Олег Рой - Одно чудесное пари

Ехали они тогда долго, Чуне казалось, что очень долго. Может, потому, что очень уж ей хотелось тогда в Москву, прямо не терпелось туда попасть. Неизвестно с чего, но этот город представлялся тогда детдомовской девочке каким-то раем на земле, сказочным местом, где много еды и игрушек, где всегда тепло и где никто никогда не будет ее ругать, бить и измываться…

С самого начала поездка удалась. Все как-то получалось на удивление легко – и в детдоме не заметили, как они сбежали, махнув через забор, и по дороге никто к ним с вопросами не приставал, и погода стояла теплая, без дождей, всегда удавалось найти и где переночевать, и чем перекусить… Ребята расслабились и совсем перестали бояться, что их поймают. В одной из поздних вечерних электричек они оказались в вагоне совершенно одни и наслаждались свободой, ощущением, что могут делать все, что угодно, и им ничего за это не будет – с хохотом гонялись друг за другом по проходу, вставали ногами на сиденья, высовывались в окна – кто дальше, вспарывали ножом обивку, чтобы посмотреть, что там внутри… И вдруг, в тот момент, когда никто этого не ожидал, в вагон вошли два милиционера, очевидно, патрулировавших поезд. Завидев их, старшие ребята бросились в противоположный тамбур, милиционеры рванули за ними. А Чуня с испугу спряталась под скамейку, – и ее не заметили. Девочка пролежала, сжавшись в комочек, на грязном тряском полу до тех пор, пока тетенька не сказала по радио, что поезд прибыл на конечную станцию. Тогда Чуня вылезла из вагона, быстро, хоть и не очень ловко, спрыгнула с высокой платформы и помчалась, чуть прихрамывая, куда глаза глядят.

Тогда она еще не знала, что оказалась в Москве. Только удивилась, как же красиво и светло вокруг, несмотря на ночь, сколько горит окон и фонарей, и небо не черное, как у них, а какое-то сине-серое. Потом-то все это стало привычным – фонари, вывески, реклама, подсветка на зданиях, лампы в окнах, не гаснущие до утра. Но это стало именно потом – когда бродяжья жизнь уже захватила Чуню окончательно, и она свыклась с ней, научилась бороться и приспосабливаться, быть жестокой и злой, чтобы не подмяли, не затоптали, не загнали на самое дно.

А сначала ей было ой как нелегко! И наголодалась, и намерзлась, и бита была много раз, и менты ловили, хотели отправить в приемник. Но от ментов Чуня каждый раз ухитрялась сбегать, а тем, кто нападал на нее, научилась давать отпор, специально разжилась для этой цели длинным и острым кухонным ножом. Случалось ей ночевать и на голой земле или асфальте, под дождем, с бурчащим от голода пузом… Но все же она почти не жалела о том, что удрала из детдома, пусть там и крыша над головой и горячая еда. Нет, лучше шляться по улицам, голодать и постоянно прятаться, чем эти угрюмые казенные стены и вечный забор перед глазами, точно в тюряге. Здесь она, по крайней мере, на свободе и всегда может отбиться или убежать от того, кто старше и сильнее ее.

Когда жизнь полна невзгод и каждый пустяк составляет огромную проблему, учишься радоваться каждой малости. Те, кто живет в благоустроенных домах, даже не задумываются, насколько современный человек зависим от цивилизации, от бытовых удобств, которые кажутся чем-то естественным, само собой разумеющимся… До тех пор, пока они есть. Но когда ты лишен самого необходимого, когда тебе каждый день приходится бороться за свое существование, – любое, хоть малейшее, изменение в лучшую сторону воспринимается как подарок судьбы.

Так было и с Чуней, для которой любой пустяк мог стать настоящим праздником. Например, удалось пробраться в бесплатный туалет в парке, стащить обмылок и вымыть им голову под краном. Или нашлось безопасное теплое местечко для ночлега. Или около помойки обнаружился пакет с хорошей одеждой. Чуня давно знала, что многие люди, которым жаль выбрасывать ненужные, но еще целые и крепкие вещи, не кидают их в бак, а аккуратно кладут или вешают рядом. Тут главное, чтобы повезло успеть первой – а такая удача случается редко. И Чуня каждый раз всей душой радовалась удаче. Несмотря на все тяготы судьбы, она ухитрялась оставаться человеком позитивным.

Очень быстро Чуня поняла, что в одиночку выжить во много раз сложнее, и начала прибиваться к тем или иным группкам таких же, как она, бездомных. Вскоре приобрела она и еще один опыт – хорошо, когда эта кучка состоит из людей постарше, а не только из детей и подростков. С этими лучше не связываться, у них в стае царит закон джунглей, и нарушение его карается жестоко, без всякой жалости. А взрослые – они разные бывают. Попадались, конечно, и те, кто норовил обидеть, унизить, отобрать с таким трудом добытый кусок. Но встречались и хорошие, добрые, которые тепло относились к ней, заступались, делились последним. Когда человек лишился всего, когда стал бесправным и полностью незащищенным, он либо делается озлобленным, либо тупеет и становится равнодушным ко всему, либо ищет того, кто еще слабее и несчастнее, чем он, чтобы на этом фоне чувствовать: «Я еще не окончательно скатился вниз, я еще что-то собой представляю». Как говорится, если тебе плохо или трудно, найди того, кому хуже и труднее, чем тебе, и помоги ему. Именно поэтому нищие и бездомные иногда кормят голубей или приручают собак. А не потому, что хотят их съесть. Хотя, конечно, бывает всякое…

С одной из маргинальных компаний Чуня прожила часть осени и всю зиму в заброшенном доме на окраине Жулебино. Но однажды в марте, уже поздно вечером, в дом залезла компания пьяных подростков. Завязалась драка, в ход пошли ножи, поднялся шум, кто-то позвал полицию. Для Чуни это был очень тревожный сигнал. Старшие-то ничем особенно не рисковали – а вот ей снова грозил приют – кошмар, все еще являвшийся ей в тяжелых снах…

Чуня рванула на себя фанеру, прикрывавшую разбитое окно, сиганула со второго этажа в сугроб и со всех ног помчалась прочь по улице. И остановилась только тогда, когда почувствовала, что вот-вот задохнется. Поразмыслив, она решила несколько дней не возвращаться в тот дом, перекантоваться пока в каком-нибудь другом месте. Побродила по городу, потыркалась туда-сюда, ухитрилась забраться на какую-то стройку (это и была стройка «Неваляшки», но она тогда об этом не знала) и обнаружила там подходящее местечко для сна – под вагончиком, где располагались душевые, прачечная и сушильня. Там, у горячих труб, было относительно тепло и сухо. Усталая девочка забралась под вагончик и проспала целый день, а ночью, когда работа на стройке утихла, вылезла и отправилась на разведку. Набрала обрывков утеплителя покрупнее, устроила себе на земле под бытовкой поистине царское ложе и снова отправилась изучать территорию. В открытом кухонном вагончике стоял кулер с холодной и горячей водой, а в мусорном баке рядом обнаружился почти целый зачерствевший батон. Чуня налила себе кипятка в пластиковый стаканчик, закусила хлебом и решила, что тут можно жить.