Мария Метлицкая - Верный муж (сборник)

Учительница затянулась папиросой и с тяжелым вздохом ответила:

– На любовь, милая Янина Васильевна. На любовь! Это если интеллигентно. А так – на гулянки, свидания и прочие удовольствия.

Янина Васильевна вздохнула:

– Что ж, ничего плохого! В конце концов, для женщины главное – семья. А карьера… Да бог с ней! Я и сама карьеры не сделала. И «верхнего» образования не получила. А кто осмелится сказать, что моя женская судьба не удалась и личная жизнь не сложилась?

«Правда, – мысленно добавила она, – и характер у меня Лоркиного получше, и мозгов на эту тему побольше… Ладно, окончит она этот чертов пед, сунет диплом отцу под нос, а там… На все воля божья! Может, и пошлет ей судьба хорошего человека! Мне же послала! Не поскупилась!

Хотя что говорить… Лорке до меня далеко. Это мне хотелось из нищеты вырваться. До спазмов, до судорог ненавидела свою жизнь: ботинки одни на двоих с младшей сестрой, два куска сахару на день, карамель по большим праздникам. А у этой… Все есть и с первого дня. Вот в чем разница».

Выпускные экзамены Лора сдала кое-как. Видела, как физик кривится при ее невнятном ответе и переглядывается с комиссией. Вытянули на тройку. Математику она списала, но тоже на троечку. Математичка, объявляя результаты, посмотрела на нее с таким сожалением, что Лоре стало смешно.

На выпускной отец идти отказался – сказал, стыдно. И аттестат ее, пробежав глазами, с раздражением бросил на стол.

Экзамены в институт Лора выдержала – тоже кое-как. Но подключилась Янина Васильевна, нашла нужных людей, пощеголяла известными именами, и Лору зачислили.

Отец отнесся к этому скептически и радости не проявлял. На требование жены поздравить дочь скривился и показал фигу. Янина Васильевна с мужем не разговаривала несколько дней – случай из ряда вон.

Сонька пошла в ПТУ на парикмахера – ей, слава богу, по поводу образования париться не пришлось. Ее разумная мамаша расценила правильно – нет мозгов, получай специальность. Не всем быть академиками. А с ножницами и расческой сыта будешь всегда.

В Лориной группе учились, разумеется, одни девицы. Да и те – скучные очкастые зубрилы, яркие кандидаты в старые девы. Было два мальчика – ну там вообще запредел. Один заика, другой хромой очкарик…

Короче – родные братья Козлика. Поставь рядом – не различишь.

К первой сессии у Лоры была куча хвостов и прогулов. Еле упросила пересдачу. Выкарабкалась. И еще подумала – и вот так пять лет? Не приведи господи. Лучше застрелиться. Зато личная жизнь кипела, бурлила и фонтанировала.

Кончался один роман и сразу начинался другой. Лора расцвела, еще больше похорошела, налилась, что называется, соком. Она видела, как разглядывают ее проходящие мимо мужчины. Кто-то останавливался и продолжал смотреть ей вслед. Кто-то краснел, кто-то бледнел, кто-то терялся, а кто-то хорохорился и пытался острить.

Она долго разглядывала себя в зеркало, поворачивая голову то вправо, то влево. Откидывала волосы назад, забирала их в высокий хвост, капризно надувала губы и хмурила брови. Любая гримаса была ей к лицу. И любой цвет. И любая помада. И зима, и осень, и весна и лето. Все было ей к лицу.

Такое вот счастливое и благодатное женское время…

Такое яркое, стремительное, оглушительное, прекрасное и…

Короткое.

О чем Лора, конечно, еще не догадывалась. Время не пришло.

Козлика она по-прежнему встречала на родительской даче.

Когда заканчивалась зима и наступала неизбежная весна, он обрезал кусты и деревья, посыпал песком дорожки, рубил для камина дрова.

Летом пропалывал грядки с укропом, подкармливал яблони, осенью собирал опавшие листья и обрывал сливу. Потом разжигал на улице костер и варил с Яниной Васильевной сливовое повидло – любимое лакомство любимого учителя.

При виде Лоры он по-прежнему замирал, немел, каменел, словом, впадал в ступор. И раздражал ее по-прежнему – всем своим видом, да и просто своим существованием на этой земле.

Теперь он, правда, был посмелее – приносил плед, когда она засыпала в гамаке, или чашку чая.

Лора милостиво это принимала, не забывая тяжело вздохнуть – от раздражения, что ли… Козлик раздражал ее всем своим видом, всем своим существом. Ей казалось, что нелепее и смешнее человека она не встречала. Но если бы она хоть на секунду задумалась, то вряд ли даже себе ответила бы на вопрос, а что, собственно, было в нем такого нелепого и смешного, что вызывало такое физическое неприятие.

И руки росли у него из того места, и мозги имелись такие… Ну, по словам отца. А вот уж он, строгий папаша, никого и никогда просто так не похвалит. И никем просто так не очаруется.

Значит, неприятие Козлика, раздражение и пренебрежение, граничащее с брезгливостью, были вызваны только одним – физиологией.

Впрочем, задумываться над всем этим Лора не пыталась. И анализ не проводила – во-первых, ей это было несвойственно, а во-вторых… Ну, не про Козлика же рассуждать! Много чести!

А в-третьих, своих забот хватало выше крыши. И переживаний – и по поводу бесконечных романов, и по поводу института, учиться в котором было противно до тошноты. На первой же сессии третьего курса эта проблема разрешилась сама собой – из института Лору попросили.

Ни минуты не печалясь, она облегченно вздохнула и спрятала тетрадки и учебники на антресоль.

Родителям, разумеется, ничего не сказала – как-нибудь, когда-нибудь… При случае.

Жизнь пошла вроде бы и свободная, но такая однообразная…

Да и с Сонькой пути разошлись – та жила гражданским браком с фарцовщиком Юриком, а тот шарахался от любых знакомых и гостей не признавал.

– Товар хранится дома, понимаешь? – жарко шептала Сонька в телефонную трубку. – А если кто-нибудь?.. Ну стукнет, в смысле?

Однажды в квартиру Юрика Лора все же попала – тот уехал по делам в Питер, и Сонька зазвала подругу.

Однокомнатная квартирка на окраине была завалена тюками, коробками и пакетами. В коробках лежали яркие-синие, красные, ядовито-зеленые платки в сочных розах и люрексе. Платков было море – пачки, пачки – до потолка.

– Это что? – испуганно спросила Лора. – И вообще – для кого?

– Самый ходовой товар, – с пренебрежением к недотумке-подруге обяснила Сонька, с шумом выпуская сигаретную струйку. – Таджики и узбеки берут пачками – по триста штук. Везут в свои аулы и там гонят втридорога. Не бизнес, а сказка! Навар с платка – рубчик. А если покупатель – лох, то и два. Если партию сразу сдать… Вот теперь и считай! За день можно отбить пятихатку!

– Ни фига себе! – покачала головой обалдевшая Лора. – Вот на таком говне!

В тот вечер они хорошо расслабились. Вспомнили былые времена и поболтали о жизни. Сонька говорила, что Юрика она любит, а вот связывать с ним жизнь… Рискованно как-то. «Принять» его могут в любую минуту. «Принять» и «закрыть». И еще она пойдет как соучастница. Поди докажи этим волчарам.