры плесени.

– И че, блядь? – спросила Яга.

– Ниче. Всю дозу взял, унес такой, – низко сказала Салеева и заморгала.

– Иди ты на хуй… – разинув рот, Яга уставилась на нее.

– Отвечаю.

Яга прошлась по коридору. Цементные стены без обоев были покрыты темными разводами. Ступая, Яга выжимала из синтетического паласа тухлую влагу. В углу возле кухни сидел белоснежный котенок.

– Топор тебе нахуя? – снова спросила она.

– Короче, дверь закрывать.

Салеева накинула топор на ручку двери, упирая его головкой в дверной косяк.

– Хило, – сказала наблюдавшая за ней Яга. – Короче, замок надо менять.

– Ага, – отозвалась Салеева.

– И че Олег? – спросила Яга.

– Пришел в самый такой момент – когда реакция шла, как будто знал. Мишу, короче, оттолкнул так по-хамски. Так все нагло взял, как будто для него варили, и ушел. Он же бухал всегда. Доза ему зачем?

– Его просто жаба давит, что без него колются, – сказала Яга.

– Пусть ему Светка скажет… – начала Салеева.

– Светка с ним больше не встречается, – отрезала Яга.

– Да ты че?

– Вчера такой пришел, меня попинал. Я, короче, с закупа шла, испугалась – таблетки отнимет. Потом Светку избил, по лицу ее ударил. Мать нашу оскорблял.

– Че про мать говорил?

– Что любовник у ней.

– Че, правда – любовник?

– Неправда.

– Вот че за человек такой?

– Похуй мне, – сказала Яга.

Яга прошла на кухню. Плита стояла остывшая. Кроме плиты, стола, мойки и кастрюли, в кухне больше ничего не было.

– И че Светка? – Салеева вошла следом за Ягой и встала посреди кухни, широко расставив ноги.

– Он, короче, прощения просил, – сказала Яга. – Такой борзый, сначала избил, потом еще прощения просит. Вообще…

– И че Светка?

– Че, блядь, Светка, – раздраженно сказала Яга. – Взяла, блядь, и вмазалась вчера.

– Да ты че-е-е? – протянула Салеева на низкой частоте.

– Да ниче…

Она сняла с кастрюли крышку. Кастрюля была пустой и неправдоподобно чистой.

– Яга, возьми котенка, – Салеева нагнулась, схватила белого котенка с пола и протянула Яге.

Котенок вытянул вперед лапы и откинулся назад, сопротивляясь. Яга тупо посмотрела в его голубые глаза.

– Мне не надо, – сварливо сказала она.

– Я тебе его принесу, – сказала Салеева. – У вас там огород. Будет в огороде бегать.

– Не надо, – повторила Яга.

– У вас свой дом, я принесу.

– Я не хочу котенка из подвала, – злобно сказала Яга.

– И че мне теперь делать? – заныла Салеева. – Взяла его, пожалела. Мне его кормить нечем. Он тут все равно сдохнет от этих запахов, – она снова протянула котенка Яге. – Возьми, мне некуда.

– А мне, блядь, есть куда! – прикрикнула Яга.

Котенок оттолкнулся задними лапами от груди Салеевой, извернулся в ее руках, спрыгнул и спрятался под столом.

– У него еще по ходу глисты, – хрипло сказала Яга.

– Я тебе скажу, у кого глисты, – Салеева понизила голос. – Короче, у Миши глисты. Кружечки за ним мойте, ага.

– Че, правда? – спросила Яга.

Салеева кивнула.

– Блядь, рассадник какой-то этот Миша. Тубик открытый, вич, еще глисты какие-то на хуй. Вообще… Нахуя ему глисты? Завел, блядь. Зверинец, блядь. Зоопарк ходячий, блядь. Еще молчит, блядь. Из общих кружечек пьет. Ебаный в рот этот Миша. Че, придет он или нет? Вариться будем?

– Он в комнате давно сидит, бензин ждет, – сказала Салеева.

– В комнате он такой борзый сидит, – снова завелась Яга. – Ждет он, блядь. Нет, чтоб жопу от дивана оторвать, самому за бензином сходить. Че я, блядь, одна хожу, как попрошайка, блядь. А все такие жадные, блядь. Че я одна, как эта… Я по прошлой колке не почувствовала, что ли, как он себе половину таблеток замышил? К Вадику, наверно, понес. Такой Миша – везде он Миша.

– Наркоман скатившийся, – поддержала Салеева.

– Миш-ша, – позвала Яга. – Миш-ша!

Яга вошла в комнату. Миша сидел в кресле, подперев голову рукой. В комнате находился еще один человек – молодой мужчина с широким лицом и бледной, ядовито сияющей кожей. Он сидел на диване и лениво обводил глазами разводы на ободранных стенах. В комнате воняло сырым паласом и клопами. От дивана приходил сладковатый запах мочи. На голой стене – той, что напротив дивана, – нацепленная ленточкой на гвоздик, висела спортивная медаль. Ее дешевую позолоту покрывали такие же пигментные пятна, как на носу и плечах у Салеевой.

Яга хотела что-то спросить у Миши, но обернулась и заметила в другом кресле девушку. Толстую, со вторым подбородком, раздутым, как коровье вымя. Она сидела, сложив короткие ручки на рыхлом животе, и щурилась. Ее кожу покрывал тонкий слой зеленки.

– Это еще че за хуйня? – спросила Яга.

– Это – Жаба. На ней по ходу инопланетяне высадились, – ответила Салеева у нее из-за плеча.

– Какие инопланетяне?

– Микроскопические, – девушка приоткрыла глаза-щелки и снова их закрыла.

– Вы прикалываетесь, что ли, надо мной? Че за инопланетяне? – басом переспросила Яга.

– По ходу с коллективным разумом, – сказала Салеева.

– Как у муравьев или пчел, – сонно проговорила девушка, снова приоткрыв глазки.

Яга пнула Мишино кресло.

– Ебаные в рот! – крикнула она. – Че тут? Пока я за бензином бегаю!

– Че ты орешь? – повысила голос Салеева, уперев мускулистые руки в бока. – Че распелась, не видишь, балкон открытый? Сейчас менты нас тут всех примут, будешь орать! Сейчас на хуй уйдешь отсюда, сама будешь вариться!