Денис Драгунский - Нет такого слова (сборник)

Красивая важная дама в отделе кадров. Задала мне пару вопросов. Говорит:

– Хорошо. Завтра Первое сентября. Костюм-галстук, и с богом. А после занятий зайдете ко мне, анкету заполните.

– Видите ли, – говорю я, – мой отец еврей и родился в Нью-Йорке.

Она улыбнулась и сказала:

Гоша и Надя работали в компании «Хаунд-Трейд».

Серьезная фирма. Офис в центре. Босс на шестисотом .

Гоша был начальником группы аналитиков, а Надя руководила группой планирования. Надя была чуточку главнее Гоши, поскольку могла давать ему поручения. Но зарабатывали они совершенно одинаково.

Надя рыла землю. Она хотела стать первым вице-президентом. Она здесь работала давно, с момента основания, а Гоша недавно приехал из Харькова.

Гоша был Надин друг. Они жили у Нади, и деньги, которые Гоша мог бы потратить на съем жилья, шли в общий котел, и это было правильно. Но они пока не женились. Во-первых, надо все-таки проверить чувства. А во-вторых, когда Надя станет первым вице-президентом, они объединят группу аналитиков и группу планирования в отдел стратегии. Во главе с Гошей, который станет членом правления. И тогда сыграют свадьбу.

Но пока никто ничего не знал. Когда к Наде приходили гости, Гоша как будто приходил тоже и уходил одним из последних. Потом Надя ему звонила по мобильному, и он возвращался. 30 сентября у Нади были именины. Пришли почти все, даже босс почтил присутствием. Было весело. К полуночи стали расходиться. Гоша, как всегда, ушел позже многих. Но еще человек шесть оставались. Прощаясь, Надя чуть подмигнула Гоше, как всегда.

Но почему-то долго не звонила. Гоша сходил в супермаркет, купил и съел пакет миндаля. Стало сорно во рту, никак не отплеваться. Снова зашел, купил минералки, выполоскал зубы, стоя на газоне. Было уже половина второго. Завтра на работу, между прочим. Он сам набрал номер.

– Кошмар, слушай, – тихо затараторила Надя. – За боссом жена заехала, поднялась на минутку, и ей плохо стало. Уложили на диван, вот сидим вокруг, решаем, что делать. Ты не можешь как-нибудь… а?

– Конечно, – ласково сказал Гоша. – Не переживай!

Хорошо, в пиджаке был бумажник, а в бумажнике – карточка. Гоша взял такси и поехал в гостиницу.

Наутро он подстерег босса в коридоре.

– Как супруга себя чувствует? – спросил, давясь от унижения.

Босс взял его за рукав и потащил к себе в кабинет. Уселся на диван, закурил. Жестом указал Гоше на кресло.

– Вчера спьяну проговорился, да? – И, не дожидаясь ответа, вздохнул: – Плохо, друг. Уже три месяца в больнице. Совсем плохо.

– О, господи, – тоже вздохнул Гоша. – Я не думал, что так серьезно.

Босс поднял на него красные невыспатые глаза.

– Не в службу, а в дружбу. Нужно препараты отвезти, ну и еще купить… вот список. Понимаете, Георгий, иногда у меня просто нет сил, входить туда и знать, знать… – у него выкатилась слеза. – Простите.

Сидя на заднем сиденье «Мерседеса», придерживая пакет с фруктами и букет цветов, Гоша вспомнил про Надю. Она утром звонила и сказала, что опоздает. Он подумал: – Интересно, кто станет первым вице-президентом…

Приезжая в Москву, Ася всегда жила у одних и тех же людей, хотя с ними настоящей дружбы не было. Ей освобождали лучшую комнату, ухаживали и угощали, но зато в квартире был проходной двор: гости приходили по три раза в день.

Ася догадывалась, что это на нее глядеть приходили. В основном студенты и младшие научные сотрудники.

Она-то знала, почему всякий раз останавливается именно у этих людей. Потому что ее друг и однокашник Пася – такая у него была институтская кличка – жил в двух шагах. По улице, мимо церкви, в переулок – и вот он, серый дом с гранитным цоколем, с лифтером в каждом подъезде, с огромными квартирами, в которых жили разные крупные деятели .

Пася и Ася работали в одной области, начинали вместе, но жизнь у них сложилась по-разному. Ася свою главную ставку выиграла еще в самой свежей молодости – опубликовала пять статей, на которые уже много лет все ссылались, бесконечно цитировали, защищали диссертации. Она была живым классиком и поэтому говорила тихо, выступала мало, печаталась редко. Как будто боялась испортить впечатление от тех знаменитых пяти статей. Пася, наоборот, только сейчас разогнался. Работал очень много и успешно и все время был страшно занят. Поэтому Ася во время своих приездов с ним не встречалась.

Один раз они все-таки увиделись.

Прошлись по улице, потом посидели в садике у церкви.

– Годами втайне размышляя о загадках наших тяготений, – сказал он на своей смеси лирики и канцелярщины, – я понял, что в видах оптимального служения общему делу нам было бы божественно соединить судьбы.

У ног была свежая летняя лужа – только что прошел теплый дождь. Ася заглянула в это рябое зеркало, по которому плавал преждевременный желтый листочек, а у края на цыпочках стоял голубь, пил воду и тоже любовался собой.

Пася был высок и статен. Талантлив, знаменит, богат. А она – живой классик. В юности считалась красавицей. Неплохая пара.

– Погоди, – сказала она. – Ты что, развелся? Когда?

– Как только ты скажешь «да», я объявлю жене о разводе, – сказал Пася. – Прямо сегодня, сейчас.

– Ты слишком рационален, – сказала она, боясь не справиться с собой. – Это едва ли хорошо.

– Мы немолоды, – возразил он.

– Я знала, что ты трусоват, – сказала она, вставая. – Но ты еще и дурак. Жаль.

Он попробовал доказать. Очередную свою работу опубликовал за границей. Получил международную премию и большой гонорар. За это его отовсюду исключили. Коллеги публично осуждали. Журналисты писали фельетоны. Он покаялся. Потом умер. – От страха! – сказала Ася и не поехала на похороны.

Вдруг на Лену упал какой-то тип. Пьяный, наверное. Она сидела, а он долго стоял в проходе и вот упал. Лена стала спихивать его с себя, но он мычал, мутно глядел и как будто сам хотел встать, но вроде ноги у него подкашивались.

– Мужчины! – закричала Лена.

Но мужчин не было. А которые были, слушали плееры, закрыв глаза.

Поезд остановился, потом раздалось « Осторожно, двери закрываются », и вдруг этот тип вскочил и выпрыгнул из вагона.

Двери закрылись. Лена увидела, что ее сумка разрезана и на пол сыплются ключи, мобильник, зонтик, овсяное печенье и ручка. Бумажника не было.

– Вор! – Она бросилась к дверям, стукнула ладонью по стеклу.

Поезд тронулся. Мужчины вытащили плеерные кляпы из ушей и заговорили: