Маша Трауб - Руками не трогать

Так же, по случайным снимкам, стихийно появлявшимся с концертов, она следила за тем, как Гера сначала коротко подстригся, а потом снова начал отпускать волосы. Длинные волосы ей категорически не нравились. Она вдруг вспомнила, как внезапно быстро заканчивался ее кондиционер для волос. И знала, что Гера им пользовался втайне от нее. И уже сейчас Еленочка размышляла, почему он не купил собственный кондиционер, как покупал шампунь, пасту или чай.

Одно время, судя по хронике в социальных сетях, он перестал следить за собой и раздобрел. У него появился не только второй подбородок, но и брыли. Гере это не добавило привлекательности. Но потом он снова похудел. Елена пыталась додумать и представить, что произошло с ним за это время. Эти раздумья доставляли ей почти физическую боль, но она снова и снова набирала его имя в поиске, убеждая себя, что просто «следит за его жизнью, чтобы убедиться, что с ним все хорошо». А еще она думала о том, что однажды он сможет откликнуться – найти ее в социальной сети, написать сообщение, и боялась пропустить этот момент. Когда Елена увидела в почте приглашение на концерт Геры, то потеряла дар речи. И только через несколько минут осознала, что приглашение было отправлено по всем контактам, всем адресатам сразу, в том числе и ей. Но те минуты, когда она думала, что Гера пригласил ее лично и хотел видеть именно ее, были ни с чем не сравнимы. Это было счастье. Елена решила, что так и будет думать – что Гера пригласил ее, и только ее. Значит, он ее помнит, хочет увидеть и наверняка все объяснит. Ведь у него могла быть только очень уважительная причина, чтобы пропасть вот так, без всякого объяснения. И сейчас он все-все ей расскажет, и она, конечно, поймет и простит.

– Еленочка Анатольевна! Еленочка! Добрый день!

Елена Анатольевна опять с трудом и неудовольствием выпросталась из своих дум и села ровно за столом. В кабинете появилась Ирина Марковна Горожевская, младший научный сотрудник музея.

– Вы обедать пойдете? – спросила Ирина Марковна.

– Да, конечно, а что – уже обед?

– Половина второго.

Елена Анатольевна терпеть не могла обедать с Ириной Марковной. Но каждый день обедала именно с ней. Так уж получалось. Ирина Марковна приходила на работу не раньше двенадцати пополудни и сначала шла в буфет. Она звала Елену Анатольевну «для компании», и та не могла отказать. Все попытки избежать совместного ланча оказались безуспешны.

– Я не голодна, – ответила однажды Елена Анатольевна.

– Это плохо. Очень плохо. Есть нужно. Обязательно. Пойдемте. Будете смотреть, как я ем, и аппетит появится обязательно! Я ведь очень вкусно ем! Знаете, как у детей? Моего Лешку невозможно дома накормить, а в садике все ест за милую душу! А Кирюша попросился есть в школе горячие завтраки! Потому что его лучший друг Димка ест горячие! Так что пойдемте! Вставайте и без разговоров!

– Я уже обедала, – сказала в другой раз Елена Анатольевна.

– Вот и отлично! Съедите пирожное! Вы же наверняка пирожное не брали! Вот мой Лешка за пирожное готов даже суп съесть. А Кирюша вчера половину вафельного торта умял!

Так что на все попытки Елены Анатольевны увильнуть от обедов с Ириной Марковной у той оказывался очень убедительный довод, чтобы ее уговорить.

Ирина Марковна Горожевская была, пожалуй, единственной в музее сотрудницей «со счастливой личной судьбой» – у нее имелся муж, который работал в автосервисе, и двое сыновей. Видимо, за этот пункт в анкете Берта Абрамовна и взяла ее на работу, считая, что замужество – такой же порок, как «падучая» у Лейлы Махмудовны. Заподозрить, что необъятная, добрая, открытая, смешливая Ирина Марковна – научный сотрудник, было просто невозможно. Она скорее походила на воспитательницу детского сада или учительницу младших классов. У нее было два «пунктика» – ее сыновья, Лешка и Кирюша, и изобретение новых чистящих средств, о которых она могла говорить сколько угодно и с равной степенью энтузиазма. Если с секретными рецептами случались трудности, то Ирина Марковна переключалась на рассказы о сыновьях, так что Елена Анатольевна знала и о снеговике, который слепил Лешка в садике, и о ветрянке, которую наверняка Кирюша принес из школы и заразил младшего брата. Ирина Марковна рассказывала, как встала сегодня в шесть и успела нажарить котлет, сварить суп и погладить рубашку мужу. Потом отвела Лешку в сад, отправила Кирюшу в школу, прилегла буквально на пятнадцать минут и вот проспала целый час, поэтому и опоздала. Но сейчас пообедает и все успеет.

– Кто рано встает, тому Бог подает, да, Еленочка Антольевна? – восклицала Ирина Марковна. – А я ведь каждый день в шесть утра уже на ногах! Даже кашу утром варю, а не с вечера. Чтобы свеженькая. Она же, когда только сваренная, вкусная, а если с вечера, так загустевает, ложка стоит и вкус совсем не тот. Лучше я мальчишек дома покормлю, так спокойнее. Вот Лешка в саду не ест, отказывается. Воспитательница говорит, что ест, но я ей не верю.

Елена Анатольевна по дороге в буфет пыталась угадать, о чем сегодня пойдет речь – о мальчиках или о смеси соды с активированным углем как основе для чистящего средства. Она даже загадывала про себя, на удачу, но «предсказание» сбывалось в одном случае из трех. В этот раз Елена Анатольевна «загадала» мальчиков, но Ирина Марковна, уплетая салат, суп, второе, запеканку и пирожное, поведала, что все-таки нашла идеальное сочетание – кока-кола с содой!

– Что? – переспросила Елена Анатольевна.

– Кока-колой можно оттереть сажу с камина!

– Зачем?

– Что – «зачем»?

– Зачем оттирать сажу с камина? У вас есть камин?

– При чем здесь камин? Еленочка, вы меня вообще слушаете?

– Слушаю. Вы сказали, что можно оттереть сажу с камина.

– И не только! – Ирина Марковна подняла указательный палец и счастливо улыбнулась. – Нет, я все-таки ототру ему нос! – радостно воскликнула она.

– Кому?

– Моцарту же! Я ведь вам рассказывала! Рояль в малом зале! Волосы я оттерла, а нос ну никак не поддается! И вот я вычитала, что кока-кола оттирает сажу. Так вот, если ее смешать с содой!..

Елена Анатольевна кивнула. Ирина Марковна продолжала рассказывать, что сегодня же вечером проведет «эксперимент», и она будет не она, если он не удастся!

– Гуля же убирает, – в который раз сказала Елена Анатольевна.

– Хде? Она ж туда не лазяет! – по-доброму передразнив уборщицу, ответила Ирина Марковна. – Лучше пойдемте, я вам прямо сейчас покажу Моцарта. Ради эксперимента. Вы посмотрите на его нос и потом сравните, когда я его отчищу!

Елена Анатольевна нехотя поднялась, поскольку возражать не умела никому, тем более Ирине Марковне.

Та подвела ее к роялю, крышка которого была украшена розетками с профилями великих композиторов. Однако Ирину Марковну волновал исключительно Моцарт, точнее, его нос.