Маша Трауб - Руками не трогать

– Да, конечно. Но, может, все-таки врачей вызвать? – спросил полицейский.

Михаил Иванович, которого Берта Абрамовна решительно подталкивала к выходу, поглядывал назад – туда, где над Лейлой Махмудовной суетились уборщица и Елена Анатольевна. Правда, теперь его интересовало уже не столько здоровье главного экскурсовода, сколько слегка оголившееся бедро Елены Анатольевны, стоявшей на коленях над Лейлой Махмудовной и обтиравшей ее мокрым полотенцем.

Когда главная хранительница дотолкала полицейского почти до входа, не переставая говорить о Глинке, рассыпаться в комплиментах по поводу бдительности и оперативности полиции, раздался вой сигнализации.

– Ну что – опять? – Берта Абрамовна тяжело вздохнула.

Мозговой был бы и рад уйти, но долг заставил его остановиться. С другой стороны, он был не против задержаться, чтобы получше рассмотреть эту женщину, сотрудницу музея, которая так и осталась стоять на коленях, не обращая внимания ни на вой сирены, ни на свою задранную выше положенного юбку.

– Что случилось? – закричала главная хранительница.

Елена Анатольевна, Гуля и наконец пришедшая в себя Лейла Махмудовна смотрели испуганно.

– Это я! – закричала со второго этажа Ирина Марковна. – Это я виновата! Кока-кола не подействовала!

– Что не подействовало? – спросил испуганно Михаил Иванович.

– О господи! Нашла время! Это наша сотрудница, она, знаете ли, реставратор по призванию. Моцарту нос и уши чистит, – объяснила Берта Абрамовна.

– В каком смысле? – Михаил Иванович напрягся, подозрительно глядя на главную хранительницу.

– Ой, давайте отключим эту сирену! – взмахнула та руками. – Я вам потом все объясню!

Они вновь прошли в кабинет, где Михаил Иванович отключил «тревожную кнопку».

– Ну а когда? Экскурсии нет! Никого нет! Я же не знала, что она взорвется! Ну залила немного стекло! Там трещина маленькая сбоку. Это я от неожиданности рукой оперлась! Не специально же! Отскочила – и вот! С кем не бывает? – Ирина Марковна успешно перекрикивала сирену.

– Ирина Марковна, зайдите потом ко мне в кабинет! – крикнула ей в ответ Берта Абрамовна.

– Когда потом-то? За что? – Ирина Марковна побагровела. – Я тут для кого стараюсь? Для себя, что ли? Никто ведь спасибо не скажет! А как я зеркало на себе перла через всю Москву? Откуда оно появилось? А за органом, между прочим, мухи летают!

– Какие мухи? – встрепенулась Гуля.

– Пыльные! – ответила ей Ирина Марковна. – Вы когда диваны последний раз отодвигали? Только грязной тряпкой елозите! А я экспонаты привожу в порядок! И никто ведь даже не замечает! А кто оливковым маслом картины протирает? Между прочим, я его из дома приношу! На личные средства покупаю! И вы все мимо ходите и не замечаете! – Ирина Марковна продолжала бы кричать, если бы не звонок мобильного телефона. – Кирюша? Уроки сделал? Суп нашел? Да? Кто зайдет? Пусть заходит. Папа дома? Нет? Тогда Лешку из сада забери! Да, я сегодня задерживаюсь! – проорала Ирина Марковна в трубку и немедленно продолжила: – А вы знаете, сколько весит это зеркало? Кто его сюда вешал? Я и вешала! И несла на себе всю дорогу! Даже в троллейбус побоялась сесть, чтобы не повредить! И ни одна ж собака не помогла! А вы, Берта Абрамовна, кричали – зачем я это зеркало притащила. И что? Теперь всем нравится! Все довольны!

– Пойдемте. – Берта Абрамовна опять взяла Михаила Ивановича под локоток и повела в вестибюль. – Наши сотрудники, каждый из них, тоже немножко гении. В своем роде. Лейла Махмудовна – экскурсовод от Бога, Ирина Марковна имеет тягу к реставрации, хотя у нее и другая специализация. Но мы все – фанатики своего дела… И эта разбитая витрина… Мелкое происшествие по сравнению с тем большим делом, который делает музей и все мы. Да, я знаю, что надо что-то менять, но что я могу? У меня ведь еще съемки. А сотрудники – люди творческие, тонкие, нервные, если хотите… Вы же меня понимаете…

– А что у вас здесь? – спросил Михаил Иванович, подозрительно глядя на одну из дверей, в которой торчал ключ.

– Здесь? Кабинет сотрудника, – не сразу переключилась с темы гениальности на дверь Берта Абрамовна.

– А почему ключ снаружи?

– Не знаю. У нас вообще не принято кабинеты запирать.

– Давайте зайдем.

– Ну раз вы настаиваете…

Берта Абрамовна дернула дверь наверх и на себя и только после этого смогла провернуть ключ.

– Господи, ну слава богу! – кинулась ей на грудь женщина.

В кабинете было мутно, как в тумане, от сигаретного дыма. Отчетливо пахло спиртным. При этом форточка была разбита.

– Что там у вас случилось? – спросила женщина.

– Это что у вас случилось? – строго спросила ее Берта Абрамовна.

– Творческие личности, говорите… – опять стал суровым Михаил Иванович. – А пожарная безопасность? И почему позволено распитие спиртных напитков на рабочем месте? И опять порча имущества – фортка разбита.

– Да, что-то разбитого стекла сегодня многовато, – согласилась Берта Абрамовна.

– Что у вас за повод? – строго спросил полицейский.

– Поминки, – тяжело вздохнула женщина.

– Кто-то у вас умер? В музее? Когда? Убийство? Почему меня не поставили в известность? – Полицейский Мозговой был в ярости. На самом деле от испуга. Он на секунду представил себе, как порча музейного имущества и разбитая форточка превращаются в убийство. А с этими дамочками раскрыть его не то что он не сможет – Пуаро бы не справился.

Была у Михаила Ивановича такая слабость. Он ее стеснялся и старательно скрывал. Полицейский Мозговой обожал детективы. Эркюль Пуаро был его кумиром. Отдавал должное он и Ниро Вульфу, и даже мисс Марпл, но с некоторым скептицизмом. Вся его маленькая домашняя библиотека состояла из классических детективов. На старом видеомагнитофоне, который уже не мог самостоятельно выплюнуть кассету, только с помощью карандаша, Михаил Иванович пересмотрел все серии про знаменитого бельгийца, шлепая себя от восторга по ляжкам, когда тот находил разгадку. И тому, кто сказал бы, что этих героев не было, что они никогда не существовали в реальности, полицейский Мозговой не подал бы руки. Впрочем, втайне он мечтал оказаться в такой же ситуации, раскрыть самое нераскрываемое преступление и уйти с достоинством.

– Какое убийство? – ахнули женщины, вернув полицейского к реальности. – Где? У нас? О боже! А кто умер?

– Так, спокойно. Значит, убийства не было? А поминки? – Михаил Иванович показал на две пустые бутылки шампанского и початую бутылку виски.

– Так это ж Яблочников умер! – почти радостно воскликнула женщина, которая была явно не трезва. – Берта Абрамовна, я его все-таки добила!

– Что значит – «добила»? – уточнил строго Михаил Иванович.