Анна Бергстрем - Девушка со шрамом. История неправильного человека

И вот, в состязании с лучшими клубными танцорами Москвы я прохожу все этапы конкурса. Я продолжаю верить в победу, ради которой сделала все, что могла, и замираю в ожидании решения жюри, после финального тура «Звезды Стриптиза MTV»…

Но, к сожалению, победительницей выбирают брюнетку с пышными формами, которая танцевала откровенно хуже меня. Гребаная несправедливость!

– Танцовщица должна быть с длинными волосами и большой грудью, – заявляет директор мужского эротического журнала, по совместительству председатель жюри.

В глубине души рождается какое-то ноющее чувство, будто нахальный кролик-диджей делает скретч на пластинке моих нервов.

Постойте! А вот и главный герой моей истории! Это же сам Волшебный Кролик! За ним сказало мне следовать Солнце! Но почему же он не ведет меня в Страну Чудес, а только издевается? Такого поворота сказки я не ожидала…

– Извините, это же танцевальный конкурс, какое значение в нем имеет размер груди? – возражаю я.

– Размер груди имеет решающее значение.

Вредный кролик облопался сгущенки и запульнул в меня сухариком, довольно хавая пиццу. Желая пришлепнуть засранца троекратным проклятьем, я беру себя в руки.

– А как же мое шоу?

– Мне плевать на твое шоу.

В эту секунду мне кажется, что все тот же нахальный кролик выдернул перо из крыла моего ангела-хранителя и нагло смеется, глядя, как он плачет. От этого разговора душа неприятно сжимается и ноет. Наглый кролик, сбежавший из Страны Чудес, довольно снюхивает пепел моих сгоревших звезд через соломинку для коктейля. Эта скотина плюшевая понадкусывала все волшебные пирожки, с помощью которых я так хотела вырасти…

– Но…

– Хватит со мной пререкаться! Плевать мне, как танцует победительница конкурса! Но она не должна выглядеть, как сумасшедший транссексуал! Девушка, вы смотритесь вызывающе! Решение принято и точка. А танцевать будете дома на кухне!

Что со мной происходит? Почему меня так бросает по откос, что все мои надежды со свистом вылетают в чертову трубу? В коленях появляется предательская слабость, а подбородок начинает жалобно дрожать. Губы складываются в форме ущербного полумесяца, а физиономия приобретает вид перекошенного суфле, по которому давно плачет помойка. За последние пару часов, я успела почувствовать себя то Королевой всех Нереальных Вселенных, то умудрилась стать настолько жалкой и маленькой, что подобная ничтожность дает полное право плюнуть на меня любой гусенице, без зазрения совести.

А может, я зря так паникую? А может, все идет по плану, и правда провалилась в кроличью нору, откуда начинается настоящее волшебство? А вдруг я скоро встречу Чеширского Кота, который будет улыбаться мне самой невообразимой улыбкой? А вдруг меня уже ждут на чай Труляля и Траляля? А потом, обыграв в крокет Красную Королеву, я возглавлю заветную Страну Чудес? Разве нет? Ведь этот Волшебный Кролик, который почему-то угробил все мою козырную самоуверенность, и есть кролик из сказки!!! Но мой розоволосый ангел-хранитель, устав молчать, глядя на то, как я потерялась в иллюзиях, закричал мне в самое ухо:

– Оставь в покое свой ушастый брелок и открой глаза, детка. Мне очень жаль. Ты опять облажалась.

– Разве?

– Абсолютно точно. Да, и кстати, зря на последнем конкурсе ты оделась в этот дурацкий костюм кролика из «Плейбоя»!

– Но это был образ фрикового кролика! Разве никто не врубился в концепт?

– Будь ты хоть роботом, хоть кроликом, к сожалению, людей не торкает выдумка. Скорее, наоборот. Оригинальность бесит.

Наверное, я всегда буду дорого платить за право быть собой. Каждый раз, стоит мне выйти за порог дома, начинается тяжкое испытание. Люди перешептываются, возмущаются, обсуждают меня вслух, тычут пальцем, всячески высказывают свое мнение, в общем, охуевают как могут. Их реакция неоднозначна, но в большинстве случаев негативна. Яркие цвета, необычные сочетания, бритые виски – фрик-мода шествует по городу, гордо подняв ирокез.

Мне всегда доставалось за эпатажный внешний вид. Бабки на улицах орут во весь голос. Подлетая к безобидному фрику, будто к черту, которым с детства пугала их православная церковь, старухи исходят проклятьями. Тетки в метро демонстративно пересаживаются подальше, увидев в вагоне человека «с другой планеты». Подростки подбегают и начинают фотографироваться со мной, даже не спрашивая разрешения, будто я вещь… Быдло дружно скандирует на своем матерном диалекте что-то нечленораздельное, выражающее искреннее непонимание того, кто я – инопланетянин или гигантский тамагочи. Мамаши вцепляются в своих детей, как ощипанные наседки, стоит тем лишь посмотреть в мою сторону. А представители офисного планктона односложно фыркают: «Хссподи!» (перевод: «Господи!»), демонстрируя свою ненависть.

Наверное, именно так чувствовали себя в далекие времена инквизиции те, кому вслед кричали: «Ведьма!!!» Больные цепной реакцией презрения люди пытаются сорваться на безобидном существе, в образе которого видят вселенское зло, даже не понимая, что представляет собой это существо на самом деле. Вы смотрите на меня с чувством превосходства, как на изгоя. А ничего, что у меня есть высшее образование? Еще я люблю классическую музыку, имею цель в жизни, презираю наркотики, не бухаю и не курю по подворотням, из-за моей доброты мне часто садятся на шею, и я обожаю животных? А то, что выражать свое мнение так, как это делаете вы, мне мешает совесть, вы тоже не заметили?

Ну да, для вас я антисоциальна. Ох, лучше бы вы боялись гастарбайтеров, которые способны налететь сзади на слабого человека в людном месте, избить его и ограбить. Вы бы лучше рассказали своему сыну, что каждый второй мужчина в России спивается к 30 годам, потому что сначала всем так весело «ходить за Клинским»… Вы бы лучше рассказали своей дочери, что по статистике первый сексуальный опыт среди несовершеннолетних почти всегда приводит к аборту или венерическим заболеваниям. Нет, вы ищете зло там, где его нет и, как всегда, злобно бурчите на ухо своему ребенку, который улыбается мне в автобусе: «Вооот, берегись таких, как она!»

Сначала все это меня здорово задевало. Придя домой с улицы, как с поля боя, я могла заболеть на ровном месте, потому что чужой негатив действует разрушительно. Я часто начинала плакать и опасалась выходить даже во двор. Там обнаглевшие хачовские дети, спутав меня с тинейджером, не раз пытались натягивать леску у меня под ногами, чтобы я упала. Бабки распускали слухи, что я состою в секте, соседи язвительно интересовались, не делала ли я операцию по смене пола, раз уж бритые виски делают лицо мужественнее. Когда в транспорте «моралисты» публично пытались меня унизить и, складывая губы куриными жопками, выдавливали из себя: «Позорище!», я просто опускала глаза и выходила на следующей остановке.