Роман Третьяков - Любовь за деньги. П… роману с Бузовой

– Дольче – это что, как «Dolce & Gabbana»?

– Да, как D&G. Собачку надо было назвать на букву Д, вот Аня и назвала.

– Потрясающая фантазия у Ани!

– Да! А еще она у нас большая модница. Я с ней играю, завязываю бантики, кормлю и сплю с ней. Она ложится ко мне на подушку и сопит. Такая лапочка. Я ее очень люблю.

– Аня не ревнует?

– Нет, ей по фигу. Иногда возмущается, но не особо. – Мы быстро доехали до Черной речки, несколько раз повернули, и типовой дом пятидесятых годов с окнами на автобазу «нарисовался». Мы были на месте. Водитель денег не взял. Попросил расписаться для жены и ребенка.

– В подъезде все по-прежнему?

– Да все так же, аллея славы. Соседи очень недовольны тем, что пишут на стенах, тем более недавно сделали ремонт вскладчину. Это все написано уже после ремонта. – Все стены были изрисованы маркером, большинство наскальных надписей было посвящено «Д2».

– Я смотрю, мнения авторов разделились: «Бузова, ты лучшая!», «Бузова, ты тупая!», «Оля + Рома = любовь». Что-то тебя не очень любят земляки.

– Тебя тоже: «Рома – лысый карлик и лох!», «Оля, Стас лучше!», «Олечка, я тебя люблю!»

– Моя очередь? Вот смотри: «Роман самый реальный пацан в „Д2“!», «Бузова, ты лохушка!» – Читая послания фанатов, мы быстро поднялись на пятый этаж. Оля открыла дверь, и мы вошли – Разувайся, тапочки вот тут.

– Я помню! – Не успел я это сказать, как из кухни послышался голос Олиной мамы:

– Это кто там пришел?

– Мама, это я, а еще я привела одного мальчика.

– Ирина Санна, привет.

– Ромик! Привет! Вот это сюрприз! – Мы обнялись и поцеловались, как родственники. – Букет что, тоже мне? Ха-ха-ха!

– Такую женщину, как вы, Ирина Александровна, букетом хризантем не удивишь.

– Это точно! Это вот Оле можно хоть лютиков полевых подарить, и она будет светиться счастьем.

– У меня для вас, Ирина Александровна, другой подарок…

– Какой? Давай дари быстрее, не могу же я такая красивая без подарка остаться. Ха-ха!

– Вот бутылка отличного венгерского вина. Вы наверняка такого не пробовали. Это удивительная вещь!

– «Токайское самородни»! Как же, отлично знаю, это прекрасное вино!

– Ух ты, браво, а я думал, удивлю.

– Ну что ж ты, Роман, думаешь, что я всю жизнь только в зубах у клиентов ковыряюсь?

– По всей видимости, не только в зубах.

– Ну и шуточки у тебя! Просто среди моих друзей есть много очень интересных людей, они и не про такое расскажут.

– Так что уже пробовали?

– Нет, не переживай, ты правда удивил. Я только слышала, читала, а вот теперь наконец-то попробую. – Мама была явно довольна подарком, а мне импонировало, что подарок пришелся по вкусу и настроение у всех приподнятое. Еще бы не понравилось! Двести баксов за бутылку!

– А что в нем особенного? – Оля, как всегда, задала вопрос ради самого вопроса, а вовсе не потому, что хотела получить ответ, но мне было приятно блеснуть свежими познаниями.

– «Самородни» прессуется из гроздьев винограда, покрытых плесенью!

– Фу! Какой отстой!

– Оля! – Мама воспитательным тоном пыталась обратить на себя внимание. – Эти вина еще в XVIII веке завоевали всю Европу и получили похвалу от самого Людовика XIV!

– Не переживай. Вино очень вкусное, слаще твоего сливового!

– Ну тогда ладно, я тоже буду пить вино из плесени. – Оля поставила на стол три бокала.

– Да не из плесени! На ягоды действует специальный грибок, который растет только в Токае. Называется: «благородная плесень батрудис!»

– Благородная плесень? Прикольно. Мам, теперь я тебя так буду называть, – оживилась Оля.

– А мне тебя как?

– Никак, зови меня просто – Звезда!

– Размечталась. Щас! Ты договоришься, я напомню, как ты у меня в поликлинике полы мыла, звезда.

– Ну, это давно было.

– Так вот плесень, то есть батрудис, садится только на лучшие ягоды, питается их соком, а в них выделяет очень много сахара. Поэтому вино получается очень сладкое без добавления сахара.

– Ну клево, молодец, что заучил! Давай пробовать! – подытожила Оля.

Я бережно открыл и разлил по бокалам. Мы сразу отпили, а Ирина Санна долго болтала вино в бокале, нюхала и лишь потом сделала глоток.

– Как вкусно!

– Спасибо, зятек. Что там у вас с Германовским, рассказывайте, а то Оля вчера позвонила и сказала, что разговор был неприятным, но так ничего и не рассказала.

– Много всего.

– Тебе деньги выплатили? – Ирина Александровна спросила явно переживая.

– Нет, и выплачивать не собираются.

– Думаю, заплатят, я о другом переживаю. Деньги – это мелочь по сравнению с тем авторитетом, который вы три года там зарабатывали как самая стабильная пара. Сейчас тебя нет, ребята усердно взялись за ваши отношения и старательно их топчут.

– Ну не все, а Меньщиков ваш любимый и Калганов. – ввернул я.

– Он уже давно не мой любимый. Степа стал таким противным, злым, завистливым, не понимаю, что на него нашло. Если раньше он был очаровательным, смешным, читал наизусть стихи, пел, то сейчас я просто его не узнаю. Он делает все, чтобы вас зацепить и унизить.

Оля, понимая, что в этом разговоре она лишняя, решила уйти с кухни.

– Я в комнату. Завтра тест по английскому, пойду готовиться. Вы, как наговоритесь, зовите меня.

– Хорошо. Так вот по поводу Степы, – продолжил я, – мне кажется, он делает то, что ему скажут. Были ситуации, когда мы с ним договаривались об одном, а после разговора с продюсером он сделал совершенно иначе. На вопрос, почему он нарушил договоренность, он отвечал: «Я буду целовать ту руку, которая меня кормит».

– Ты думаешь, что и в вашей ситуации он делает то, что ему велят?

– Думаю, да. Руководство сказало: задавить Бузову, вот он и выполняет приказ.

– А зачем это ему делать? Ведь зритель верит в то, что он хороший парень, а такими выпадами он только портит свой имидж.

– Степа не хочет снова работать ростовой куклой. Он очень боится оказаться в Москве без работы. Думаю, Германовский давно это понял и умело им управляет.

– Так долго продолжаться не может! – Олина мама действительно очень переживала за наши отношения, я это видел впервые. – Ты когда собираешься возвращаться туда?

– Когда вернут мои деньги.

– Это очень долго! Очень! За это время может случиться столько всего, что и от любви не останется и следа! – Мама была явно этим озабочена. У меня на душе стало легче.

– Если решат отдать раньше, я не вижу ни одной причины задерживаться там.

– А ты не боишься, что к тому времени, когда тебе все-таки решат выплатить деньги, Олю обольют такой грязью, что вам ни за что не отмыться? И о выигрыше дома речи быть не может!

– Когда я уходил, чувствовал, что дальше будет еще хуже. Предупредил Олю, что теперь она должна отстаивать честь наших отношений сама. Насколько успешно она будет это делать, настолько положительно будет настроен к нам зритель.