Роман Сенчин - Наш последний эшелон

И ты ли это, Алена? Твои ли густые каштановые пряди стали колючими лаковыми клубками? Твои ли стройные ножки поросли жировыми волнами от четырехлетней нервотрепки и неправильного питания. Твой ли взгляд перестал манить, глаза перестали гореть и сжигать сердца мотыльков?.. Ничего не сказала Алена, ничего не ответила, а скорей скакнула обратно в аудиторию и отдалась нудному голосу лектора:

– …Вот таким образом можно найти градусную меру угла между плоскостью сечения и основанием параллелепипида в пространстве «В».

– Зря мы сюда пришли вообще, – высказался Серега. – Надо идти к Юльке. Пойдемте к Юльке!

И мы покидаем пединститут с одной тысячей четырьмястами рублями и растущим желанием выпить.

Глава четвертая

Актриса драмтеатра

Утро укрепляется, готовит надежную базу для дня. Теплеет. Мы стоим на мраморном институтском крыльце, надеясь столкнуться с кем-нибудь знакомым, спешащим на занятия, но – не судьба.

– Ну, к Юльке?

– Пошли!

От педа до квартиры актрисы местного драматического театра Юлии Айвазовой недалеко, квартала два. Живет Юля одна, снимает квартиру, то есть родители шлют из Бограда тысяч двести в месяц. И Юля получает в театре примерно столько же; деньги у нее водятся… Выгнать с порога не должна, мы ей близки и интересны и связаны годами дружбы. Серега когда-то был ее почти мужем несколько месяцев. Может, даст на бутылку и выпить у себя разрешит.

А небо такое незимнее, ясное, солнце светит. А у прохожих серые унылые лица; идут куда-то. Наши шаги, их шаги сливаются в висках в удары невропатологических молоточков. Надо выпить, срочно надо выпить! И, чтобы выпустить сгусток скопившегося ожидания, я начинаю глухим, подпольным речитативом:

Юрик и Серега, конечно, подхватили, укрепили гимн героев ежедневной реальности. Вдохновенные оборванцы, смело идущие навстречу безвестным судьбам, готовые к любым испытаниям, к вечной борьбе во имя высших целей. А эти рядовые прохожие, забитые, злобные, погрязшие в своих ничтожных для всемирной истории делишках, взглядывают на нас и тут же отворачиваются. Наверное, боятся вслушаться и понять, чтобы не бросить всё и не пойти с нами в ногу, отрешиться от своего пошлого, душного мира.

Пятиэтажный дом почти в центре Абакана. Дом хрущевских времен, без особых удобств и архитектурных излишеств. Мне больше по душе строгие громады девятиэтажек, чем такие, готовые развалиться полубараки. Но подъезды здесь теплые, и при необходимости ночевать в них можно очень даже неплохо. Но, с другой стороны, жильцы старые и злые, даже перекурить не дают, и когда звонишь к Юльке, то соседние двери обязательно приоткроются на цепочке и сморщенные мордочки с подслеповатыми глазками следят, изучают тебя; кто-нибудь, конечно же, проскрипит: «Да нету никого дома, нету. Чего трезвонить?»

Дверь открыл высокий мужчина средних лет. Лощеное лицо с несколькими интеллектуальными морщинами, волосы чуть тронуты сединой, задумчивые тяжелые глаза. Просторная байковая пижама голубого цвета… Все мы тут же узнали его, все мы когда-то работали в театре: это главный режиссер – Георгий Вениаминович Свешин.

Я, честно говоря, растерялся. Когда ожидаешь встретить миленькую Юлькину улыбку, а вместо нее появляется солидный главреж, то подходящие слова лично у меня не рождаются. Вот за что Серега достоин всяческого уважения – тут же перестроился и выпалил:

– Доброе утро, Георгий Вениаминыч! А мы к вам, к вам по срочному делу! Можно?

– Что ж, пройдите, – без капли радушия разрешил главреж.

Я понимаю его, положение не из приятных: девять утра, трое буйных ребят врываются в квартиру актрисы Айвазовой и застают здесь такого мужчину, как Георгий Вениаминович. И плохо, что он, интеллигент, обязан впустить, еще хуже, что нет глазка в двери…

Серега у нас в авангарде. Скинул летние туфельки, шинель, шапку, вошел в зал. А в ванной шумит вода – Юлька смывает с тела следы ночных ласк мужчины.

Мы сели рядком на диван, Георгий Вениаминович опустился в кресло, закурил фильтровую сигарету, молвил:

– Н-ну-с? Я слушаю.

Юрка блуждает равнодушным взором по стенам, потолку, я просто уставился в пейзаж художника Пикулина, подаренный Юльке в позапрошлом году, в день ее двадцатидвухлетия. Серега смело начинает беседу:

– Я слышал, Георгий Вениаминович, что вы решились поставить спектакль по пьесе Чехова «Чайка»?

– Да.

– А можно узнать, в двух действиях будет постановка или в четырех?

Свешин вздохнул, видно, теряя показное спокойствие, но ответил:

– В четырех действиях естественно, как у автора.

– Правда?! Наконец-то три антракта!

– Нет, антракт будет один. Но я не понимаю…

– Георгий Вениаминович, мы пришли к вам, то есть – я, с предложением поп… – Серега кашлянул и твердо договорил: – Попробуйте меня на роль Треплева!

Главреж от изумления громко хмыкнул.

– Не смейтесь, Георгий Вениаминович! Я и слова разучил, послушайте. – Серега вскочил, стал прохаживаться по залу и говорить меланхолично кому-то невидимому: – «Правда, тебе нужно жить в городе». – Затем вдруг вперился в ковер на стене и внятно попросил: – «Господа, когда начнется, вас позовут, а теперь нельзя здесь. Уходите, пожалуйста». – Посмотрел на несуществующие часы на руке. – «Хорошо, только через десять минут будьте на местах. Скоро начнется».

Я не ожидал от Сереги такого, смотрел удивленно, даже не засмеялся, когда он принялся щупать и поправлять «кулисы».

– «Вот тебе и театр. Занавес, потом первая кулиса, потом вторая и дальше пустое пространство. – И Серега в подтверждение даже ткнул в пустоту рукой, и скривил самоуверенно губы. – Декораций никаких».

Тут из коридора зазвенел смех. Юлька, в розовом халате, прислонилась к косяку, смотрела на Серегино лицедейство и смеялась. Она хорошая девушка. Она приехала из поселка Боград, поступила в училище искусств на театральное отделение, выучилась и теперь уже года четыре работает в театре. Считается талантливой молодой актрисой. Вот когда жена Георгия Вениаминовича станет старенькой и не сможет играть все главные роли, начиная с Золушки и Снегурочки и кончая Раневской и старушкой Лидией из «Старомодной комедии», Юлька займет ее место, место ведущей. Хотя, вот, говорят, Ниной будет она, а Аркадиной – жена Свешина; обе роли солидные… Наверное, сегодня ночью Юлька с Георгием Вениаминовичем удачно порепетировали. Мне это обидно. Юлька такая свежая, похожа на породистого щеночка, добрая такая, может, денег даст (Свешин вряд ли, тем более после этакой Серегиной выходки).

– Браво, браво! – захлопала в ладоши Юлька. – Ай да Треплев!