Роман Третьяков - Любовь за деньги. П… роману с Бузовой

– Ты еще на переговорах?

– Нет, уже все. Поговорили. – Я выдавил из себя эти слова, пытаясь говорить по слогам, придавая им ожесточенный окрас.

– Как все прошло?

– Если вкратце, деньги они платить мне не хотят.

– А ты говорил, что Германовский обещал?

– Ну конечно, говорил.

– И что?

– Ничего. Попов пообещал позвонить ему и уточнить этот момент. Думаю, от этого ничего не изменится. Желания платить в глазах этого молодого человека я не разглядел. Думаю, что они играют по разыгранной комбинации: Попов валит на Германовского, а тот в обратную, так до тех пор, пока не надоест. Вот так.

– Ты меня расстроил.

– Ничего не поделаешь. Теперь уже привыкай.

– Хочешь, теперь я тебя расстрою?

– Мне кажется, больше уже некуда.

– Нашего сайта больше нет.

– Как это нет?

– Вот так.

– То есть как это?

– Вот так – нет. Набираешь romaolya.ru, и ничего не происходит. Загружается страница, что сайт недоступен. Вот так.

– П…дец. А ты администратору сайта звонила?

– Да, звонила! Мальчик в шоке, не знает, что произошло. Говорит, что с таким сталкивается впервые. Звонил в хостинг-компанию, там ему отвечают, что все файлы сайта удалены. Кто это сделал, не знают. Говорят, хакеры запустили какой-то новый вирус, который все удалил.

– Что за бред? Такого не может быть!

– Нашего сайта больше физически не существует! Будто и не было.

– П…дец.

– Еще звонили из холдинга, сказали, что в ближайшие два дня надо подписать новый контракт. И еще, если я не подпишу, они оставляют меня без зарплаты.

– Здорово обложили.

– Вот так, котенок.

– Прикольно. И вот с этими людьми мы проработали три года. А ты с какого телефона звонишь? С зеленого?

– Да.

– Ты знаешь, что он прослушивается?

– С чего ты взял?

– Я вчера был в холдинге, и там операторы передо мной извинялись, говорили, мол, извини, мы твой разговор с Олей слышали.

– Какой именно?

– Когда ты звонила и просила забрать тебя оттуда. Я их спросил, хорошо слышно было? Говорят, прекрасно, будто на мне микрофон надет. Так что по этому телефону никаких больше переговоров.

– Поняла. Ну все, котенок. Я тебя очень сильно люблю. Целую. Позвоню вечером.

– Да, любимая, звони. Буду ждать.

– Пока.

– Пока.

Я шел от Трифоновской к метро «Рижская». Погода была чудесная. Мягкое, желтое осеннее солнце светило что оставалось сил, заливая последним теплом несущихся мимо меня прохожих. Москва продолжала жить в своем привычном ритме, а я замер. Мыслей было так много, что стоять с этим грузом в голове я не мог, пришлось сесть на каменную плиту, нагретую солнцем, и предаться течению электрических разрядов в голове.

Хорошенько за нас взялись. Сайт грохнули ребята из холдинга, я в этом не сомневаюсь, видимо, для того, чтобы конфликт не вышел за рамки личных переговоров. Хотя сейчас полно других ресурсов, где я могу выкладывать все эти неприятные подробности отношений с руководством проекта, но пока вокруг ресурса соберется нужная аудитория, страницу снова удалят.

Олю вынуждают подписать новый, еще более жесткий договор. Это понятно, ее никогда отпускать не хотели. Сейчас ее свяжут контрактом и денежный кляп в рот воткнут, чтобы не рыпалась за мной уходить. Как бы она меня ни любила, а денежки и своя жопка, гелем намазанная, важнее. Долг отказываются выплачивать тоже по вполне понятным причинам. Хороший крючок: будешь хорошо себя вести, тихо – выплатим, может быть, и обратно возьмем, а плохо – извини, не получается. Вот такой расклад.

Думаю, настало то самое время «Ч». Если Оля уйдет сейчас, когда мы с организаторами еще не успели переругаться, будет возможность вернуться назад. Это – раз. Продюсер, возможно, будет чувствовать себя виноватым в том, что передавил. Он тертый калач и мыслит несколько другими категориями, именно поэтому сделает все, чтобы не дать уйти или вернуть ушедших. Чувство вины по отношению к нам прекрасно! Это – два. Если верить слухам, близится розыгрыш московской квартиры, претендентов не так много, перед голосованием основные золотые яйца не захочет потерять даже самая щедрая курица. Это – три. Если вспомнить, каким скандалом закончился конкурс «Королева „Д2“», то мы по-прежнему претенденты на роль оскорбленных и униженных. Как он любит говорить: «Основной мотив телесмотрения – несправедливость по отношению к любимым персонажам». И тут мы короли. Это – четыре. Мы им очень нужны! Потерять нас им будет дороже, чем заплатить мне эти вшивые два с половиной миллиона! Можно смело уходить! Рычаг очень серьезный! Пойдут на все! Можно и повышение зарплаты выдавить. А если решат отпустить, то обязательно позовут обратно, как раз перед розыгрышем. И тут будет возможность вернуть себе все долги. Надо срочно звонить Оле! Лишь бы Бузова не спасовала. Хотя, как она говорит, ей там надоело, все клюют, унижают. Она постоянно ревет. Без конца напоминают, что не ушла за мной. Надеюсь, еще немного любит меня. Не спасует. Надо срочно звонить!

– Оль, привет еще раз.

– Привет, котенок. Ты чего?

– Я тут поразмыслил…

– И что?

– Тебе ни за что сейчас нельзя подписывать контракт!

– Это почему?

– Себе дороже будет. Пока нет времени, расскажу позже. Ты меня услышала? Ни под каким давлением ничего не подписывай!

– Да все услышала. Ничего подписывать не буду.

– И еще. Тебе надо уходить оттуда.

– Ты серьезно?

– Да.

– А как же деньги, которые тебе должны?

– Никак.

– Ты уверен?

– Да, я уверен. Собирай вещи и уходи. Предложат переговоры, подумай и с трудом согласись. Но скажи, что переговоры будешь вести только со мной вместе. У меня есть одна мысль.

– Что за мысль?

– Приду на переговоры, узнаешь. Справишься?

– Справлюсь.

– Выполняй!

– Есть, котеша.

– Все, целую, пока.

– Пока.

Я смело нырнул в метро. Спускался по эскалатору и продолжал нервно думать. Остается только ждать. Оля не подведет, сделает все как надо. Все должно получиться. Надо сейчас только ждать и надеяться на Олю. Как же я не люблю ждать! Впрочем, ждать не так долго, все случится очень скоро.

Я вышел из метро на «Лубянке». Хорошее место, центр, обилие ресторанов, клубов, кафе, рядом ФСБ. Здорово. Разыгравшийся от волнения аппетит нес меня туда, где вкусно пахло, а пахло везде. Глаза разбегались. Я потянул за ручку двери, сделанную в форме жеста «класс». Оттопыренный вверх большой палец медной ручки, аккуратно лег в руку, и я понял, что заведение мне понравится. Интерьер впечатлил чуть меньше, чем дверная ручка, – пространство, завешанное тряпками, так бы я его описал. Я сел за свободный столик и попросил принести меню. Пока я выбирал, двери снова открылись. В ресторан зашел молодой человек в белой куртке, джинсах и очках. Обычный московский гламуреныш. Все в этом парне было нормально, кроме одного – это был Миша Коко Шанель.