Елена Павлова - Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица

И застыл, глядя в затылок Доктору К., который в тот момент, деликатно матерясь по-чешски, как раз настраивал очередной заковыристый тэмплейт, ни сном ни духом, что его наконец-то пришли чему-то обучать. Машина с открытой передней стенкой (Доктору К. пришлось немного покопаться в лазерах) умиротворенно гудела и мерила, мерила, мерила…

Еще больше изумились японцы, которые честно полагали, что Доктор К. и есть тот давно обещанный фирмой специалист, который наконец-то приехал и наконец-то настроил полгода дожидавшийся работы цитометр. После недолгих объяснений Доктору К. предложили работу и в японской лаборатории – главным цитометристом, и в немецкой фирме – представителем по Чехии. От первого предложения Доктор К. вежливо отказался, а второе, поразмыслив, принял. И долгое время Доктор К. был единственным своим собственным клиентом, потому что единственный в Чехии цитометр, который он как представитель фирмы-поставщика должен был технически обслуживать, стоял в его лаборатории.

Японию Доктор К. успел посмотреть в последний месяц своего там пребывания, когда обучил работать на цитометре всю лабораторию. Он просто однажды купил билет на поезд и отправился путешествовать по стране. Вернулся только к самолету, который должен был унести его в большой мир и в маленькую Прагу. Он никому и никогда не рассказывал подробностей этой поездки, но медсестры говорят, что иногда во сне Доктор К. бормочет что-то по-японски и улыбается. Бодрствующий Доктор К. знание японского отрицает.

Доктор К. очень любит Шекспира. Читать вслух. Громко. Во время работы. Он делает это не со зла, просто, когда он сосредоточивается, какая-то часть его оперативной памяти переключается на трансляцию высокой литературы. То есть Холмс и Эйнштейн на скрипке играли, чтобы лучше думалось, а тут прочувствованные монологи на языке оригинала. И всем известно: если Гамлет – значит, что-то получается, если Лир – значит, есть несколько вариантов решения задачи и Доктор К. не может выбрать, с чего начать, ну а уж если Макбет, стало быть, дело швах и сидеть всей лаборатории в неурочное время, дожидаясь, когда зазвучит Гамлет.

Однажды новенькая и неопытная лаборантка очень вежливо попросила:

– Доктор, не обижайтесь, пожалуйста, но нельзя ли потише? Или вообще не читать, а то сосредоточиться очень сложно… – и посмотрела виновато.

Доктор К. умолк на полуслове. Молча встал, молча выключил компьютер. Молча ушел в свой кабинет. Заперся там и три дня никуда не выходил. Учитывая, что в его кабинете стоял единственный в отделении холодильник, предназначенный для продуктов, принесенных персоналом, а дурной аппетит никогда не был недостатком Доктора К., можно себе представить, какие потери понесло отделение из-за Шекспира. На четвертый день Доктор К. вышел из кабинета с листками, на которых была головокружительная статистика для новой статьи.

– Это я между делом посчитал, – небрежно бросая на стол листки, пояснил Доктор К. Самые опытные насторожились, ибо Доктор К. ничего не говорит просто так, а стало быть, насущный вопрос: что это за дело, меж которым?.. И ответ, ужасный по своей красоте и величию, не заставил себя ждать. Доктор К. подошел к той самой новенькой лаборантке, склонившейся над пробирками, и стал с выражением читать выученного за три дня “Отелло”. С самого начала. Истерика приключилась с девушкой на двадцатой минуте.

Доктор К. потом делал невинное лицо и фальшиво удивлялся:

– Так ей что, весь Шекспир не нравится? Я-то думал, она мой репертуар не одобряет, а она, оказывается, вообще курица…

Доктор К. долго не мог выбрать между практической медициной и лабораторным трудом, его рвали на части, предлагая работать и там, и здесь, и еще в пяти местах. От этого с Доктором К. сделалась депрессия, и он вообще решил уйти из медицины. Свое увольнение он сопроводил словами:

– Пойду работать столяром, как отец! Там все просто и ясно. Буду столы и стулья делать.

Через три месяца он вернулся со словами:

– В столярном деле быстро понимаешь: когда есть два стула, на которые можно сесть, на фига тогда садиться на пол? – и стал работать на двух работах – в клинике и в лаборатории.

И еще о стульях. Однажды в лабораторию завезли новую мебель – роскошные стулья на колесиках, с удобными спинками и суперэргономичными сиденьями. Доктор К. был очарован. Он немедленно уволок один стул к себе. Однако в его отсутствие стул увели обратно в лабораторию, а Доктору К. поставили простой, канцелярский. Так повторялось несколько раз. Причем, учитывая, что Доктор К. в лабораторию приходил довольно поздно (он, как все приличные люди, сова), неудивительно, что нового стула ему не доставалось почти никогда, а понять, кто его обкрадывает – дерзкий одиночка или целая банда заговорщиков, – не представлялось ни малейшей возможности, потому что стульев было несколько и они были неотличимы друг от друга. Доктор К. попробовал вежливые угрозы и просьбы. А когда это не помогло, он заказал жестяную табличку с надписью “Доктор К.” и ночью приколотил ее к одному из стульев. Утром, энергично перебирая ногами, он выкатился на этом стуле в коридор, лихо развернулся на сто восемьдесят градусов, демонстрируя всем стульное тавро, громко объяснил, что будет с тем, кто не то что грязными руками, но грязными мыслишками своими покусится на данный конкретный предмет мебели, и, так же проворно перебирая ногами, с грохотом укатился к себе в кабинет.

Однажды Доктор К. повел юную медсестру, за которой ухаживал вот уже почти неделю, в зоопарк, который очень подходит для романтическо-образовательных прогулок и приятен в любое время года. Так вот, Доктор К. встретил свою даму у ворот зоопарка, подарил ей огромный букет ромашек, и парочка, трогательно держась за руки, двинулась в тенистые аллеи. На каком-то этапе вполне идиллической прогулки девушке потребовалось припудрить носик, и она упорхнула, взяв с Доктора К. обещание никуда не уходить и оставив ему на попечение ромашковый букет. Вернувшись и не найдя своего кавалера на условленной скамейке, девушка бросилась на поиски. Страшные картины рисовались в ее воображении: то виделось, как на Доктора К. налетает стая вырвавшихся из вольера гиен и рвет его в кровавые клочья, то мерещилось, что длинноногая, хищно накрашенная блондинка уводит Доктора К. за собой в неведомые дали, небрежно прихватив его галстук острыми наманикюренными пальчиками. Понятно, что именно второе видение представлялось наиболее трагичным и заставляло слезы неподдельного горя катиться по щекам несостоявшейся Джульетты. На звонки Доктор К. не отвечал. И вот когда, потратив полчаса на тщетные поиски, девушка совсем было решила идти в полицейский участок и заявлять о пропаже, ее кавалер нашелся. Он стоял у вольера с жирафами и методично, с выражением абсолютного блаженства на лице скармливал им букет, который поклялся хранить ценой собственной жизни. В общем-то от букета уже мало что осталось, и Доктор К. весьма обрадовался, увидев свою спутницу.